Друид - Клауде Куени

Бросив все растертые травы в котел, я дождался, когда вода вновь закипит, остудил отвар и наполнил им бурдюк. Следующим утром я собирался выехать из Генавы и скакать в сторону Массилии, чтобы, добравшись до одного из священных мест кельтов, поговорить с богами. Я хотел задать им несколько вопросов и надеялся получить на них исчерпывающие ответы. Боги должны были помочь мне принять решение. Поскольку на следующий день я собирался провести священный ритуал, этой ночью я не должен был прикасаться к Вайде. Вернувшись в небольшую палатку, которую Нигер Фабий предоставил в наше распоряжение, я собирался объяснить своей возлюбленной, почему после приготовления священного зелья мне нельзя прикасаться к ней до тех пор, пока я не поговорю с богами. Внимательно слушая и с пониманием глядя на меня, Ванда гладила меня по бедру до тех пор, пока я не возбудился настолько, что она одной рукой смогла уложить меня рядом с собой на ложе, устланное шкурами диких зверей. Признаюсь, что угрызения совести не мучили меня ни единого мгновения. Стоило Ванде лишь взглянуть на меня, как я тут же попадался на эту уловку. В такие моменты я сам себе больше напоминал рыбу, попавшуюся на приманку и не способную отпустить ее — моими действиями руководил не разум, а желание как можно быстрее обнять Ванду и проникнуть в нее. Одного-единственного прикосновения Ванды было вполне достаточно, чтобы полностью парализовать мою волю. Как только я слышал голос своей возлюбленной, мое настроение тут же поднималось. Мне казалось, будто я только что выпил пару кубков отменного фалернского. Одним словом, я был счастлив, просто находясь рядом с нею. А если богам не нравились наши ночные забавы, то им следовало хорошенько подумать, прежде чем создавать мужчин и женщин такими, какими были я и Ванда. Лишь рано утром мы, насладившись друг другом и изнемогая от усталости, наконец обнялись и уснули крепким сном.

Я скакал на юг совершенно один. Я решил, что будет разумнее оставить Люсию с Вандой, чтобы она могла защитить мою возлюбленную. У нас, кельтов, есть огромное количество святынь, где мы совершаем разнообразные религиозные обряды. Некоторые из них, известные всем, стали местами, куда тянутся вереницы паломников. Однако есть и такие святыни, о существовании которых знают только друиды.

Но, если разобраться, боги живут повсюду, они рядом с нами, они вокруг нас. Если войти в лес, то тут же почувствуешь их присутствие.

Я попытался сосредоточиться на обряде, который мне предстояло совершить, но мое внимание рассеивалось из-за воспоминаний о прошедшей ночи. Я слышал голос Ванды, ощущал запах ее волос. В очертаниях облаков, в листве — мне чудилось, будто я повсюду вижу ее лицо. Казалось, что руки до сих пор ощущают тепло ее бедер. Не знаю, возможно, своими мыслями я испытывал терпение богов и мог в конце концов навлечь на себя их гнев, но Ванда превратилась в какого-то духа, поселившегося во мне. Создавалось такое впечатление, будто внутри меня рос ребенок, появления которого родители ждали с огромным нетерпением. Но сейчас я знаю, что на самом деле это был дух любви.

Теперь, вспоминая того наивного юношу, который в деревне рауриков лежал под дубом, я смеялся сам над собою. Я мечтал стать самым знаменитым друидом, самой толстой и уважаемой книгой, содержащей в себе мудрость, и не только кельтского народа. Сейчас же я понял, что спать с Вандой гораздо приятнее, чем кичиться своими знаниями перед необразованными кельтами. Нет, я не отрицаю, что мне интересно наблюдать за небесными светилами, следить за их движением по небосводу, производя астрономические вычисления. Но разве кто-нибудь посмеет возразить мне, если я скажу, что исследовать тело любимой женщины лаская ее, не менее интересное занятие? Я изо всех сил пытался прогнать как можно дальше мысли о Ванде и о наших ночных забавах, чтобы ни один скучающий и пребывающий в дурном настроении бог не рассердился на меня, но все мои старания так и не увенчались успехом.

Через несколько часов я оказался возле небольшого горного озера. Солнце стояло прямо над моей головой и отражалось от водной ряби миллионами солнечных зайчиков, словно по поверхности озера рассыпали несметное количество крохотных бронзовых зеркал. Вода была чистой и прозрачной как стекло. На дне озера тускло поблескивали какие-то металлические предметы. Я ни мгновения не сомневался, что в прошлом кельтские друиды неоднократно приносили здесь жертвы нашим богам. Сняв кожаные сапоги, я смыл пыль со своих ног, а затем тщательно вымыл руки. Вдруг я растерялся и рассердился на самого себя — мне показалось, будто я забыл священные стихи, которые следует читать в таких случаях. А ведь Сантониг неоднократно предупреждал меня, что, прикладываясь к кубку с вином, нужно знать меру, ведь этот божественный напиток лишил рассудка многих великих мужей, сделав их своими рабами. Если регулярно пить вино в больших количествах, то оно начнет уничтожать память, словно огонь, который выжигает в пергаменте дыры с обгорелыми краями.

Я встал на колени и воздел к небу обе руки.

— О боги, о великий Таранис, Езус и Тевтат! Когда было создано мое тело, творец вылепил его из наиценнейших среди всех плодов! Из роз и полевых цветов, из цвета деревьев и кустов, из цвета крапивы! Я был заколдован мудростью богов и их детей.

Исполненный благоговейного страха, я открыл бурдюк с зельем и начал пить большими глотками. У меня перехватило дыхание. Не знаю, какую именно ошибку я совершил — то ли прочитал не тот священный стих, то ли неправильно приготовил зелье для совершения ритуала; как бы там ни было, я тут же почувствовал себя так, словно в меня вселились боги, вырвали из груди сердце и забросили его далеко от моего бренного тела. А потом и моя душа отправилась следом за ним — она полетела высоко над полями, которые все быстрее и быстрее проносились подо мной, становясь с каждым мгновением все ярче. Мне казалось, будто я слышу голос дядюшки Кельтилла. Он смеялся так громко, что дикие животные выбегали из лесов, а стаи птиц в панике разлетались в разные стороны.

Я хотел задать богам несколько вопросов. Они должны были открыть мне судьбу моего народа, рассказать о его будущем. Но вместо этого я видел холмы, которые превращались в твердые груди, деревья, напоминавшие возбужденные пенисы, а небольшой лесок, к которому я подлетал, казался мне вагиной моей возлюбленной. Она медленно открывалась, словно почки, распускающиеся весной на деревьях. Я слишком поздно понял, что земля подо мной разверзлась и поглотила меня. Ущелье, по которому я летел, оказалось невероятно узким. Падая в него, я цеплялся одновременно за обе гранитные стены, и они сдирали с меня кожу, словно повар, решивший почистить лук.