Казнь СССР – преступление против человечества - Юрий Мухин

– Какая милиция?

– Ну, у нас же тут сидела милиция всего Советского Союза, даже муровцы были! – похвасталась собеседница.

– А в связи с чем?

– Так вы не знаете? – удивилась она. – У нас же в городе орудовал маньяк-убийца, трех малолетних девочек изнасиловал и убил, только вчера его и поймали.

Да, подумал я, веселенький городишко!

Слов нет. Короче, когда я впервые ступил на землю Ермака, то и выглядело все вокруг крайне убого, и погода была мерзопакостная. Решение смыться отсюда, не дожидаясь осени, окрепло во мне окончательно.

Однако я прожил в этом городе 22 года, он мне стал родным до боли, и я бы никогда оттуда не уехал, если бы меня по сути из Ермака не выгнали. Теперь, конечно, и самому интересно, почему я, так отчаянно не желавший здесь жить, так влюбился в это место? Что было причиной?

Климат

Климат в Ермаке резко континентальный. Значит это вот что. Расположен Ермак на той же широте, что и Лондон, Берлин, Варшава или Орел и Тамбов, но в году превалируют всего два сезона – зима и лето. Весны и осени почти нет. То есть еще в марте температура воздуха –10°, а то и ниже, а потом – бах, и сразу все потекло. Меняешь полушубок на куртку, а через пару недель чувствуешь, что вполне можно ходить и в пиджаке, а к первомайским праздникам – и в рубашке. (Правда, год на год не приходится, как-то на Первое мая и снег выпал.) Потом как придавит лето со своими +30–35° в июне и июле, так ждешь и ждешь, когда же наступит август со своим кратковременным похолоданием, а затем опять ходишь в рубашке до бабьего лета. В конце сентября приходит пора надевать пиджак или куртку, а потом как даванут холода, и на октябрьские праздники уже вполне может быть и –15°. Зимы очень холодные, особенно они мне помнятся такими в первые годы. При –25° детишкам большая радость – отменяются занятия в младших классах школ, при –31° актируются дни у строителей, и такое тоже за зиму обычно случается. В первую зиму я застал однажды температуру – 43°, и это для меня, хохла, было ужасно. Помню, сплюнул на стену, а слюна отскочила от нее уже ледышкой. С обеденного перерыва из столовой, до которой было метров 200, прибежал, а Парфенов командует: «Три щеки шарфиком!» Глянул в зеркало – а они уже белые.

Но ничего – привыкнуть можно, хотя я и шутил, что привычка к сибирским морозам означает привычку зимой тепло одеваться.

На такой равнине, само собой, бывают и ураганы, причем такие, что ветром сносит человека, на ветер можно лечь. В начале я застал пыльные бури, но потом агротехника сделала свое дело, и их больше не было. Между прочим, я не помню какого-либо значительного ущерба от ураганов, надо думать, проектанты и строители их возможность всегда учитывали и строили все достаточно прочно.

Надо сказать, что гораздо более неприятными были комары, но они меня донимали и на Украине – чем-то я им по вкусу. Недавно ехал как-то в поезде с тюменцами, посетовали на это обстоятельство, и они мне заявили, что комары особенно донимают в первые 20 лет жизни в этой местности, а потом отстают. Не знаю, действительно к концу моей жизни в Ермаке они как будто мне не мешали, но не могу твердо сказать, что это комары ко мне привыкли, возможно, это я к ним привык.

Из-за такого резкого климата я по-иному взглянул на то, что называют культурой, и стал с большим уважением относиться к работникам сельского хозяйства, а особенно к казахам, поскольку именно казахские колхозы пасли скот и зимой. Представьте: на улице страшный колотун, клацая зубами добегаешь вечером от остановки до общежития, а там в областной газете «Звезда Прииртышья» читаешь в отделе происшествий, что в одном из колхозов чабан, пасший на тебеневке[1]овец, поручил посмотреть за отарой своему 12-летнему брату, чтобы куда-то на пару часов отлучиться.

Началась пурга, овцы двинулись против ветра, парень за ними, чабан, не найдя отару и брата на прежнем месте, поднял тревогу, с павлодарского аэропорта поднялись вертолеты, но из-за пурги отару найти не смогли. Пурга стихла только через двое суток, отару нашли, а с ней живого и невредимого паренька – он не запаниковал, не струсил, а загнал отару в балку, сохранил ее и двое суток простоял с ней, укрываясь за овцами от ветра! Посему я и говорю, что выжить в тех условиях мог только народ очень высокой культуры.

