Хлопок одной ладонью. Том 1. Игра на железной флейте без дырочек [OCR] - Василий Звягинцев

И вот именно в этот миг благорастворения Валентин окончательно решил бежать. Как говорил Красильников, вестовой Рощина в романе А. Н. Толстого «Хождение по мукам», — «от белых, от красных, на вольную волю».

Глава 24

«Ахилл тоже в теории никогда не догонит черепаху, но ведь догоняет же на практике?»…

Вот этой оговоркой он, может быть, сам себя и сглазил. Сбой таки произошел. То ли Валентин не слишкомглубоко проник в загадки и тайны времени, то ли в справочники вкралась опечатка, или просто некондиционная радиолампа попалась, но генератор сработал не так, как намечалось. (У Ирины ведь с Берестиным тоже ошибочка вышла. Так что, наверное, крылся в аггрианских приборах врожденный конструктивный дефект.)

И Лихарева выбило несколько дальше, чем он планировал. И по оси, и в сторону. В 2002 год той самой якобы химерической реальности Ляхова. Валентин это понял сразу по показаниям приборов. Своих собственных, которые остались при нем, сама же установка межвременной барьер не пересекла. И если не распалась на молекулы, то вполне может послужить источником неожиданных парадоксов в довоенном Ворошиловске.

Хотя Лихарев был уверен, зная тогдашних людей, что директор музея подписки не нарушит. И не скажет никому, включая и самое высокое начальство, ни о секретном сотруднике, ни о том, чем он здесь занимался. А как и договорено было, в случае его внезапного исчезновения прикажет замуровать дверь в мастерскую и забудет о случившемся навсегда, если только не объявится вновь сам Лихарев или человек с паролем от него.

Это Валентин придумал на тот случай, если хроносдвиг оставит за спиной копию аппарата, что не исключалось именно в силу разного отношения ко времени биологических и механических объектов.

Нельзя сказать, что «перелет» (в артиллерийском смысле, а не в авиационном) слишком уж его огорчил. Даже напротив. Что делать беглому агенту с высоким уровнем притязаний в довоенном сталинском СССР? Да еще накануне большой войны? Мог он ее, конечно, предотвратить, но в его задание это не входило, а инициативу бы немедленно пресекли те, кому положено, и Сильвия, и другие. Сказала ведь Дайяна, что тут все остается по-прежнему.

А в роли частного лица ему опять же пришлось либо эмигрировать в нейтральное государство, либо влачить существование нелегала-дезертира. На фронт, хоть добровольцем, хоть по призыву, он точно не собирался.

Подлость же заключалась в том, что, даже оторвавшись от текущей реальности на те самые кванты времени, из нее самой некуда деться. Пусть Сталин с его службами не смог бы его разыскать и схватить, но самые обычные военкоматчики, участковые, заградотрядники и прочие — запросто. По факту. Загребут, и отмазаться нечем. Удостоверение ГУГБ не поможет, потому как с началом войны реквизиты непременно изменятся, и пойдешь по статье не дезертирской, а сразу шпионской.

Ловчить всю войну, непрерывно подделывая документы и хаотически перемещаясь по тылам, было бы если не слишком трудно, то утомительно и нудно до чрезвычайности. К тому же от пуль, бомб и тому подобного Валентин страховки не имел. Гомеостат спасет далеко не всегда. Если только в непролазные дебри зауральской тайги забраться… А там разве жизнь, с его-то привычками? Или к немцам перебежать? Ничуть не лучше. Нет, так, как вышло, пожалуй, оптимальный вариант. Осознав, где именно оказался, Валентин, не теряя присутствия духа, озаботился вопросом, как, не привлекая внимания, выбраться из запасников музея (что подвал по-прежнему остается музейным, выяснить было совсем несложно) на улицу.

Он побродил по давно знакомым коридорам и подсобкам, легко избегая встречи лоб в лоб с нынешними сотрудниками, в комнате обслуживающего персонала украл (а что делать?) довольно чистый сменный комбинезон электрика и его же сумку с инструментами, которые на первое время могли оказаться полезными, уложил туда собственное имущество, после чего, насвистывая, прошел мимо смотрительницы у входа в залы ботаники и зоологии.

Раньше эти должности занимали старорежимные старушки или малопривлекательные сельские девахи, а здесь молодая, очень прилично одетая дамочка поразила Лихарева своими формами и красотой лица.

