Благословенный Камень - Барбара Вуд

Здесь была двоюродная сестра Рахиль, которая приехала из Коринфа и привезла с собой письма, чтобы прочитать их вслух. Рахиль тихо объясняла Амелии:

— У нас нет ни синагог, ни храмов, ни специальных мест для богослужений. Мы собираемся друг у друга. Моя двоюродная сестра, как и я, покровительствует новой вере и устраивает встречи у себя дома, в Коринфе. Ее невестка, которая живет в Эфесе, тоже богатая покровительница, которая устраивает встречи у себя. Это дает нам возможность собираться вместе. Но мы не едины в своих правилах и догмах. В Александрии, например, есть секта, в которую входят исключительно неевреи, поэтому они собираются не по субботам, а по воскресеньям. И они не соблюдают правил кошерной пищи, они едят то же, что ели всегда, — свинину, моллюсков, молоко и мясо. Ученики Учителя — апостолы, знавшие его лично, пишут послания во многие общины, пытаясь объединить нас одним учением. Но это очень трудно — ведь империя такая громадная.

Амелия не заметила, чтобы неевреи пользовались на этом собрании каким-то особым влиянием. Почти все члены собрания были иудеями. На столе стоял традиционный иудейский семисвечник — менора. Рахиль была с покрытой головой, так же, как и мужчины; почти на всех мужчинах наброшены покрывала с бахромой, а на лбу — филактерии. Сначала они читали молитвы на иврите, потом на латыни. А на столе среди обилия блюд на столе не было ни свинины с моллюсками, ни молока с сыром. Зато там была сваренная на пару рыба во вкусном соусе, вареные куры и нежная сладкая телятина.

Рахиль, которая была главной на этой встрече, объяснила новеньким, что пиршество устроено в честь Того, Кто Грядет — Мессии, который подарит евреям Царство Божие.

— Сегодня среди нас присутствуют новые друзья. — Она представила их. — Некоторые из вас протестуют против того, чтобы к нам присоединялись неевреи. Но Павел сказал нам, что Господь не разделяет евреев и неевреев, что перед Ним все равны.

Отламывая кусочки хлеба, Рахиль стала раздавать их по кругу.

— Блаженны кроткие, — запела она, и остальные вторили ей, — ибо они наследуют Землю. — И они завели красивое антифонное песнопение.

Амелия обратила внимание на то, что в своих молитвах они произносят слово «авва».

— Авва — имя вашего бога? — спросила она.

— Наш Господь говорил на арамейском, по-арамейски авва означает «отец». Иисус обращался к Господу авва, поэтому мы обращаемся к нему так же.

Хотя все они пребывали в радостном настроении, Амелия заметила в них напряжение. Они были как-то по-особому взбудоражены, и, слушая их рассказы, Амелия начала понимать источник этого волнения: их Спаситель был распят тридцать лет назад, и некоторые из его первых последователей еще живы. Говорили, что это признак скорого возвращения Иисуса.

— Это может произойти в любой момент, — утверждала Рахиль. Это было что-то новое, Амелия не помнила, чтобы хотя один из богов-спасителей обещал вернуться или вернулся после своего воскресения. Дальше Рахиль стала рассказывать о живущих на границах империи племенах, которые готовят восстание против Рима, а затем перечислила предзнаменования и чудеса, предвещающие конец света.

Заключительные слова были сказаны пожилым человеком, которого звали Петр, что показалось Амелии странным, потому что, обращаясь к нему на латыни, они называли его Камнем. Ей еще не приходилось встречать людей по имени Камень. Когда она спросила, почему у него такое странное имя, Рахиль ответила ей:

— Потому что он — Симон Камень, его прозвали так за стойкость и преданность. Он был первым учеником нашего Господа.

Внешний облик Петра не соответствовал его прозвищу. Он был маленького роста, старый и немощный, и его пришлось подвести к кушетке, откуда он заговорил голосом мягким, как прикосновение перышек. Сначала он возблагодарил Господа, а потом заговорил о святости жизни. Госпожа Амелия мало что поняла из его слов, но вежливо слушала его увещевания: «Вы — избранный народ, царственное священство, народ святой… Некогда не народ, а ныне — народ Божий…»

Под конец стали собирать деньги, часть которых предназначалась для римских бедняков, а остальные — для нуждающихся христианских общин в империи. Когда все начали расходиться, Рахиль попросила Амелию остаться — она горела нетерпением услышать мнение подруги. Амелия призналась, что не понимает новой веры и не может принять приближающийся конец света.

— Благодарю тебя, дорогая подруга, за то, что пригласила меня сегодня. Но это не для меня. У меня нет веры, которой вы требуете от своих последователей. Кроме того, я не думаю, что нужна вашему Спасителю. — Она внезапно остановилась.

Немощный старый апостол Петр собирался прочесть заключительную молитву, и изумленная Амелия увидела, как он встал, поднял свои слабые руки и произнес: «Отче наш Сущий на небесах…»

Как громом пораженная, она смотрела на его протянутые то ли к небу, то ли к людям руки, вспоминая пророчество своего предсказателя. Не его ли он предсказывал?

Из-за невыносимой летней жары Рахиль стала проводить субботние собрания в окруженном колоннами саду. Народу стало приходить все больше, и она уже не могла накрывать три стола с тремя кушетками за каждым. Теперь гости усаживались на земле или на скамьях и брали хлеб с деревянных блюд, которыми их обносила Рахиль. И поскольку у них не было специальных мест для богослужений, не было храмов и синагог, а собирались они в домах друг у друга, они называли свои встречи ecclesia, что по-гречески означает «собрание» и что впоследствии будущие поколения нарекут «церковью». И дом Рахиль превратился в дом-церковь, так же, как дом Хлои в Коринфе, дом Нимфы в Лаодикее и так далее. И все эти разбросанные по миру дома-церкви они стали называть Соборной Церковью.

Христианская вера распространялась столь стремительно, что теперь Рахиль почти ежедневно совершала в своем саду обряд крещения, — в фонтане, из которого лилась вода на вновь обращенных. Она проводила его так, как научила ее двоюродная сестра Хлои, которую научил миссионер Павел, в свою очередь узнавший о нем от Петра в Иерусалиме. Этот обряд был посвящением в новую веру — так крестился сам Христос в водах Иордана, и теперь, почти сорок лет спустя, так же крестились его последователи. Но Рахиль еще только предстояло окрестить свою лучшую подругу.

Она присматривалась к Амелии, которая вносила свою долю в общинные трапезы в виде небольших хлебцев, которые она пекла своими руками и украшала крестами Гермеса.

Амелия и понятия не имела, как усердно Рахиль за нее молится. Она молилась не только о том, чтобы Амелия вступила в блаженное лоно Церкви Христовой, — Рахиль молилась о спасении бессмертной души Амелии. Обращение самой Рахиль произошло дождливым январским днем, который она никогда не забудет, когда она услышала благую весть из Палестины о том, что долгожданный спаситель евреев наконец-то пришел и что при втором Его пришествии живые объединятся с мертвыми, потому что, как говорил Павел, смерть временна и крещенные во имя Господа воскреснут. Петр возложил свои старческие ладони на голову Рахиль, и она почувствовала, как горе моментально оставило ее. Она хотела, чтобы такое же счастье испытала и Амелия.