С другой стороны, из-за жаркого лета, какую однолетнюю культуру ни посади – все вызревает и поспевает в лучшем виде. Помню, приехали к нам люксембуржцы, мы кормили их обедом, поварихи напридумывали всяких дефицитных салатов, но и поставили просто нарезанные помидоры. И люксембуржцы, попробовав, накинулись на них и еще добавки попросили. Мы понять ничего не можем, а они поясняют, что уже много лет не ели настоящих помидоров. И рассказали грустную европейскую шутку о том, что голландцы скоро получат Нобелевскую премию за то, что, наконец, вывели такой сорт помидоров, в котором уже нет ни вкуса, ни запаха. (Я, покупая в настоящее время в Москве помидоры, не могу с этим не согласиться, хотя самые вкусные помидоры я ел в детстве у дедушки в Николаевке. На вид они были невзрачные, но сажала их бабушка семенами прямо в грунт, а поливали их только дожди.)

Объективно говоря, климат на Украине с точки зрения затрат на жизнь, конечно, лучше, но многое ли обязан определять в нашей жизни климат? Как-то уже после окончания института столкнулся со своим школьным другом Сашей Вашетко, а он как раз заканчивал санитарно-гигиенический факультет мединститута. Пожаловался ему, что меня распределили в какой-то хренов Ермак, а он высказал опасение, что его могут распределить в Одессу или в этот чертов Крым. Я крайне удивился, что он не хочет туда ехать.

– Да ты что, не понимаешь, что ли, что оттуда же вся холера на Советский Союз идет! Как там санитарному врачу работать?! Замаешься каждый день из всех колодцев и источников пробы брать. А если пропустишь холеру? Посадят ведь!

(Лет через 20 я случайно встретил Саню в Днепропетровске на улице. Он был подполковник, служил в Афгане, защищал 40-ю армию от гепатита.)

Так что климат в Ермаке никак не способствовал тому, чтобы хохол остался там жить, но и не препятствовал этому. Климат как климат, нормальный.

Город и округа

Конечно, сгоряча мне город Ермак сильно не понравился, более того, наверное, и с объективной точки зрения он был неказистым и не слишком обремененным разными там архитектурными излишествами. Однако прошло очень немного времени, и до меня стало доходить, что это очень прекрасный город для того, чтобы в нем жить, а не для того, чтобы им любоваться. Я ведь приехал через 11 лет после того, как начали строить завод и расстраивать город, посему я попал уже в весьма благоустроенный городок, более того, как это ни парадоксально звучит, попал в условия гораздо более благоустроенные, чем в Днепропетровске.

Среди нашей четверки студенческих друзей только Кретов жил в благоустроенной квартире, а Шпанский и Бобров жили точно так же, как и я. Днепропетровск в те годы тоже, конечно, расстраивался, но масса людей жила в условиях достаточно скромных по числу удобств.

Часть города, которая так и называлась – Старый Ермак, состояла из домов индивидуальной застройки самых разных типов, включая казахские землянки, т. е. глинобитные дома с плоской земляной (точнее – глиняной) крышей и с полом примерно на метр ниже уровня земли. Выглядели они, конечно, скверно, но, как я понимаю, летом в них было прохладно, а зимой они требовали минимум топлива на обогрев. А в степи топливо – это проблема.

Новая часть города со стороны Павлодара тоже начиналась несколькими десятками домов индивидуальной застройки, но уже более современного типа, этот район неофициально назывался Вор-городок, видимо, с намеком на способ приобретения стройматериалов. Надо сказать, что на индивидуальное строительство людей подвигает либо уж очень большая тяга жить на земле, либо уж очень длительная перспектива получения квартиры. У нас в Ермаке квартиры получали сравнительно быстро, и желающих строиться индивидуально было немного. За Вор-городком была улица коттеджей на две семьи, в которых квартиры были на двух этажах. В коттеджах жили и знатные рабочие, но в основном начальство, а посему эта улица имела неофициальное название Буржуй-городок.

Вся оставшаяся часть города застраивалась пятиэтажками с соответствующими удобствами, и в год моего приезда на улице Калинина была введена в строй первая девятиэтажка с лифтами и мусоропроводом.

Поселился я в общагу на Вокзальной, 26. Это было типовое пятиэтажное общежитие, таких у завода было несколько, но в этом четвертый этаж предназначался молодым специалистам. Правда, для них этажа было много, поэтому на четвертом этаже жили и просто рабочие. На третьем жили холостые мужчины, на втором – девушки, на пятом (с отдельным входом) были комнаты для семейных, а на первом этаже были красный уголок с телевизором, библиотека, душевая, прачечная, кладовые, администрация и т. д.