Бить будет Катберт; Сердце обалдуя; Лорд Эмсворт и другие - Пелам Вудхаус

Все еще мурлыкая, граф подошел к террасе – и несложный напев замер на его устах.

– О Господи! – воскликнул он.

Как всегда в минуты волненья, пенсне упало, он поймал его и побыстрее надел, чтобы убедиться, что все это – обман зрения. Но нет. Перед ним, беседуя с леди Констанс, стоял сам Руперт Бакстер.

Леди приятно улыбалась, как улыбаются женщины, когда наносят удар родным и близким.

– Кларенс, – сообщила она, – вот мистер Бакстер.

– А, – сказал граф.

– Он путешествует на мотоцикле и заглянул к нам.

– А, – снова сказал хозяин замка.

Голос его был глух, ибо душа страдала. Граф знал свою сестру. Путешествует, видите ли! Так она и отпустит своего любимца. Надо воспротивиться; и граф глухо сказал: «А».

Леди Констанс поджала губы. Слово «а» вкупе с блеском глаз и отвисшей челюстью не предвещало ничего хорошего.

– Кларенс! – сказала сестра голосом укротительницы, и прибавила, уже Бакстеру: – Простите, пожалуйста! Мне надо поговорить с братом.

После чего отвела в сторонку побледневшего пэра и сказала:

– Ну ты свинья!

Заветное слово вернуло графа к действительности.

– Свинья? – спросил он. – Что с ней?

– Ты, ты свинья, – пояснила леди. – Мог бы спросить Бакстера, как он поживает.

– Я и так вижу. А почему он здесь?

– Заехал по пути.

– А почему он ездит? Я думал, он служит у этого самого.

– От мистера Джевонса он ушел.

– Что?

– У-шел. Не хотел покидать Англию.

Граф зашатался. Он никогда не видел чикагскую акулу, но очень любил, как любят врача, которому удалось справиться с опасной болезнью.

– Значит, он свободен? – вскричал несчастный лорд.

– Да. И очень кстати. Надо что-то делать с Джорджем.

– А кто такой Джордж?

– Твой внук, – ответила леди с тем холодным терпением, которое часто помогало ей беседовать с братом. – У твоего наследника, Бошема, есть два сына, Джеймс и Джордж. Младший из них проводит здесь лето. Возможно, ты его заметил. Такой темно-рыжий, с веснушками.

– Ах, Джордж! Так бы и сказала. Конечно, я его знаю. Он мой внук. А что с ним случилось?

– Отбился от рук. Вчера, к примеру, разбил окно. Он вечно стреляет из духового ружья.

– Ему не хватает материнской заботы? – спросил лорд, смутно припомнив, что именно это говорят в подобных случаях.

– Ему не хватает воспитателя. К счастью, Бакстер согласился занять это место.

– Что?

– То. Мы обо всем договорились. Сейчас я пошлю в «Герб Эмсвортов» за его вещами.

Перепуганный граф лихорадочно искал доводов, которые сорвали бы этот ужасный план.

– Какое место? Он же путешествует.

– Не беспокойся. Он задержится здесь.

– Но…

– Это просто чудо! Бакстер быстро справится с Джорджем. У него твердая рука.

Сказав так, леди отвернулась, а лорд пошел в библиотеку.

Он очень страдал. Как-то, в Лондоне, ему довелось услышать такое выражение. В клубе, после ленча, за кофе шел разговор о политике, и кто-то упомянул эту самую твердую руку. Судя по всему, она исключительно неприятна.

Близорукий человек без очков, но в расстроенных чувствах может на что-то налететь. В данном случае налетел он на темно-рыжего мальчика с веснушками, выскочившего из кустов.

– Ой, дед, прости! – воскликнул тот.

Граф надел пенсне и сказал:

– Джордж! Ты хоть смотришь, куда идешь?

– Прости, дед!

– Ты мог меня сильно ударить.

– Прости, дед.

– Смотри себе под ноги.

– Ладно, дедуля.

– Не называй меня «дедуля»!

– Ну ладно, дед. А что за хмырь с тетей Конни? Воспитатель поправил бы этот вульгаризм, равно как и то, что юный Джордж показал на Бакстера пальцем. Граф посмотрел на секретаря (в душе он уже опустил слово «бывший»), и ему показалось, что у того какой-то хозяйский вид. Так оглядывает монарх завоеванные земли.

– Это мистер Бакстер, – отвечал он.

– Рожа – будь здоров, – заметил Джордж.

Граф не совсем его понял, но ощутил правду и до того растрогался, что мог бы дать внуку сикспенс.

– Ты так думаешь? – проверил он.

– А что ему тут нужно? – ответил внук вопросом.

Граф загрустил. Ему не хотелось огорчать этого прекрасного мальчика. Но кто-то все равно скажет…

– Он будет твоим воспитателем.

– Кем-кем? – в полном ужасе вскричал Джордж. – Воспитателем? То есть вос-пи-та-те-лем? Да сейчас каникулы! Зачем он мне нужен? Лето сейчас, лето. На что он мне дался? Это надо же, на каникулах…

Он говорил бы и дальше, ему было что сказать, но тут раздался красивый и властный голос:

– Джо-ордж!

