Девяностые. Север. Повести - Владимир Маркович Гринспон

Погулял он в Измаиле в своих "лучших традициях". Сошелся с парикмахершей, у которой наводил красоту. Света была аккуратной голубоглазой брюнеткой. Привлекательная какой — то южной красотой. Не высокая, слегка полноватая. Возрастом лет на десять моложе "начальника шахты". Муж у нее работал матросом на буксире. Плавал по Дунаю за границу. Соблазнился легким заработком, привез партию контрабандных электронных наручных часов на продажу. Попался и сел на 7 лет в колонию, оставив Свету с двумя годовалыми девочками близнецами — Аней и Яной.

И тут появился принц готовый увезти Свету на Крайний Север! С детьми и регистрацией в Загсе." Начальник шахты" сообщил ей, что никаких вещей с собой брать не надо. У него трех комнатная квартира с полной меблировкой и всем необходимым для проживания.

— Я даже постельного белья не взяла! Ни ложки, ни тарелки. — жаловалась она потом Нине, когда рассказывала о том сколько выплакала после переезда слез. Но куда уже было деваться. С мужем развелась заочно, как с Зэком. С Павлом расписалась.

Устроилась парикмахером. Нрава она была легкого, быстро сходилась с людьми. Руки выросли правильно, и ее прически нравились обоему полу клиентов. А когда Павлушка познакомил ее со своим шефом, начальником управления, и она тут же его постригла, то разомлевший от ее щебетанья, молодости и ловких ручек, шеф больше уж ни у кого другого не стригся.

А через полгода ему надоели жалобы "личного парикмахера" на плохие жилищные условия. Павлу выделили двухкомнатную хрущевку в пятиэтажке поближе к работе в городе горняков Талнахе.

А еще через год «молодожены» и машину купили. Москвич. Живи и радуйся. Девочки подрастали. Звали Павла папой. Слушались. Ходили в детский садик потом и в школу.

Но гены папы — летчика никак не предполагали ровного, без "пике и аварий" полета. Стал Павлик увлекаться выпивкой. Всё чаще «зависал» с друзьями. Хоть на работе это не отражалось. Там он не срывался. А бытовые задвиги в их дружном горняцком братстве не обсуждались и не осуждались.

Изредка Влад с Ниной навещали их домашний очаг. И всё чаще Света жаловалась Нине на братца.

* * *

Неожиданно умерла мама Нины. Сильный скачек давления привел к инсульту. После похорон папа — летчик попал в больницу. Не перенес горя. Подлечили, поставили на ноги. Пришлось забрать его в Норильск. Сам он себя обиходить уже бы не смог. Договорились, что жить он будет сначала у Влада с Ниной, а месяца через три — у Павлуши. Пока жил у Влада, всё было нормально. Выпивка и курение, против которых категорически возражали доктора, были исключены. Состояние ветерана было стабильным.

А после месяца проживания у сына, Петр Павлович попал в больницу. Стал терять память, не соображал, где он и кто. Оказывается Павлушка и курил с ним и водочки наливал. Влад с Ниной навещали его в госпитале. Приносили еду. Ждали этого и от Павла.

Света рассказывала как сварила свежий бульон. Послала Павла в больницу, покормить отца. Вернулся поздно," под мухой".

— Ты у отца — то был? Покормил?

— Да! Всё в порядке. Он спал, так я оставил сестричке, чтобы покормила.

Оказалось, что не был. Опять врал.

Влад с Ниной готовились в отпуск. Отца забрали из больницы, но Павлуше уже не доверили. Устроили в местное геронтологическое отделение Гор здрава. Там был хороший уход за стариками. Пробыл он там с месяц. Уже лежал, никого не узнавал. Влад и Нина каждый день приходили, помогали, чем могли. Мыли, смазывали появившиеся язвы от пролежней раствором с мумиё. Павлушка ни разу не появился ни у отца, ни у Влада.

Влад уже хотел отменять долгожданный отпуск, оставлять тестя в таком состоянии было нельзя. Нина на брата тоже не надеялась. Но за 4 дня до их отлета ветеран умер, пережив супругу на девять месяцев.

Влад взял все хлопоты на себя. Тем более, что к тому времени он уже возглавлял своё монтажное управление. В своих мастерских заказал оградку, памятник. Нина так была сердита на Павла, что не хотела его даже на похороны звать и извещать его о потере. Влад рассудил, что это будет не по родственному.

Павел приехал на похороны со своей бригадой. На поминках «выпендривался» перед сослуживцами, как, мол, богато «гуляем»! По окончании собрал всё оставшееся, не выпитое и не съеденное, погрузился в автобус от управления Влада, и еще три дня «горевал» с песнями, плясками и пьяным разгулом.

Нина была очень расстроена его поведением на похоронах и в отпуске часто горевала по этому поводу.

Скромное наследство, что осталось от родителей — квартиру и небольшие накопления на сберкнижке — решили не делить. Всё оставили Павлушке. Младшенькому. Пусть будет ему, куда уехать с Севера.

* * *

Ну а потом всё случилось то, к чему и шло. Света с детьми поехала в отпуск. В Измаиле встретила освободившегося из лагерей бывшего мужа. Вспыхнула старая любовь. Бывший наговорил ей, какой он теперь хороший, всё осознавший и любящий. Парикмахерская головка не выдержала напора. Да и воспоминания о Павле и его «увлечениях» помноженные на не совсем желаемую пылкость его подточенного алкоголем тела, бросили ее опять в "омут старой любви"!

Она оставила девочек с родным папой у своих родителей и вернулась в Норильск разводиться. Заставила Павла продать квартиру и машину, а деньги поделить. Павел ни с кем не посоветовался. Квартиру продал. Мог бы по хорошему выплатить ей половину постепенно, зарабатывал он же не плохо. Нет! Ума не хватило! Съехал к другу. Света вернулась в родные места.

О её дальнейшей судьбе Влад с Ниной узнали через несколько лет будучи в очередном отпуске.

Не учла она, что наша тюрьма бесследно для сидельцев не проходит. Муженек обзавелся там стойким отвращением к труду и такой же стойкой тягой к "легкой жизни". Они быстро промотали привезенные с Севера деньги. Света хоть устроилась на работу. Мастер ее квалификации нужен всем. А муженек помыкался без работы, влез с новыми друзьями в какую — то криминальную аферу, и благополучно отбыл в знакомые места на новый срок.

Надо сказать, что Светлана не знала своих родителей. Она была подкидышем. А нынешние родители ее взяли маленькой из дома малютки и любили, как свою. Многие говорили, что она из цыганского племени. Да и всё в ее внешности, кроме темно — голубых глаз, подтверждало эти догадки. А