Трое в столице - Александра Лисина

Момент, когда свет вышел за пределы подземелья, я почти не уловила, но почувствовала, как мне неожиданно стало легко. Куда-то ушло гнетущее чувство, которое мешало мне раньше. Воздух посвежел. Сразу стало легче дышать.

И вот тогда мы с Ником поняли, что все закончилось. После чего одновременно улыбнулись и разомкнули руки, до последнего следя за тем, как истаивает сгустившийся вокруг нас свет. Чистейший, совершенный, воистину божественный свет, который не только избавил подземелья от нежити, но, кажется, сделал лучше и чище даже нас самих.

***

— Неплохо, — скупо оценил наши усилия выглянувший из-за спины мрона Вестник. — Хотя и совсем не то, что ожидалось. Меня даже не поцарапало, представляете? Впрочем, оно, наверное, и к лучшему.

Я удивленно обернулась, но живой и невредимый Вилли уже отошел подальше от мастера Миррта и, махнув рукой, бодро направился к тому самому проему в стене, откуда мы не так давно услышали негодующий крик.

Там, в конце узкого длинного коридора, как оказалось, имелась дверь. Простая, деревянная, зачем-то окованная широкими железными полосами. На двери, как водится, засов… само собой, запертый изнутри… но даже он не стал препятствием для мрона, который вышиб и то и другое одним ударом.

Когда дверь слетела с петель, в нашедшейся за ней небольшой пещере раздался противный скрежет, подхваченный гулким эхом. А когда я осторожно выглянула из-за плеча мастера Миррта, то обнаружила, что перед нами — старая, замызганная, но вполне рабочая лаборатория, зачем-то совмещенная с таким же замызганным, щедро окропленным кровью святилищем.

— Фу, какая гадость, — с отвращением пробормотал Норр, когда увидел у противоположной стены уляпанный багровыми потеками алтарь.

Алтарь, разумеется, был темным. И на нем, судя по всему, регулярно приносились жертвы Саану. Какие блага за это получал старик, думаю, напоминать не нужно. Но лично меня порадовало хотя бы то, что в данный момент святилище пустовало, а на жертвенном камне не виднелось ни одного мертвеца.

Зато стоящие неподалеку клетки с лежащими в них, ни на что не реагирующими пленниками я разглядела мгновенно. Как и широкий, обвитый какими-то трубками стол, занявший чуть ли не половину помещения. И чуть не вздрогнула, увидев распластанного на нем, буквально распятого и для верности намертво прикованного цепями, бледного как полотно Артиса.

Вампир, к счастью, еще дышал, но по-прежнему находился без сознания. Голова его безвольно склонилась набок. Веки были закрыты. Из-под окровавленных губ виднелись изуродованные десны, из которых больше не торчали клыки. И в довершение всего в его обнаженное тело во множестве мест были воткнуты толстые длинные иглы. А по трубкам, которые отходили от этих самых игл, медленно текла выкачанная из Артиса кровь, после чего так же медленно собиралась в огромную грязную бутыль, установленную под столом на небольшой подставке.

Здесь же, над столом, густо вились толстые зеленые мухи, то и дело садясь на безучастного вампира и безнаказанно ползая по его побелевшему лицу. Внизу, возле бутыли, копошились в подсохшей крови такие же жирные черви. Несколько из них уже были кем-то раздавлены и превратились в безобразные желтые кляксы. А вот измов, как и следовало ожидать, мы рядом не обнаружили. Ни целых, ни по частям. Наш свет не оставил от них ничего, кроме белесой пыли, которая тонким слоем покрыла все горизонтальные поверхности в помещении.

Признаться, я ожидала, что и кошмарного старика мы больше никогда не увидим. Однако когда мастер Миррт, морщась от запаха, вошел внутрь и открыл мне обзор, я с содроганием уставилась на лежащее недалеко от стола, молча корчащееся на полу нечто. В котором я признала Гнора лишь по вонючим тряпкам и валяющейся рядом клюке.

Честное слово, даже не знаю, осталось ли в этом месиве из плоти и костей что-либо человеческое. Старая, уже гнилая и буквально на глазах расползающаяся плоть… куски более новой, но уже начавшей подгнивать кожи… более или менее сохранившаяся кисть, кое-как держащаяся на дряхлом предплечье… кусок ноги, соединенный с туловищем тоненькой нитью…

И все это как-то жило. Шевелилось. Отвратительно похрустывало. Но как только мы вошли, движение в этой жуткой каше прекратилось, и откуда-то из глубины этого ужаса послышался надтреснутый голос:

— Что вы натворили?!

— Ну здравствуй, Гнор, — фальшиво улыбнулся Вестник, подойдя вплотную и без всякой брезгливости наклонившись к той части кучи, откуда слышался голос. — Давно не виделись. Говорят, ты выучил несколько новых заклинаний? И даже свою маленькую армию успел собрать, пока меня не было?

— Ты!

— Я, я, — усмехнулся Вилли и чуть отступил, когда из-за криво торчащего сапога выкатилась уродливая голова. — Рад, что хотя бы память у тебя осталась человеческой.

Единственный глаз зомби с нескрываемой ненавистью уставился на мальчика.

— Это ты во всем виноват! Ты меня таким сделал!

— Вот только не надо все на меня сваливать. Если помнишь, я тебя предупредил, что эксперимент сомнительный, но ты не захотел ждать. Да и после я много раз предлагал тебе помощь. Даже в кои-то веки проникся таким несвойственным мне чувством как жалость… но ты все хотел сделать сам. Посчитал, что знаешь больше. И кто, позволь спросить, оказался прав? Разве какие-то два столетия ожидания стоили того, чтобы превращать себя вот в ЭТО?

Глаз яростно моргнул, а с почерневших губ сорвалось грязное ругательство.

— Вот так всегда, — сокрушенно покачал головой Вестник. — И почему люди так неблагодарны?

— Я тебя уничтожу… я… мои слуги… я всех вас убью-у-у! — бессильно завыл старик, а его голова от избытка чувств аж закрутилась волчком на полу, словно ее кто-то пнул.

При этом раскисшее тело зашевелилось с удвоенной силой. А потом… я глазам своим не поверила… из бесформенной кучи стало формироваться нечто похожее на новое туловище! Почти оторванная кисть заново прилипла к обрубку руки, а оставшаяся внутри сапога плоть буквально вскипела и начала расти, формируя более или менее сносную ногу!

За считанные мгновения изрыгающий проклятия зомби в буквальном смысле собрал себя заново! И пусть это была не полноценная плоть, пусть она осталась все такой же гниющей и мерзко воняющей, но она жила! Двигалась! И она могла существовать! Вплоть до того, что приросшие на место руки вслепую зашарили по полу, а когда нащупали хрипло ругающуюся голову, то совершенно самостоятельно водрузили ее на дряблую шею!

Голова, правда, встала задом наперед, но сам факт меня впечатлил. Да и не только меня. Мастер Миррт, не став дожидаться, пока зомби соберет себя заново,