Шестьдесят с лишним лет не прошли даром для совершенствования генофонда. Если такие дивы сидят на грошовой зарплате в «учреждении культуры», то каковы те, для которых внешность является визитной карточкой статуса или источником благосостояния? Он, конечно, не мог знать нынешних размеров жалованья, но по прошлому опыту представлял порядок величины.

Тут же Валентин чуть было не совершил крупную ошибку.

Он был приучен легко адаптироваться к любой окружающей среде, имел для этого необходимое снаряжение, но все же обычно предварительно располагал оперативной информацией и знанием обстановки, а сейчас? Ничего ведь он не знает о мире, в который попал. И сразу — в него, как головой в прорубь? А есть же способ…

Чем бродить по улицам, медленно вживаясь, можно все нужное узнать прямо здесь!

Уже миновав женщину, он приостановился, очень натурально хлопнул себя ладонью по лбу.

— Совсем забыл. Мне ж еще велели распредщит посмотреть… Ну, там, где у вас история XX века. Я тут первый раз…

И на всякий случай подмигнул смотрительнице. Сам он тоже, был мужчиной видным, по дореволюционным, а тем более по советским меркам. Надеялся, что и здесь не слишком уступит аборигенам.

Дама, очевидно, строгих правил, на заигрывание не отреагировала, но как пройти объяснила. И не поинтересовалась, имеется ли у него допуск, пропуск или нечто подобное. Бдительность здесь, получается, не на первом месте.

Беглого прохода по залам, при фотографической памяти и профессиональных аналитических способностях Лихарева, оказалось достаточно, чтобы понять, в каком мире он оказался и какую модель поведения следует избрать. Спасибо музейным работникам (не зря он их уважал), очень они тщательно выстроили свои экспозиции. Здесь и документы, и газеты, и плакаты за последний век, и фотографии выдающихся деятелей, и масса репортажных снимков. Натурные экспонаты, статистические таблицы, образцы денег, имевших хождение в разное время, даже любовно выстроенные макеты этапов реконструкции губернского центра и прочих населенных пунктов, а также и интерьеры квартир мещан, купцов, интеллигенции…

Через час он вышел на улицу уже во всеоружии. Только с деньгами было не очень и экипировка не та, чтобы начинать завоевание города и мира, Хотя в любое почти время и в любой стране человек в профессиональной одежде никого не удивляет и привлекает гораздо меньше внимания, чем штатский оборванец или светский франт.

Город изменился на удивление мало. Естественно, появилось огромное количество новых многоэтажных, вполне столичного облика зданий, население увеличилось раз в пять, не меньше, по узким улицам катились многочисленные сверкающие автомобили. Но это и все. Город по общему ощущению остался тем же самым, и люди тоже. Под знакомым, слегка выцветшим от жары небом звучала та же характерная, нигде более не встречающаяся речь, а подросшие за полвека деревья вкупе со вновь высаженными, ранее невиданных здесь пород, способствовали его украшению, ничуть не меняя сути.

Как новый наряд и изысканный макияж не меняет сути женщины, даже если так поначалу и может показаться.

Все остальное для Валентина не представляло ни малейших затруднений. Для того его и учили — прийти в мир «голым и босым», с единственным чемоданчиком, вроде того, что носил с собой Остап… и где имелся реквизит почти на все случаи жизни. Разве кроме повязки с надписью «Распорядитель». Но это он про себя знал и так, остальные будут узнавать по мере необходимости.

Как будто внедряться в нэповской Москве в ОПТУ, да еще на самый верх с его старорежимной подготовкой Пажеского корпуса было легче. Пожалуй, потруднее. Риск, обострение внутрипартийной борьбы, голод, всеобщее озверение, да еще и необходимость делать дело и докладывать по начальству конкретные результаты.

А тут что же? Вокруг именно то, что и должно бы быть после в незапамятные времена выигранной и благополучно забытой Гражданской смуты. Психология жителей — понятнее раннесоветской, сам же он — абсолютно частное лицо, обязанный единственной цели — сделать так, чтобы было хорошо именно и только тебе.

Прошелся неторопливой походкой отработавшего на сегодня свое человека по окольным, крутым и кривым улицам, где и прохожих было меньше, и внимания его облик почти не привлекал, пока не увидел вывеску недорогих меблированных комнат. Сойдет.

Немолодой хозяйке представился приехавшим на заработки электриком-механиком — мастером на все руки из села Винодельного. Работу он себе завтра-послезавтра непременно найдет (могу и вам что-нибудь починить), а вот с деньгами пока плохо.