Странник - Андрей Мартьянов

— Будем, — решительно сказал Ваня.

— Наконец-то, — вздохнула филологесса. — Родственные души нашли друг друга. Лев Натанович, отчего вы раньше-то молчали?

— Оттого, отчего и вы, Алёнушка. Никто никому не доверял. Иван, я жду объяснений. В какую скверную историю я попал на старости лет?

— Пускай лучше Вячеслав говорит, — Ваня иезуитски улыбнулся, указывая на Славика. — С него всё и началось. Я лишь статист в этом продолжительном спектакле.

— Ничего себе статист, — сказал Щаранский, протянул руку к стоящей на буфете неоткупоренной бутылке «Зеленой марки», снял пробку, разлил по стопочкам. — Вы угощайтесь, чего сидите… Иван Андреевич, Вьетнамская война осталась в забытом прошлом. Вы специально искали сведения обо мне?

— И это тоже. Вы твердо уверены, что хотите знать правду?

— Хочу. Поиск правды — моя профессия. Могу показать адвокатскую лицензию

— Славик?

— Что — Славик?

— Расскажи, черт тебя побери!

Обойти кромешный ад и ужас называемый «государственной машиной Российской федерации», оснащенной тысячами бюрократических шестеренок, клеммами приписок, узлами попилов, соединениями откатов и нитями личной заинтересованности десятков тысяч толсторылых чинуш, прочно оккупировавших построенные за счет обывателя присутственные места, можно было только одним способом — решительным и жестким приказом высочайшего руководства. Не «преемника», способного разве что надувать щеки перед телекамерами, а руководства настоящего, реального, держащего в руках штурвал.

Переполох начался утром 12 марта, в пятницу — сначала последовал звонок с приглашением быть в офисе полпреда по Северо-западному федеральному округу на Петровской набережной. Машина выслана, будьте готовы. Иван решил ехать один — незачем множить сущности без необходимости, ничего экстраординарного не предвидится, скорее всего уточнения по проекту или очередные согласования. Оставайтесь дома, вернусь во второй половине дня.

«Вторая половина дня» обернулась поздним вечером — черный «Ауди» остановился у ворот дачи, высадил Ивана и сгинул в морозной полутьме: в середине марта ночами температура все еще падала до минус десяти. Обеспокоенные затянувшимся отсутствием предводителя, концессионеры встретили его на веранде в полном составе.

— Можно мне водки и соленый огурчик? — смиренно попросил Ваня, развязывая узел галстука. — Ффу-х, забегался, как утомительно общаться со слугами народа — лучше две поленницы дров нарубить… Слушайте диспозицию: утром я отправляюсь в Москву, оттуда сразу в Новосибирск. Славик, Алёна Дмитриевна, вы полетите прямым рейсом из Питера как только соберете вещи. Кельт, остаешься на хозяйстве, смотреть за домом и животными — вызовем при первой возможности, сначала придется решить бытовые трудности…

— После твоих рассказов о грозном папе, — моментально отреагировала Алёна, — я предпочту жить в гостинице.

— Жилье организуем, — кивнул Ваня. — Затем. Мне дали понять, что внушение со стороны дома правительства было весомым, Новосибирская администрация приняла к сведению, что мы люди серьезные. На цырлах бегать не станут, но и пытаться идти на конфликт из-за ерунды не решатся. Аттракцион неслыханной щедрости: нам высочайше даровано сто двадцать гектар из местного земельного фонда, между Академгородком и поселком имени Кирова, есть возможность подведения железнодорожной ветки — рядом трасса на Барнаул. Если возмутятся неформальные природоохранные организации, их заткнут. В крайнем случае обеспечим экологов щедрыми благотворительными пожертвованиями — за деньги эти олухи без колебаний объявят, что поголовное истребление амурского тигра есть дело благое и достойное…

— А гринписовцы-то доморощенные здесь при чем? — не понял Славик.

— Придется вырубить часть леса — сам понимаешь, без громких истерик не обойдется. Помните историю с «Новосибирским технопарком», который должны были начать строить еще в 2007 году? Идея успешно заглохла, инвесторы отказались. В этом немалая заслуга проплаченных экологов. Мы можем дать больше… Основное прикрытие проекта — именно технопарк, проект якобы возобновлен. Совсем уж борзеть мы не станем, дополнительно наймем PR-агентов, но риски от этого не снимаются.

— Грамотная пропагандистская компания безусловно необходима, — подтвердила филологесса. — Придется тряхнуть стариной, припомнить чему меня научили в корпорации Google и заняться лично: пускать иностранцев на информационное поле нельзя, они ничего не понимают в нашем менталитете и только хуже сделают.

— Принимается, — согласился Иван. — Трудности во взаимоотношениях с местным населением неизбежны: часть поселка Кирова придется… э-э… Аннексировать. Кое-какие строения будем сносить ради доступа к аномалии. Компенсации, предоставление участков, строительство нового жилья — за счет компании. Наше бескорыстие должно войти в легенду: если государство за снесенный гараж платит обычному гражданину жалкие сто тысяч, то корпорация внесет миллион. За полусгнивший дачный дом постройки пятидесятых годов — тридцать миллионов. Плевать на деньги — главное репутация!

— Не разоримся? — озаботился Славик.

— Даже не обеднеем. Спешите делать добро, как призывал знаменитый доктор Гааз. В конце концов, почему из-за наших глобальных затей должны страдать другие люди? Расположим к себе электорат, Славика вот в депутаты продвинем — я узнавал, стать депутатом городского законодательного собрания стоит копейки: всего триста тысяч долларов плюс чисто номинальное вступление в «Единую Россию». Место в Госудуме подороже — от трех миллионов зеленью.

— Спятил? — искренне возмутился Славик. — Никогда!

— Пошутить нельзя?.. Утихомирься, будешь устроен по прямому профилю: бате ты наверняка понравишься, аргус все-таки.

— Могу посоветовать нескольких старых друзей — работать на подхвате, — вмешался Кельт. — У меня в Новосибирске полно знакомых. Ребята вменяемые, не откажут.

— Отличненько! Тогда поутру — сколько разница во времени? Три часа? — садись на телефон и обзвони своих корешей с вопросом: нужно срочно купить трех или четырехкомнатную квартиру на окраине, желательно в южной части города. Цена значения не имеет. Чтобы без шума — до громкого старта технопарка будем поддерживать конспирацию, внимание прессы сейчас нежелательно.

Насквозь чуждое Славику понятие о «социальной мобильности» привело к недельной задержке — уезжать из Питера не хотелось, хоть тресни! Сколько можно колесить по свету? Меньше чем за год накрутил два экватора, а если считать антарктическое приключение, километраж увеличивается на порядки порядков, вплоть до световых лет и парсеков!