Адептус Астартес: Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив

Он безостановочно мерил шагами палубу, прерывая поток приказов лишь для того, чтобы выслушать очередное обновление статуса армады.

— Прикажите «Фаруоллу» и «Кровавому ужасу» защищать «Редут», пока он снова не включит двигатели. Вы. Второй лейтенант. Прикажите «Нашему Богу» покинуть авангардную дугу и открыть огонь по Клыку.

Анника словно потерялась в творящемся хаосе, ее взгляд надолго не задерживался ни на одном из офицеров или пульте управления.

— Мы здесь в безопасности?

— «Надежда Корела» самый крупный и хорошо защищенный корабль армады, — ответил я. — Но нет, мы не в безопасности.

— Он стреляет по Клыку.

— Я знаю.

Киснарос шагнул обратно к поручням, щелкая пальцами, пока отсчитывал время.

— Сейчас, — тихо произнес он. Палуба содрогнулась, когда первое орудие выстрелило в пустоту.

Командная палуба утонула в крике. Я пытался отделить голоса друг от друга. Впрочем, один голос перекричал все остальные.

— Абордажные капсулы!

— Подробнее… — потребовал Киснарос.

Тактический гололит, проецируемый из разверзнутой пасти горгульи, изваянной на потолке, наложился на оккулюс. Корабли обоих флотов, многие из которых находились в опасной близости друг к другу, высвечивались мерцающими рунами красных и белых цветов.

— Абордажные торпеды выстрелили из всех фенрисийских кораблей.

— Прикажите всем атакуемым кораблям готовиться к отражению абордажа. Пусть Красные Охотники контратакуют каждый корабль Космических Волков, который отправил своих воинов. Они должны поочередно взять их на абордаж и уничтожить изнутри. Прикажите магистру ордена Дэмару телепортировать элитных воинов для захвата «Кербера» и «Небесного молота».

Палуба снова содрогнулась, достаточно резко, чтобы несколько членов команды потеряли равновесие.

— По нам ведут шквальный огонь, — пробормотал сервитор со своего нового места на полу. Он перекатывался из стороны в сторону, получив слишком серьезные повреждения при падении, чтобы подняться.

В оккулюсе я увидел самое неприятное зрелище из всех, которые я когда-либо имел несчастье наблюдать. Мимо нас медленно, грациозно проплыли укрепления из серого железа «Скрамасакса», бессчетные мигающие огоньки вдоль бортов и башен высвечивали злобные зевы отдельных турелей.

«Надежда Корела» негодующе заскрипела от близости другого корабля. Трон, мы были не просто достаточно близко, чтобы увидеть отдельные окна, мы были достаточно близко, чтобы коснуться истерзанной брони военного корабля.

Позвоночник корабля озарился взрывами, когда наши лазерные батареи и меньшие турели снова обратили на него нежелательное внимание. От выстрелов лэнсов на носовой части корабля палуба опять содрогнулась, почти так же сильно, как в первый раз. Впереди нас отображенный на панорамном оккулюсе и неизвестный мне корабль Космических Волков отлетел в сторону, разваливаясь на части. Наш последний лэнс-залп воспламенил его плазменное ядро, на краткий миг ослепив оккулюс ретинальным пятном болезненных расцветок.

Следующим видением стал потемневший от ожогов ударный крейсер Красных Охотников «Чистота верности», который изо всех сил пытался идти на умирающих двигателях. Я наблюдал за тем, как он дрожит и распадается на части, сгорая в атмосфере Фенриса. Из его корпуса обреченными семенами посыпались спасательные капсулы.

На оккулюсе возникло еще одно изображение. Наш корабль, крейсер Серых Рыцарей «Торжественность», покидал армаду, выходя из формации. Атаковавшие его корабли убрались у него с пути, и в это время огонь открыли башенные орудия Клыка, когда «Торжественность» попала в пределы их досягаемости.

— Щиты? — услышал я крик Киснароса. — Щиты?

Они упали. Я мог определить это по тому, как мы содрогались под орудиями «Скрамасакса». Снаряды мощных турельных батарей прорывались сквозь защиту и рвали нас на части.

Киснарос также это понял.

— Щиты! Я хочу поднять их прежде…

Командная палуба озарилась второй слепящей вспышкой. Первая полыхнула снаружи, от нее мы просто отвернулись. Но на этот раз нам так не повезло. Она произошла достаточно близко, чтобы ее ощутить, и это чувство было мне знакомо.

