Тропа войны. Охотник на бобров. Голубой Дик. - Майн Рид

Из людей, приносивших целые кипы драгоценных мехов, самый небольшой образец которых продавался за несколько долларов, сейчас же образовывалась веселая компания, спешившая компенсировать долгое воздержание всякого рода удовольствиями.

И в тот день, когда в Сен-Врэ отправились наши друзья Лихе Ортон и Эдуард О'Нейль, в форте было несколько десятков охотников, собравшихся со всех сторон: из ущелий и пещер Скалистых гор, с берегов речек и ручьев, вытекавших из этих гор. Они принесли с собой множество дичи, и сколько ее ни поглощали, она как будто и не убывала.

Все охотники явились с богатой добычей и в два-три часа выменяли ее у торговцев или миссионеров на ружья, свинец, порох, кинжалы, ножи, одежду, на разные домашние принадлежности и украшения с настоящими или фальшивыми камнями для своих жен; некоторые, впрочем, брали мексиканскими долларами или золотым песком.

Но золото жгло руки охотникам и требовало скорейшего обмена на водку и вино, карты, игральные кости и т. п.

Устраиваемые охотниками пирушки, игры в карты или кости нередко заканчивались кровавыми ссорами.

Чаще всего случались стычки между охотниками и расположившимся возле форта индейским племенем «белых ворон». Эти индейцы дружили с белыми, но охотники видели в них соперников по ремеслу, поэтому не пропускали случая, чтобы не завести с ними ссору.

Вот и теперь охотники затеяли спор с индейцами, угрожавший перерасти в кровопролитную схватку. Но крик часового вдруг отвлек их внимание и заставил прекратить опасную затею.

Спорящие находились на обширной площадке перед главными воротами форта, обычно служившей местом для военных учений, атлетических занятий и тому подобного.

Крик часового заставил всех обернуться в сторону равнины, над которой возвышался форт. По прерии прямо к форту неслись вскачь два всадника.

Скорость, с какой мчались их лошади, доказывала: всадники очень спешат… Иначе они пожалели бы животных и не заставляли их во всю прыть подниматься по крутой тропинке, которая вела к возвышенности.

— Ишь, как летят! Будто за ними гонится отряд краснокожих… — заметил Блэк Гаррис, один из самых знаменитых в свое время охотников, указывая на всадников.

— Однако за ними никого не видно, — отозвался другой, — к тому же им теперь нечего бояться — форт ведь рядом… Но они все-таки торопятся. Может, это кто-то из наших?.. Эх, зрение у меня уже не прежнее, не могу рассмотреть лица на таком расстоянии.

— Да, — подхватил третий, — если не ошибаюсь, тот, кто скачет на белой лошади, старый Лихе Ортон, техасец. Вы все должны знать его так же хорошо, как я… Второго же вижу впервые. Это кто-то совсем молодой и не похожий на нашу братию, хотя и сидит на лошади, точно сросся с нею: славный наездник, черт возьми!

— Так уж и есть за что хвалить! — презрительно бросил один мексиканец, судя по бронзовому лицу, одежде и выговору. — У нас шестилетние ребята ездят не хуже…

— Осмелюсь заметить, сеньор Санчес-и-Вегос, что вы чересчур пристрастны,

— с оттенком иронии возразил Блэк Гаррис. — Этот молодой человек ездит несравненно лучше, чем многие взрослые мексиканцы, которые, сидя верхом на лошади, очень напоминают кошек, взгромоздившихся на спину козе. Кстати, теперь я узнаю бравого молодого всадника: это мой земляк Эдуард О'Нейль из графства Типперари в Ирландии. Он настоящий дворянин не только по рождению, но и по образу мыслей.

Мексиканец засверкал глазами и с угрожающим видом подошел к Гаррису. Но тот лишь презрительно передернул плечами и смешался с толпой охотников, с любопытством окруживших Ортона и О'Нейля, которые в это время поднялись на площадку.

К величайшему удивлению всех, прибывшие не сошли с лошадей, а остались в седлах.

В течение нескольких минут ни тот, ни другой всадник не мог произнести ни слова: они задыхались от бешеной скачки не меньше, чем их лошади.

— Случилось что-то серьезное, старый дружище? — спросил Гаррис, пожимая руку Ортона. — Ваши лошади еле держатся на ногах… Не в твоих правилах загонять по пустякам бедных животных. В чем дело? Уж не индейцы ли? Может, они напали на вас, и вы бежали?

— Нет, тут совсем другое, — ответил Ортон, с трудом переводя дыхание.

— Что именно?

— А вот что, — начал Ортон, наконец отдышавшись. — Дело действительно касается индейцев, но напали они не на нас, а на переселенцев, шедших из Миссисипи и остановившихся этой ночью на берегу Бижу-Крика. Насколько нам известно, часть переселенцев бандиты убили, а других взяли в плен.

— Вот как! А что это за переселенцы? Ты их знаешь?

— Знаю. Это плантаторы с долины Миссисипи. Они направлялись в Калифорнию.

— Значит, это мои земляки, — заметил молодой охотник, стоявший рядом с Блэком Гаррисом. — Я тоже с берегов Миссисипи.

— А нам очень интересно знать, откуда ты! — сердито обрезал его Гаррис, раздосадованный тем, что он прервал беседу. — Так ты говоришь, — снова обратился Блэк к Ортону, — что переселенцы ночевали на берегу Бижу-Крика и что там на них напали краснокожие? Когда это было?

— Сегодня на восходе солнца.

— Ну, а тебе-то какая печаль?

— У меня среди них есть друзья…

— Да? Кто именно?

— Об этом позже. Да и вполне достаточно уже того, что это белые и что на них напали краснокожие. Долг каждого порядочного человека помочь несчастным.

— Предположим, это так. Ну, а какие же индейцы напали на них? Черные ноги?

— Нет.

— Рафагои?

— Тоже нет.

— Так уж не хейены ли?

— Они самые.

— Ага! Ну, это самые жестокие и коварные из всех краснокожих.

— В том-то и дело, друг мой, — сказал Ортон.

— А ты узнал, кто их вожак?

— Об этом нечего и спрашивать, — заметил один из охотников.

— Почему? — осведомился Гаррис.

— Потому что у хейенов всегда заправляет тот самый дьявол, которого называют Желтым вождем.

— Значит, и эта шайка была в подчинении