Волчицы - Вольф Белов

Бобренко устал, смертельно устал. Он чувствовал себя загнанным зверем. Он уже не знал, куда деваться, куда идти. Не осталось никакой надежды уйти от погони и когда-нибудь выбраться, наконец, из этих проклятых дебрей. На всех дорогах стоят заслоны, а в магазине автомата осталось лишь пять патронов. Не прорваться. Да по совести говоря, Бобренко уже и не знал, где дорога, за время скитаний по тайге он безнадежно утратил все ориентиры и не мог бы сейчас с уверенностью определить собственное местоположение.

Но беглец упорно шел вперед, отчаянно путая следы. Он не знал куда идет, просто шел и все. Лучше уж сдохнуть под елкой или сгинуть в болоте, чем снова примерить на руки браслеты и вернуться к тюремной баланде. При побеге пришлось положить двух охранников, теперь от ментов не жди распростертых объятий.

Ветер все усиливался, нагоняя грозовые тучи. Издалека уже доносились громовые раскаты, в лесу быстро темнело. Непогода была сейчас беглецу на руку, гроза хоть немного собьет погоню со следа.

Подхватив оружие, Бобренко поднялся на ноги и снова устремился вперед. Он отчетливо понимал, что безнадежно заблудился, может быть, давно уже ходил кругами по тайге. Но сейчас ему было все равно. Беглец будет идти и идти, пока есть силы. Когда сил не останется, он постарается, чтобы все оставшиеся в магазине пять пуль нашли свои цели. И безразлично кто это будет, менты или грибники. Он оставит по себе недобрую память, а потом всадит нож в собственное сердце. Бобренко был наслышан, какое существование ведут приговоренные к вышаку и не собирался сдаваться. Собственно, его и не пугала такая участь, он давно уже разучился бояться. Он просто устал от жизни. Слишком уж вся судьба исковеркана. Позади только грязь, впереди никакого просвета, сам превратился в злобного зверя. Даже нечего и вспомнить светлого, когда придется помирать. Видимо, и подохнет как загнанный в угол зверь. Бобренко ни о чем не жалел и никогда не думал, что можно было бы прожить жизнь иначе. Он просто устал. Пусть жизнь не удалась, но в одиночку он на тот свет не уйдет, постарается забрать кого-нибудь с собой.

Над лесом пронесся ураганный ветер, сбивая с макушек деревьев ветки, хвою и листву. Засверкали молнии. А вскоре на лес стеной обрушился ливень. В один миг Бобренко вымок до нитки. Грязная намокшая одежда неприятно липла к телу, холодные струи дождя заливались за шиворот. Сейчас бы спрятаться под лапами елей, но Бобренко не мог позволить себе передышку. Самое время оторваться от погони, сейчас его след никакая псина не возьмет.

Совсем рядом послышалось глухое ворчание. Бобренко обернулся. В нескольких шагах от него стоял крупный волк. Видимо, зверь укрылся от ливня здесь, под елью, и внезапное появление человека потревожило его покой. Мокрая шерсть волка слиплась, но он не выглядел жалким и испуганным. Желтые глаза зверя смотрели на человека с явным недружелюбием, верхняя губа приподнялась, обнажив грозные клыки.

Бобренко снял было с плеча автомат, но передумал. На его совести было уже немало человеческих жизней, а уж серого хищника он застрелил бы, не колеблясь ни секунды. Но разум возобладал над животной страстью. Стрелять сейчас было очень рискованно. Неизвестно, как далеко находятся преследователи, возможно, что за шумом грозы они расслышат грохот выстрелов. Не для того он столько петлял по лесу, запутывая следы, чтобы выдать себя так глупо и вновь привлечь погоню. Но вздумай зверь напасть на человека, серому хищнику все равно ничего не светит. Остается еще нож, оружие верное и безотказное.

Сжав в ладони рукоять ножа, Бобренко со злобой посмотрел в желтые глаза зверя. Он давно уже забыл, что такое страх и жалость и сейчас даже желал, чтобы зверь напал на него. Им овладело жестокое желание всадить нож в живую плоть, снова взглянуть в глаза очередной жертве, увидеть, как угасает в них жизнь. Кроме того, во рту уже третий день не было маковой росинки, а тут такой кусок мяса, хоть и зубастый.

Бобренко скорее почувствовал, чем услышал присутствие еще одного зверя. Повернув голову, он увидел второго волка. Это усложняло задачу. Так можно и самому стать обедом. Это вам не сторожевые овчарки, это волки, звери жестокие и беспощадные, такие же, как и сам Бобренко. Но беглый заключенный сам сделал себя таким, а у этих хищников убийство в крови. Набросятся и разорвут и ничто их не остановит. Все-таки придется стрелять.