Никогда не видел воина, бегущего в терминаторском облачении. Он несся сквозь пламенный туман телепортационной бури без единого намека на неуклюжесть, которую я испытывал на Армагеддоне. Каким бы невозможным зрелищем это ни казалось, клянусь, я слышал громыхание его ботинок и вопль протестующих сервосочленений сквозь рев разваливающегося вокруг нас корабля. Из-под каждого его стремительного шага вырывались искры.

Я даже представить себе не могу силу и гнев, необходимые для того, чтобы заставить терминаторскую броню действовать подобным образом. Я выстрелил в него. Малхадиил выстрелил в него. Наши штурм-болтеры взревели и загрохотали, вырывая куски керамита без всякого, казалось бы, видимого эффекта.

На полдороге серый воин выскочил на пульт управления, сокрушив его бронированным ботинком, и, оттолкнувшись, запрыгнул на центральную часть мостика. Несмотря на скорость, в его движениях не было ни грации, ни ловкости, только злость и неудержимая сила, которые напрягали сочленения его доспехов до абсолютного предела прочности освященного керамита.

Малхадиил и я двигались в идеальном единстве тех, чьи разумы переплелись. За один удар сердца секира Волка повалила Мала на землю, отрубив ему ноги. Я крутанул посохом, чтобы парировать оружие, которого там уже не оказалось. Лезвие огромной секиры размытым пятном мчалось ко мне совершенно под другим углом и врезалось мне в шлем с такой силой, что я полетел с платформы. Я почувствовал, как треснула лицевая кость, после чего перевалился через поручень. Пролетев шесть метров, я рухнул на палубу занемевшей грудой.

Я посмотрел вверх, наполовину ослепленный кровью и дезориентированный настолько, что потерял чувство равновесия. Даже на то, чтобы просто подняться на ноги, мне не хватало сил, и я сомневался, что смогу победить. Мое лицо опять было разбито. Череп разрывался от боли.

Слабый лазерный огонь оставлял ожоги на доспехах старого воина, на что тот не обращал совершенно никакого внимания. Несколько лазерных лучей даже смогли угодить в цель, задев плоть под слоями брони, хотя воин уделил им не больше внимания, чем остальным.

Трое флотских силовиков, сжимавших лазерные винтовки, погибли один за другим. В грудь первому и второму угодили болтерные снаряды, в лицо третьему вонзился архаичный метательный топор, и силовик повалился на палубу, дергаясь, будто сломанный робот.

Анника оскалилась, перезаряжая болтер.

«Айя! За верховного ярла! За Этт!»

Киснарос встал перед старым воином, безоружный и облаченный лишь в церемониальные силовые доспехи. Он ничего не говорил. Ему даже не дали шанса прошептать прощальные слова.

Секира старого воина не замедлилась, проходя сквозь тело. Голова лорда-инквизитора Киснароса слетела с плеч и покатилась по ступеням. Тело повалилось секундой позже, рухнув обратно на командный трон.

Стоящий посреди горящего мостика Логан Гримнар одной рукой воздел секиру Моркаи и взревел. Из всех членов команды, которые потянулись к личному оружию, два десятка офицеров бросили свои посты и ринулись к спасательным капсулам.

+ Гиперион. Гиперион, помоги. +

+ Мал. +

Я поднялся на ноги и посмотрел на ступени. Малхадиил, оставшись без бионических ног, полз по палубе. Его керамитовый нагрудник скреб по решетчатому покрытию.

Ярл Гримнар подошел к нему.

+ Мал! +

Он перекатился, поднимая штурм-болтер, но секира, став серебряным пятном, отсекла ему руку. Конечность заскользила по палубе, а с ней и болтер.

Я открыл огонь. Я палил из штурм-болтера, пока не израсходовал все снаряды, недоверчиво смотря, как они разрываются на лезвии секиры-реликвии. Я потратил семь болтов ради жалкой победы — чеканные позолоченные волки покрылись черной гарью.

Ярл Гримнар занес секиру, прижав ботинком грудь Малхадиила. Я сорвался на бег.

— Так будет с каждым сыном предательской змеи из вашего бесчестного ордена.

Нет. Нет. Я потерял Галео. Потерял Думенидона. Потерял Сотиса именно из-за своей слабости. Энцелад лежал в коме и, вероятно, никогда больше не очнется. Я не потеряю еще и Мала. Он был последним, моим единственным братом, единственным шансом не нарушить клятву, данную мной во имя нерушимого братства. Энергетические батареи на ранце затрещали и стали плеваться колдовскими молниями в ответ на мою бессильную злость.