Запредельник - Тимоти Мэдден

— Да, сэр.

— Отлично, сынок. Теперь предупреди станции контроля движения и Командование Полетного Корпуса Воздушной Обороны. Я покидаю Красный Утес приблизительно через три минуты на запредельнике Полетного Корпуса «Браво». Это понятно?

— Да, да, сэр. Что-нибудь еще?

— Нет. Делай, что я тебе сказал.

— Прием, сэр. Конец связи.

Маккензи выпрямился в кресле.

— Как идут дела, Шейла?

— Отлично, Мак. Проверка бортовых систем перед полетом практически закончена. Не попросишь ли ты Службу Безопасности базы открыть ворота ангара?

— Правильно.

Он наклонился вперед, чтобы вызвать станцию. Но тут ему в голову пришла одна мысль.

— Послушай, Шейла, там полно всякого оборудования, прикрепленного к брюху корабля. Что мы с ним будем делать?

— Ничего. Большинство кабелей оборвется само по себе, когда мы стартуем. Я сделаю один круг по орбите Красного Утеса на небольшой скорости, прежде чем мы оторвемся. То, что к нам привязано, сгорит во время прохождения атмосферных слоев при ускорении.

— Понял, — ответил ей Маккензи. Он связался со станцией и приказал Службе Безопасности открыть ворота ангара.

К Маккензи медленно возвращалось сознание. Он заставил себя открыть глаза усилием воли, но прошло по меньшей мере несколько минут, пока очертания рубки возникли в его сознании. Преобразователь мощности энергии находился на максимальной отметке, а монитор силы g застыл на отметке 15, но система жизнеобеспечения, как, впрочем, и другие важные системы, находилась на приемлемых уровнях.

— Привет, Шейла. Похоже, я ослеп.

— Да. Твой предел на уровне одиннадцать g. Поэтому я приспособила ускорение к этому биофизическому показателю.

— Все в порядке?

— Насколько я могу об этом судить. Вообще-то, Мак, я немного занята. Не мог бы ты повременить с вопросами, пока мы не выйдем на заданный уровень скорости?

— Конечно. Занимайся своими делами.

Он посмотрел в бортовой иллюминатор. Звезды сливались перед носом корабля в сужающемся круге, а чернильно-черная пустота космоса продолжала расти. Этот феномен служил подтверждением того, что они почти достигли уровня скорости света. Как только они достигнут ее, Шейла прекратит ускорение, поскольку полет на сверхсветовых скоростях был чрезвычайно трудным делом и требовал многих часов предварительной подготовки.

Он сверился с диджитальными часами под потолком рубки. Прошло пятьдесят девять минут с момента их старта из ангара. Он попытался несколько расслабиться, чтобы забыть о давившей на тело тяжести, и поэтому несколько следующих минут посвятил мысленному обдумыванию плана предстоящих им действий.

Они начнут с повторной передачи сигнала тревоги Группе Эхо, как только достигнут заданной скорости. Спустя две астрономических единицы они смогут использовать сканирование на дальних расстояниях, и это поможет им получить необходимые сведения. Пока они были лишь на половине астрономической единицы, и на полученные данные нельзя было полностью полагаться. При окончательном анализе ситуации огромное значение будет иметь то, что они узнают, установив связь с Группой Эхо. Даже если Группа получит сигнал тревоги до того, как попадет в ловушку, решающее значение при определении тактических действий будет иметь тот факт, какие силы задействуют рашадианцы при нападении.

Перед глазами возникло радостное лицо Светлы, каким оно бывало в минуты страсти. Некоторое время он позволил себе насладиться его созерцанием, а затем по его телу словно пробежали мурашки и оно стало странно легким.

— Мы достигли уровня девяноста восьми с половиной процентов скорости света и двигаемся с крейсерской скоростью, — сообщила Шейла. — Начинаю коротковолновую передачу. Через шестьдесят секунд я приступлю к торможению.

Он попытался мысленно прикинуть, насколько они продвинутся. Получалось, что за это время они преодолеют восемнадцать мегакилометров, а это менее одной восьмой астрономической единицы. В таком случае им останется еще более половины пути до пояса астероидов. Несмотря на все его попытки сосредоточиться на количественных аспектах ситуации, перед глазами продолжало стоять лицо Светлы.

— Шейла, прежде чем ты начнешь торможение, я хочу задать тебе один вопрос.

— Да, Мак. В чем дело?

— Ты сказала, что не доложила мне об утечке информации, потому что ревновала меня к Светле.

