Дмитрий Ульянов - Борис Яроцкий

В середине октября 1921 года Мария Ильинична сообщила, что здоровье Владимира Ильича резко ухудшилось. Дмитрий Ильич попросил наркомздрава Семашко предоставить ему возможность быть рядом с братом. Николай Александрович ответил телеграммой: «Не возражаю».

В день отъезда почти по-летнему светило солнце, щедро освещая город, голубые склоны гор, тихие степные просторы Таврии. К поезду Симферополь — Москва пришли многие друзья и товарищи.

Дмитрий Ильич покидал землю, ставшую ему родной, оставлял здесь частицу своего сердца.

ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ С ЛЕНИНЫМ

Ранним ноябрьским утром Дмитрий Ильич с женой приехал в Москву. Ночью выпала пороша, и город выглядел нарядным. Был легкий морозец.

Настоящая северная зима разбудила в сердце Дмитрия Ильича ощущение юности. И в самом деле, здесь, на московской земле, он себя вдруг почувствовал настолько молодым и бодрым, что, не удержавшись, сказал Александре Федоровне:

— Сегодня же махнем на Воробьевы горы. Если, конечно, дома все в порядке.

Говоря так, он имел в виду самочувствие Владимира Ильича. Тревожили последние письма сестер. Собственно, ни Анна Ильинична, ни Мария Ильинична не скрывали, что брат в последнее время часто жалуется на головные боли, лекарства помогают мало. Врачи единодушны в одном: Ленину требуется длительный отдых. Дмитрий Ильич ехал с намерением повлиять на брата как врач: без настоящего отдыха работать нельзя. Человек, каким бы здоровьем ни обладал, имеет свой запас прочности.

К вагону подошел С. Г. Гиль, личный шофер Ленина. Дмитрий Ильич, поздоровавшись с ним как со старым знакомым, сразу же спросил о самочувствии Владимира Ильича. Оказалось, Владимир Ильич чувствовал себя плохо.

Отправив вещи на квартиру Анны Ильиничны, Дмитрий Ильич с женой поехали к больному. Здесь с утра разговоры были только о крымчанах. Владимир Ильич несколько раз справлялся, поехал ли Гиль на вокзал, затем позвонил наркому Семашко, поинтересовался обязанностями брата и, получив ответ, что у заместителя заведующего отделом санитарного просвещения и издательства работы более чем достаточно, кажется, остался доволен.

Супруги Ульяновы и Анна Ильинична поспели к завтраку. Дома были Владимир Ильич и Мария Ильинична. Надежда Константиновна в Наркомате просвещения принимала какую-то делегацию. Встретив брата, Мария Ильинична шепнула:

— Ты, пожалуйста, не говори с Володей о политике. Ему врачи предложили воздерживаться от таких разговоров.

— Постараюсь. — И прошел в комнату брата. Владимир Ильич сидел в глубоком кресле, прикрыв ноги шерстяным пледом. Синяя рубашка-косоворотка застегнута на все пуговицы. Бледное лицо выражало смертельную усталость. Но когда они встретились взглядами, Дмитрий Ильич заметил в глазах брата радостный блеск: Владимир Ильич не поддавался болезни. Но какого это стоило труда, одному ему, пожалуй, было известно.

Братья поздоровались, как будто расстались недавно, и Владимир Ильич сразу же засыпал Дмитрия Ильича вопросами: как там дела в Крыму? И первым был вопрос о курортах: все ли делается, чтобы трудящиеся лечились по-настоящему? Поинтересовался состоянием дел в детских санаториях. Многие бывшие беспризорные дети крайне нуждаются в санаторном лечении. Таково заключение товарища Дзержинского. А уж он-то знает…

Дмитрий Ильич рассказал, что два санатория уже действуют в Евпатории, один в Алуште. Кстати, все три открыты при содействии Крымской ЧК. Чекисты обратились к Дмитрию Ильичу с просьбой войти в комиссию по организации помощи беспризорным детям. Несмотря на загруженность в ревкоме и обкоме партии, Дмитрий Ильич охотно согласился. Он понимал, что только совместными усилиями Советов, ЧК и ЦУККа можно ликвидировать беспризорность на Крымском полуострове. Гражданская война загоняла сюда, особенно в зимние месяцы, десятки тысяч ребятишек. С потеплением большая часть, подобно перелетным птицам, возвращалась на Украину, в города Центральной России. Оставались малолетние да больные. За зиму и весну 1921 года на улицах крымских сел и городов чекисты подобрали около 15 тысяч больных и слабых детей. Их нужно было не просто накормить и обогреть, но и вернуть здоровье. Тогда Дмитрий Ильич как начальник ЦУККа «выколотил» у наркома здравоохранения 8 миллионов рублей на устройство детских здравниц. Чекисты помогли рабочей силой и материалами. Так появились в Крыму первые красные детские здравницы. Дмитрий Ильич внес предложение заложить детскую здравницу общего типа на берегу моря против Медведь-горы. Но на строительство денег не находилось. Цукковская смета, как известно, была до предела урезана в связи с голодом в Поволжье.

Голод коснулся и Крыма. При обкоме партии была создана Крымская центральная комиссия по борьбе с голодом и его последствиями, председателем которой стал Юрий Петрович Гавен, а членами Д. И. Ульянов, С. М. Поплавский, Г. А. Кереметчи и другие коммунисты. Часть средств, выделенных на устройство санаториев Крыма, была, естественно, передана в Помгол, как тогда называли комиссию.

Обо всем этом Дмитрий Ильич стал рассказывать брату и вдруг спохватился, вспомнил условие лечащих врачей Ленина: не говорить о политике. Вынужден был прервать себя, сославшись на довольно суровый запрет своих коллег по профессии.

— Чудаки, они представляют себе, что политические деятели, встретившись после долгой разлуки, могут говорить о чем-либо другом, кроме политики.

Не забыл Владимир Ильич передать брату благодарность от Губкина. Помощь Дмитрия Ильича пришлась очень кстати.

Дело было еще в апреле 1921 года. К Владимиру Ильичу обратились профессора Губкин и Ломов с просьбой оказать содействие директору Петроградского горного института геологу Мушкетову: надо было вывезти его мать из Крыма, где она терпела большую нужду. Тотчас по получении от брата телеграммы Дмитрий Ильич поручил врачу Лялину разыскать Мушкетову и сообщить ей, что билет на московский поезд будет в ближайшие дни. Но Мушкетова была тяжело больна. О скором выезде в Петроград не могло быть и речи. Ее направили в больницу. Врачи с трудом отходили истощенную недоеданием женщину. Она смогла уехать к сыну только в июне.

С приездом брата Владимиру Ильичу стало лучше. Он позвонил Фотиевой, предупредил, что завтра будет на службе. Родные просили его повременить, тем более что лечащие врачи Минц и Обух не рекомендовали браться за дело до полного выздоровления. К рекомендации лечащих врачей присоединился и врач Ульянов. Но Владимир Ильич стоял на своем, ему нужно было работать как никогда. В партии, в госаппарате нашлись люди, которые навязывали стране дискуссию о профсоюзах. Но самое опасное могло произойти, если бы они оказались у руля партии и государства. А этого допустить было нельзя, иначе — гибель рабоче-крестьянской власти. Ленин не мог быть сторонним наблюдателем. Ему нужно было во все вникать самым тщательным образом, подбирать кадры, проверять их в практической работе… На старой большевистской гвардии лежала слишком большая ответственность.