Ныряющие в темноту - Роберт Кэрсон

— Это потрясающая находка! Ты спятил? Это находка всей твоей карьеры!

— Это не имеет значения.

— Дай мне часы и футляр, — попросил Колер. — У меня есть один знакомый реставратор. Дай мне все это, и я принесу тебе красоту, которую ты поставишь дома.

— Делай что хочешь, Ричи.

— Боже, Джон, что с тобой происходит?

По пути назад в Брилль этим вечером Чаттертон рассказал Колеру о том, что же с ним происходит. Он начал сезон погружений с горячим оптимизмом, уверенный, что присущие ему упорный труд, тщательное планирование и интуиция окупятся и приведут его к идентификации субмарины. Теперь, когда прошло четыре месяца и сделано шесть рейсов, его обуревают самые разные безумные мысли. Он впервые обеспокоился тем, что «зеленый» ныряльщик заберется по трапу «Искателя» с опознавательной биркой, прилипшей к ласту, став случайным, но официально признанным открывателем номера "U-Who".

"Меня не волнует то, кто получит признание, — говорил он Колеру. — Просто это будет означать, что мой подход не действует".

Его беспокоило то, как они с Колером могли проглядеть такие важные предметы во время предыдущих экспедиций, чтобы обнаружить их сейчас на самом видном месте. "Как будто члены экипажа выдают мне все эти предметы по одному, — сказал Чаттертон. — Но это не то, что мне нужно.

Как будто они говорят между собой: "Эй, давайте отдадим ему бинокль, он возьмет его и уберется".

Колер отставил в сторону свое пиво. "Послушай, Джон, у нас получится, — сказал Колер. — Если мне даже придется грести сюда на каноэ, я все равно доведу дело до конца. Я с тобой. Я верю в то, что мы делаем. Давай и дальше стараться. Ты мне только скажи, что нужно, и я это достану. Мы не отступим".

Вот тогда Чаттертон понял, что значил Колер. Он был первоклассным ныряльщиком, одним из лучших, страстным и творческим исследователем. Но самое главное — он верил в их дело, и когда Чаттертон смотрел, как Колер протягивает ему руку для пожатия, он знал, что это был самый важный момент. В поиске, который требовал от людей настоящего познания самих себя, непоколебимая вера в то, что у них все получится, преодолела все невзгоды. Чаттертон пожал Колеру руку. "Мы не отступаем", — сказал он.

Даже когда пришел октябрь, Чаттертон и Колер полагали, что сумеют выжать еще один или два похода к «U-Who». Нэгл, однако, был другого мнения. Отощав почти до состояния скелета, он уже не был в состоянии командовать "Искателем".

Его дела приходили в упадок. Когда к нему обращались клиенты по поводу фрахта, Нэгл говорил буквально следующее: "О, это отличный заказ, но как насчет вот чего. Да пошли вы все! Я умираю! Мне плевать на вас и ваши лучезарные улыбки, на ваши затонувшие в искусственных рифах поганые корабли! Мне всегда было на вас наплевать! До вас не доходит? Я скоро умру! До свидания!" Сезон завершался, и Чаттертону было больно смотреть на своего старого друга и наставника.

В октябре подружка Нэгла срочно доставила его в больницу с горловым кровотечением. Из-за многолетнего алкоголизма у него было варикозное расширение вен в горле, и теперь произошел разрыв этих вен. Врачи в экстренном порядке направили его в операционную и прижгли поврежденный участок. В реанимационном отделении ему сказали: "Еще пятнадцать минут, и вы истекли бы кровью. Если будете и дальше употреблять алкоголь, даже по одной порции, в следующий раз мы можем вас не спасти".

Подружка порвала с Нэглом, пока тот был еще в больнице. Она не могла смотреть, как он убивает себя. Через несколько недель Нэгл выписался из больницы и по дороге домой зашел в винный магазин. В этот вечер, осушив почти целую бутылку водки, он истек кровью и умер. Билл Нэгл, один из самых выдающихся ныряльщиков всех времен, человек, который поднял судовой колокол с "Андреа Дориа", умер в возрасте сорока одного года.

Ныряльщики со всего северо-восточного побережья США собирались приехать в Пенсильванию на похороны Нэгла. Чаттертон, один из ближайших его друзей, ехать не собирался. Колер не мог понять такого решения.

— Что значит, ты не поедешь на похороны? — спросил Колер.

— Человек в ящике — не Билл Нэгл, — сказал Чаттертон. — Человек в ящике убил моего друга.

— Ты должен поехать, — настаивал Колер. — Ты должен попрощаться с другом.