– Нет, я говорю, летом…

– Иди сюда. Познакомься с мистером Бакстером.

– У-ух! – сказало бедное дитя и мрачно направилось к террасе. Граф пошел в библиотеку, остро жалея того, кто оказался столь близким по духу. Он-то знал, каково Джорджу. При всем своем тугодумии, он понял жалобы внука. И впрямь, кому нужен воспитатель на каникулах?

Тихо вздохнув, пэр Англии достиг библиотеки и нашел книгу.

Далеко не всякая книга отвлекла бы его в такое время, но эта – отвлекла. «Уход за свиньей» поглотил его. Славная глава о болтанке увела от мирских забот, и настолько, что минут через двадцать он резко вздрогнул, услышав скрип двери. Пенсне упало, как обычно, однако чутье поведало, что пришла сестра.

– Господи, Конни! – начал он, но она прервала его.

– Кларенс, – сказала она трагическим голосом, – случилось самое страшное.

– Э-э?..

– Он здесь.

– Кто?

– Ну, я тебе говорила.

– О ком?

Долгое общение с братом приучило леди Констанс освежать его память, и она произнесла, как учительница, обращающаяся к самому тупому ученику:

– Я тебе говорила – не менее ста раз, – что Джейн познакомилась в Девоншире – с одним субъектом. Он ей понравился, – и, конечно, – она называет это любовью. Видимо, они обручились. Денег у него нет. Перспектив – тоже. Что там, Джейн говорит, что у него нет профессии.

– Кто такая Джейн? – вежливо спросил граф.

– О, Кларенс! – сказала леди. – Это твоя племянница.

– А, моя племянница! Да. Да, конечно. Ее зовут Джейн. Значит, моя…

– Кла-а-аренс! Ради Бога! Не бормочи. Хоть раз в жизни прояви твердость.

– Что проявить?

– Твердость. Топни ногой.

– То есть как?

– Так. Я надеялась, что она забыла эту чушь. Вроде бы не грустила. Я думаю, они переписывались. Теперь он приехал.

– Кто?

– Он!

– Куда?

– В деревню, вчера вечером. Я об этом узнала совершенно случайно. Спросила Джорджа, не видел ли он Джейн, а он говорит, видел, она пошла к озеру. Пошла и я, а там молодой человек в бриджах. Они целовались под навесом.

Граф пощелкал языком.

– На солнце лучше, – заметил он.

Леди подняла ногу, но удержалась и топнула по ковру. Знатность – это знатность.

– Джейн не в себе. Она просто обнаглела. Говорит, что они поженятся. А у него нет ни денег, ни работы!

– Какой работы?

– Никакой. А вообще, в Девоншире он хотел стать управляющим.

– А, да! – сказал граф. – Помню. Она мне о нем говорила. Просит взять его на место Симмонса, тот скоро уходит. Хороший человек, – расчувствовался пэр, – сколько лет тут работал… Прямо не знаю, как мы без него обойдемся. Но, – он повеселел, – можно взять твоего субъекта. Джейн его очень хвалит.

Леди Констанс медленно встала.

– Кларенс, – в ужасе спросила она, – ты ничего не обещал?

– Как же, обещал.

– Какой кошмар! Они немедленно поженятся.

– И прекрасно. Она хорошая девушка. Будет ему верной женой.

– Кларенс, – не сразу выговорила леди, – я найду ее и скажу, что ты передумал. Изменил мнение.

– Какое?

– Такое. Не дашь ему места.

– Я же дам!

– Нет.

Увидев ее взгляд, граф понял, что она не ошиблась. Так часто бывало. Но что с того?

– Конни, – начал он, – ты подумай…

– Хватит, – отвечала она. – Все решено.

И, бросив последний взгляд, она ушла.

Лорд Эмсворт взял свою книгу, надеясь, что та утешит его смятенный дух. Она бы и утешила, но дверь скрипнула снова, и вошла Джейн.

Племянница пэра была третьей в ряду шропширских красавиц. Обычно она походила на утреннюю розу, и вы бы могли подумать, что пылкий любитель роз обрадуется.

Но не думайте. Граф огорчился. Он предпочитал, чтобы розы были помягче, тем более – не хотел, что они глядели на него, как на мокрицу.

Ему удалось припомнить, что Джейн – дочь его сестры Шарлотты, которую сведущие люди считали еще вреднее, чем леди Констанс или леди Джулия. Граф до сих пор вздрагивал от ее давних реплик, а сейчас, посмотрев на племянницу, подметил явное сходство.

Как и мать, она перешла прямо к делу.

– Дядя Кларенс, – сказала она, – что вы натворили?

Граф откашлялся.

– Кто, я?

– Вы.

– Натворил?

– Вот именно.

– А, натворил. Да, да… Ты о чем?

– Вы прекрасно знаете. Тетя Конни говорит, что вы передумали.

– Я? Э-э-э… Мня-а…

– Так передумали или нет?