Оглядевшись, Бобренко заметил еще троих хищников. Вот черт! От кого-то он слышал, что летом волки никогда не сбиваются в стаю и уж тем более не нападают на людей. Встретить бы сейчас того умника, собственными зубами разорвал бы ему горло.

Вскинув автомат, Бобренко навел ствол на одного из волков. Его палец нетерпеливо дрожал на спусковом крючке, но Бобренко сдерживал свою злобу. Вряд ли он сможет уложить всех хищников и неизвестно, сколько их еще прячется в зарослях.

Осторожно он отступил назад. Волки не двигались, они все так же внимательно и недружелюбно наблюдали за человеком с разных сторон. Шаг за шагом Бобренко отступал все дальше. Скоро заросли и струи дождя скрыли волков от его взгляда. Бобренко развернулся и стремительно побежал прочь.

Неожиданно впереди между деревьев показался просвет. Бобренко сбавил шаг. Осторожно, почти крадучись, он вышел на опушку и увидел высокий бетонный забор, увитый поверху колючей проволокой.

Первая мысль, которая пришла в голову — неужели скитания по тайге привели его обратно к зоне? Но по здравому размышлению Бобренко пришел к выводу, что это совсем не то место, которое он покинул не так давно. Скорее всего, за забором находилось какое-то предприятие или склады.

Сам собой в голове сложился нехитрый план. Погоню он со следа уже сбил, неплохо бы отсидеться здесь за забором пару-тройку деньков, пока все не утихнет. Может, еще и разживется чем-нибудь полезным. Вот только как проникнуть внутрь? Не ломиться же в ворота.

Бобренко прошелся по опушке, внимательно оглядывая ограду в поисках лазейки. Сегодня ему определенно везло. В одном месте у забора лежала обломанная макушка ели, а в колючке зиял разрыв. Видимо, недавний порыв ветра сломил росшее поблизости дерево и, падая, оно зацепило проволоку ветвями.

Перекинув автомат за спину, Бобренко устремился к забору. Подпрыгнув с разбегу, он ухватился за край бетонной стены. В свои пятьдесят лет он оставался еще крепким мужиком, поэтому без труда втянул себя наверх и перевалился через забор.

Плюхнувшись в лужу с другой стороны, Бобренко припал к земле и на мгновение замер. Рядом не было ни одной живой души. Впрочем, было бы странно увидеть кого-либо на улице в такой ливень. Если здесь и были люди, сейчас они наверняка прятались от непогоды.

Чуть поодаль возвышалось мрачное двухэтажное здание. В стене первого этажа Бобренко различил ворота. Ему показалось, что это может быть ремонтный гараж. Видимо, он попал на какую-то автобазу. Чуть дальше Бобренко разглядел одноэтажные кирпичные строения, похожие на бараки, расположенные в строгом шахматном порядке. Он решил, что это тоже какие-то мастерские.

Бобренко поднялся на ноги и, держа автомат наготове, крадучись, направился к ближайшему строению. Оставшись никем не замеченным, он ввалился в чернеющий дверной проем и скатился по ступенькам внутрь.

В помещении, где он оказался, было темно и сыро. Того неясного сумеречного света, что попадал в дверной проем, не хватало, чтобы осмотреться как следует. Передвигаясь почти наощупь, Бобренко обнаружил несколько печных топок в дальней стене. Очевидно, здесь была котельная и вряд ли ею часто пользовались. Скорее всего она уже давно стояла заброшенной, вон даже входной двери уже нет в помине. И угля совсем чуть чуть, навален скромный холмик у самого входа.

Привыкнув к темноте, глаза начали отчетливей различать предметы. Судя по запустению, это не могла быть банная кочегарка, тогда бы ее топили хоть раз в неделю. Да и теплосеть так не забросили бы. К тому же не видать труб, манометров, прочей ерунды. Видимо, он оказался в столовой. Бобренко уже видел подобное в зоне. Там, по другую сторону стены, должны стоять котлы, используемые в отсутствие электричества. Но с электричеством, судя по всему, перебоев уже давно не случалось.

То, что рядом кухня, это хорошо. Можно будет наведаться по темноте, разжиться провизией, а то брюхо уже наизнанку выворачивается, жратвы требует. А потом прошвырнуться по мастерским на предмет одежонки и наконец избавиться от тюремной робы. Работяги народ запасливый, наверняка в раздевалках можно найти что-нибудь приличное. Лишь бы на собак не нарваться, а то придется сторожей мочить. Хотелось бы обойтись без шума. Не для того столько дней следы запутывал, чтобы снова следить.

Отыскав в углу замызганную мешковину, Бобренко бросил ее на кучу угля у входа и улегся сверху. Отсюда было видно все, что делается снаружи. Здесь можно было передохнуть до темноты, собраться с силами и мыслями.