Чаттертон не смог заставить себя поехать. На похоронах Колер и другие ныряльщики подняли гроб с Нэглом. Помогая нести Нэгла к могиле, он все удивлялся тому, насколько легок их груз. "Будто внутри никого нет", — думал он и именно в этот момент, как никогда, очень хотел, чтобы Чаттертон оказался рядом.

Со времени обнаружения «U-Who» прошло три сезона. Несмотря на уверенность в том, что затонувшая лодка — это «U-857», Чаттертон и Колер ни на шаг не продвинулись к доказательству своей гипотезы, они были практически на том же месте, что и в 1991 году.

Когда зима заявила свои права на Нью-Джерси, Чаттертон заметил, что его брак дает трещину. Пока он бился над тайной «U-Who», Кэти стала одной из мировых чемпионок по стрельбе из пистолета. Несовпадающие графики сокращали время, которое пара проводила вместе, а разные интересы наполняли их совместное время неловкостью. Когда Кэти спрашивала его, почему он так одержим тайной этой подлодки, Чаттертон отвечал ей: "Это для меня проверка. То, как я поступаю с этой подлодкой, говорит о том, какой я человек".

Ни Чаттертон, ни Кэти не опасались за отдаленное будущее их брака, они все еще любили друг друга и давали друг другу возможность заниматься любимым делом. Но иногда, когда Чаттертон отрывал взгляд от письменного стола и понимал, что они не разговаривали с Кэти уже несколько дней, это напоминало ему о том времени, когда он был ловцом гребешка. В то время довольно часто на тянувших сети рыбаков падала тень, заставляя людей пристально вглядываться вдаль, чтобы увидеть ее источник, а это всегда была огромная волна, готовая наброситься на судно. Теперь, сидя дома, Чаттертон начал ощущать эту тень.

Дома у Колера, в пяти милях от Чаттертона, волна уже ударила в судно. Больше года он и его жена Фелиция ругались по поводу его отсутствия в семье — это было тяжело для нее, для двоих маленьких детей, для десятилетней дочери Фелиции от первого брака. Она терпела неизбежное зло в виде стекольного бизнеса Колера: компания разрасталась и требовала почти постоянного внимания по мере того, как Колер ее расширял. Но она менее терпимо относилась к тому, как Колер проводил свое свободное время. Он посвящал почти каждый день в году «U-Who» — нырял к ней, исследовал ее, встречался с Чаттертоном, мотался в Вашингтон. У них с Фелицией случались практически ежедневные стычки. Фелиция постоянно твердила: "Если ты откажешься от ныряния, наша семейная жизнь улучшится". Эта заезженная пластинка вывела Колера из себя. К Рождеству 1993 года их союз был расторгнут. Она переехала с детьми в Лонг-Айленд, а он снял холостяцкое жилье на северо-восточной оконечности побережья Джерси. Он настоял на праве видеться с детьми каждые выходные.

Месяц или два Колер наслаждался вновь обретенной свободой. Он встречался с молодыми красотками, танцевал в ночных клубах, беспрепятственно читал свои книги о субмаринах. Но он скучал по своему сыну Ричи, дочери Никки и падчерице Дженнианн. Воскресных посещений явно не хватало. Он начинал подумывать о воссоединении с Фелицией, но полагал, что она на это не согласится, если он не бросит подводное плавание, а это для него равнозначно отказу от еды. Когда февраль 1994 года заморозил пляжи возле его дома, он твердо решил, что надо что-то менять, он не мог больше без детей, которых когда-то каждый день провожал в школу.

В конце февраля на имя Чаттертона и Колера пришло письмо от Роберта Коппока из Министерства обороны Британии. Стоя в халате и держа в руке чашку кофе, Чаттертон начал читать: "U-869"… получила [первоначальный] приказ следовать к восточному побережью США [и] патрулировать в зоне… примерно в 110 милях к Юго-Востоку от Нью-Йорка…

Чаттертон онемел. «U-869» была субмариной, на которой служил Хоренбург. Как предполагали, у нее был приказ идти к Гибралтару.

"U-869"… могла не принять [новую] радиограмму, приказывающую ей идти к Гибралтару…

Сердце Чаттертона чуть не выпрыгнуло из груди.

Ввиду состояния атмосферы… абсолютно возможно, что [новая]радиограмма командования, приказывающая «U-869» следовать к Гибралтару, не была принята подлодкой…

Теперь у Чаттертона закружилась голова.

Следовательно, из-за отсутствия каких-либо существенных доказательств того, что «U-869» получила радиограмму командования с приказом идти в район Гибралтара, а также ввиду наличия ножа и близости затонувшей субмарины к изначальной зоне патрулирования «U-869», я бы заключил, что вероятность того, что затонувшая подлодка это «U-869», нельзя отбрасывать.