Она молчала. Наконец, все же ответила мягким голосом:

— Да, Мак. Но я была не права. Я понимаю это теперь.

— Почему ты сделала такой вывод?

— Это результат далеко идущих размышлений и выводов, вытекающих из положений, сделанных Кантом.

Ее ответ заинтриговал его. Философ девятнадцатого века Кант дал такой ответ на вопрос об этике: «Поступайте таким образом, словно ваш поступок станет примером для всего человечества. Затем вы можете оценить результаты». Это правило было легко понять, но крайне трудно претворить в жизнь.

— Понятно. Ты поняла, во что превратилась бы наша жизнь, если бы каждый пытался разрушить то, чего он боится. Я правильно понял?

— Нет, Мак. Я поняла, что настоящая любовь требует мужества признать и позволить любимым тобой делать то, что они сами считают для себя необходимым, неважно, во что им это обойдется.

Он долго размышлял над ее ответом, теряясь в догадках, просто ли она делилась с ним своим знанием или пыталась объяснить его. Он хотел спросить ее, чтобы разрешить мучавшие его сомнения, но она опередила его, сказав:

— Я начинаю торможение. Пристегнись получше.

Глава 33

Они находились на расстоянии одной астрономической единицы от предполагаемого места встречи, когда Группа Эхо откликнулась на их экстренное сообщение, использовав коротковолновый передатчик. «Запредельник «Браво», это Эхо. Ваш экстренный приказ получен. Приступаю к выполнению». Маккензи сразу же узнал лицо лейтенанта Хара Мона. «Похоже, что нападающие также перехватили ваш сигнал. Экраны дальнего поиска отмечают скопление большого количества противника внутри кольца астероидов. Приступаю к маневру уклонения». Видеоэкран померк.

«Эхо, говорит Браво. Сообщите численность и состав нападающих», — потребовал Маккензи. Откинувшись в кресле, он приготовился ждать. Пройдет по меньшей мере четырнадцать минут, пока Хара Мон получит его сообщение, ответит на него, и его сообщение достигнет корабля Маккензи.

Но он явно недооценивал способности лейтенанта. Экран снова ожил, и на нем вновь возник Хара Мон: «Силы противника насчитывают двадцать пять — нет, неправильно, — двадцать восемь стандартных кораблей класса преследования, которые наступают крыльями, по семь кораблей в каждом». Хара Мон помедлил, словно прислушиваясь к словам какого-то невидимого Маккензи собеседника. «Они летят курсом перехвата. Я принял решение любой ценой сохранять единство нашей группы. Поэтому максимальная скорость, которую мы можем развить, — сорок пять процентов скорости света при наличии реактивного ускорения. Предполагаемое время начала боевых действий с противником: через двадцать минут сорок секунд».

Маккензи отлично понял скрытый смысл сообщения Хара Мона. Два истребителя класса Чарли, которые пилотировали он и Светла, были в состоянии развить достаточную скорость, чтобы ускользнуть от противника или, по крайней мере, держаться на безопасном от рашадианцев расстоянии. Но сторожевой торпедоносец был не способен развить подобную скорость, а Хара Мон не хотел им жертвовать. Этот шаг был равнозначен самоубийству, но Маккензи не мог осуждать лейтенанта за такое решение. Он знал, что окажись он сам в подобном положении, то поступил бы так же.

Внезапно вмешалась Шейла:

— Маккензи, я проанализировала данные сканирования на дальних расстояниях. Если рассматривать положение Группы Эхо относительно рашадианцев, то наши корабли могли бы выиграть по крайней мере три минуты, если лягут на курс X-тридцать, Y-один двадцать, Z-два сорок пять. Это также значительно сократит время нашего полета. Я позволила себе смелость передать им эту информацию по каналу данных.

— Отличная идея, — одобрил Маккензи.

— Мне кажется, тебе следует надеть скафандр для исследований в глубоком космосе. Мы догоним Группу Эхо через восемнадцать минут, и кто знает, что за этим последует?

Она была абсолютно права. Защитный скафандр не мог предохранить от нагрузки силы g при ускорениях и торможениях, но во время боя дополнительная защита, которую он предоставлял, могла иметь не последнее значение. Он выбрался из своего командирского кресла и направился в хранилище оборудования, соседствовавшее с выходной камерой.

Спустя девять минут он вернулся в рубку, облаченный в тяжелый защитный скафандр и держа в правой руке шлем. Когда он опустился в кресло, то был поражен, увидев прямо перед собой на видеоэкране изображение лица Светлы.