Изверг - Olesse Reznikova

— А что у него за побочное действие?

— Викусь?

Вика дернула плечом и зашла в класс, не обращая внимания на Кирилла.

— Ты хорошо ее знаешь? — спросил он, следуя за ней.

— Не твое дело.

— Она так тебе дорога? — шепотом спросил Кирилл, наклоняясь к парте Вики. Девушка промолчала, сжав под партой кулак.

***

Эрика Николаевна предложила мне присесть на диван, и я согласилась. Через минут пятнадцать таблетки начали действовать, и мне стало спокойнее. Руки перестали трястись, а мысли перестали быть такими странными, как были до этого.

— Эрика Николаевна, вы так и не ответили мне, что за побочное действие у этого успокоительного, — тихо сказала я, вздохнув.

— Там простая сонливость и сухость во рту, ничего необычного, — спокойно ответила Эрика Николаевна, покачиваясь в своем кресле.

Поверив психологу на слово, я поблагодарила ее и вышла из кабинета. И только дойдя до своей парты перед началом урока, обнаружила, что баночка с таблетками до сих пор у меня в руке.

— Что это? — спросил Долгов, указывая мне на руку.

— А тебе-то что? — нахмурилась я, пряча руку за спиной.

— Употребляешь что ли?

— Ты совсем с ума сошел? — резко сказала я, на что несколько человек из класса повернулись в мою сторону.

— Да шучу я, чего так кричать-то? — подняв руки, он отвернулся от меня и больше ничего не спрашивал.

Пообещав себе зайти после этого урока к Эрике Николаевне и отдать таблетки, я стала приготавливаться к уроку, и сразу прозвенел звонок. Как на зло сегодня пошел дождь, и домой, видимо, придется бежать, иначе моим кроссовкам опять не сдобровать.

Демьян сел на свое место, и я сразу почувствовала, как от него исходит какой-то холод. А потом, посмотрев на него, заметила, что его волосы мокрые.

— Ты был на улице? — спросила я, не поворачивая голову в его сторону.

— А? Да, решил подышать воздухом перед уроком, а тут дождь как начался, что я аж весь промок.

Я быстро приподняла брови и, опустив их, посмотрела на вошедшего в класс учителя — Галину Васильевну — значит, сейчас литература. Если быть честной с самой собой, то литература уже перестала вызывать во мне некий трепет, так как появились вещи, которые отводили ее на второй план, и теперь это был такой же урок, как алгебра или же физ-ра.

— Здравствуйте, класс, можете садиться.

— Ты же подготовила домашнее задание? — спросил Демьян, наклонившись ко мне, и капля с его волос попала мне на плечо, из-за чего я вздрогнула.

— А что вам было задано?

— Любое стихотворение, размеров двадцать восемь или больше строк.

Я подумала и сказала, что готова к этому уроку. Уж какое-нибудь стихотворение я точно вспомню.

Так как моя фамилия на букву «Б», то долго ждать мне не пришлось, и, выйдя к доске, я начала:

Уж сколько их упало в эту бездну,

Разверзтую вдали!

Настанет день, когда и я исчезну

С поверхности земли.

Застынет все, что пело и боролось,

Сияло и рвалось.

И зелень глаз моих, и нежный голос,

И золото волос.

И будет жизнь с ее насущным хлебом,

С забывчивостью дня.

И будет все — как будто бы под небом

И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине,

И так недолго злой,

Любившей час, когда дрова в камине

Становятся золой.

Виолончель, и кавалькады в чаще,

И колокол в селе…

— Меня, такой живой и настоящей

На ласковой земле!

К вам всем — что мне, ни в чем не знавшей меры,

Чужие и свои?! -

Я обращаюсь с требованьем веры

И с просьбой о любви.

И день и ночь, и письменно и устно:

За правду да и нет,

За то, что мне так часто — слишком грустно

И только двадцать лет,

За то, что мне прямая неизбежность —

Прощение обид,

За всю мою безудержную нежность

И слишком гордый вид,

За быстроту стремительных событий,

За правду, за игру…

— Послушайте! — Еще меня любите

За то, что я умру.

— Тамара, у тебя всегда был специфический вкус на стихотворения, но в этот раз это прямо даже слишком специфично.

Я пропустила слова учителя мимо ушей и пошла к своему месту.

— Почему такое грустное стихотворение? — тихо спросил Демьян, когда я открыла тетрадь и начала черкать в ней поля ручкой.

— Первое, что вспомнила.

***

После урока я собирала вещи и заметила кое-что странное — Вика так и сидела на своем месте, не двигаясь, даже учебники не убрала. Я подошла к ней и заметила, как… она просто смотрела перед собой и плакала, у нее на щеках были еще мокрые дорожки от слез. Проморгавшись, она взглянула на меня и заговорила:

— Тамара, прости меня, пожалуйста…

— За что? — равнодушно спросила я.

— Пожалуйста, Тамара, я была не права, только прости меня, я наговорила глупостей сгоряча.

Я пошла в сторону двери, но она меня остановила, схватив за локоть.

— Тамара!

— Что Тамара? — переспросила я.

***

— Если уж не можешь ответить на этот вопрос, то зачем ее защищать? — приподнял бровь Кирилл.

— Тебе этого не понять, — ответила Вика сквозь зубы.

— Ну так объясни мне, как же это, — сказал он.

Вика промолчала, так же сжимая кулак под партой.

— Викуся, не молчи, — протянул Кирилл.

Девушка встала со своего места и было направилась к двери, но Кирилл постучал по столу, и это заставило Вику остановиться.

— Судя по ответу, а точнее, по его отсутствию, ты даже не знаешь, о чем говоришь. Ну так, может, тогда я…

— Не смей к ней приближаться! — сказала Вика, не поворачиваясь в сторону Кирилла.

— Так вот значит как мы заговорили.

***

— А зачем ты мне сейчас об этом рассказываешь? — сложив руки на груди, спросила я, глядя на Вику с высоты своего роста.

— Тамара, пойми… я ошиблась, я не хотела, чтобы так вышло. Что еще нужно сделать, чтобы доказать тебе, что я сожалею?

Хоть слова подруги были искренними, так как я чувствовала это, мне совсем не хотелось идти ей навстречу. Мое сердце билось все так же медленно. Ничего не могло заставить меня поверить человеку вновь после всего того, что случилось до того как он появился в моей жизни снова. Я больше не доверяла людям, только делала вид.

— Скажи хоть что-нибудь, — прошептала Вика, — молчание хуже любых слов.

— Нет.

— Что нет? — переспросила Вика.

— Мой ответ: нет. Я все равно не смогу понять, что ты действительно совершила ошибку, а не делаешь все намеренно вновь.