Бить будет Катберт; Сердце обалдуя; Лорд Эмсворт и другие - Пелам Вудхаус

– Как где? Я же говорю.

– Бредбери, – сказала миссис Фишер, – скажи мне одно. Ты видел сегодняшние газеты?

– Знаешь, я встретил столько старых друзей и все такое, как-то было не до газет.

– Тогда ты не знаешь, что торжественное открытие нового стадиона в Синг-Синг отложено из-за эпидемии свинки в тюрьме.

Бредбери напряженно сглотнул.

– Не было никакого банкета, никакого футбола и встречи выпускников. Так где ты был, Бредбери?

Бредбери снова сглотнул.

– А ты ничего не путаешь? – спросил он, придя в себя.

– Нет.

– Может, это где-нибудь в другом месте?

– Нет.

– Синг-Синг? Так и пишут?

– Да. Итак, Бредбери, где ты был целых два дня?

– Я… ну…

Миссис Фишер сухо кашлянула.

– Я спрашиваю из чистого любопытства. Все, конечно же, выяснится на суде.

– На суде?!

– Естественно, я намереваюсь немедленно обратиться к своему адвокату.

Бредбери вздрогнул.

– Не надо!

– А ты как думал?

Дрожь пробрала Бредбери с головы до ног. Он чувствовал себя еще хуже, чем когда его соперник по финалу неожиданно выиграл восемнадцатую лунку, тем самым сравняв счет в матче и добившись переигровки.

– Я все расскажу, – пролепетал он.

– Да?

– Дело вот в чем.

– Так.

– Э-э… вот в чем. То есть это…

– Что дальше?

Бредбери стоял, не зная, куда девать руки, и стараясь не встречаться с женой глазами.

– Я играл в гольф, – еле слышно произнес он.

– Играл в гольф?

– Да. – Бредбери помолчал. – Не в обиду будет сказано… то есть любой на моем месте счел бы за честь… но так уж я странно устроен, ангел мой, – просто не мог больше играть с тобой. Конечно, я сам виноват, но так уж вышло. Еще один день, и я начал бы бросаться на людей, а глядишь, и покусал бы кого. Вот я подумал и, чтобы не обижать тебя, прибег, так сказать, к военной хитрости. Говорил тебе, что хожу на работу, а сам ездил играть в «Сквоши Холлоу».

– И ты был там вчера и сегодня? – воскликнула миссис Фишер.

Несмотря на деликатность ситуации, к Бредбери вернулось бьющее через край возбуждение.

– Я-то? – выкрикнул он. – Клянусь твоей соболиной шубой! Да я кубок выиграл!

– Ты? Кубок?

– Клянусь твоими бриллиантами, выиграл! Смотри, – сказал Бредбери, отломав ножку от антикварного стола, – знаешь, что случилось в полуфинале? – Он вцепился в ножку хватом Вардона[43]. – Значит, я здесь, метрах в пяти от грина. Соперник играет, как черт. Я не отстаю. Скажешь, я думал о ничьей? Как бы не так. Спокойно так подхожу к мячу, легонечко бью, и хочешь – верь, хочешь – нет, но мяч остановился только в лунке.

Он осекся, поняв, что, пожалуй, отвлекся от главной темы разговора.

– Милая, – с жаром продолжил Бредбери, – не сердись. Может, попробуем еще разок, и все устроится. Дай мне шанс. Сыграем завтра раунд? Возможно, к твоему стилю просто нужно привыкнуть. Мне ведь и маслины не понравились с первого раза. И виски. Икра тоже. Вот если…

Миссис Фишер покачала головой.

– В гольф я больше не играю.

– Но послушай…

Она нежно посмотрела на Бредбери, едва не плача от счастья.

– Я была несправедлива к тебе, Бредбери. Так глупо подозревала тебя.

– Ну, ничего, ничего, – ответил Бредбери.

– Это все мама. Она ввела меня в заблуждение.

Бредбери было что сказать о теще, однако он предпочел воздержаться.

– Значит, ты простишь мне, что я удирал из дома и играл в гольф?

– Конечно.

– Может, и правда сыграем завтра?

– Нет, Бредбери, в гольф я больше не играю. Воспер убедил меня бросить.

– Что?!

– Он как-то увидел мою игру, а после подошел и сказал – очень вежливо и почтительно, – что это не должно повториться. В самых изысканных выражениях он объяснил мне, что я выставляю себя на посмешище и этому безобразию нужно положить конец. Так что больше никакого гольфа. Но ничего. Воспер говорит, что мою одышку можно вылечить массажем. Я наняла массажистку, и, кажется, мне уже лучше.

– Так, где Воспер? – хрипло спросил Бредбери.

– Ты ведь не станешь ругать его, Бредбери? Он такой чувствительный.

Но Бредбери уже не было в комнате.

– Вы хотели видеть меня, сэр? – спросил Воспер, войдя в византийскую курительную несколько минут спустя.

– Да, – ответил Бредбери. – Воспер, я человек простой и многого не знаю. Поэтому не обижайтесь, если я что-нибудь не так скажу.

– Ни в коем случае, сэр.

– Воспер, герцог когда-нибудь пожимал вам руку?

– Всего один раз, сэр, зал был не слишком хорошо освещен, и он принял меня за епископа.

– А можно, я вам сейчас пожму руку?

– Безусловно, сэр, если вам угодно.

– Я так благодарен вам, Воспер. Миссис Фишер говорит, что вы посоветовали ей бросить гольф. Воспер, если бы не вы, я мог сойти с ума.

– Весьма приятно слышать, сэр.

– Ваше жалованье утроено.

– Большое спасибо, сэр. Кстати, если позволите… Я хотел бы кое-что сказать вам, сэр.

– Все, что угодно.

– Это касается миссис Мейплбери, сэр.

– Что такое?

– С вашего позволения, сэр, она едва ли понравилась бы герцогу.

Внезапная догадка вспыхнула в мозгу Бредбери.

– То есть?.. – запнулся он.

– На мой взгляд, сэр, миссис Мейплбери должна уехать. Я ни в коем случае не критикую миссис Мейплбери, сэр. Однако она определенно не понравилась бы герцогу.

Бредбери вдохнул полной грудью.

– Воспер, – сказал он, – чем больше я слышу об этом вашем герцоге, тем больше он мне нравится. Вы и впрямь думаете, что он поставил бы крест на миссис Мейплбери?

– Вне всяких сомнений, сэр.

– Потрясающий. Потрясающий человек. Она уедет завтра же, Воспер.

– Большое спасибо, сэр.

– Воспер…

– Сэр?

– Ваше жалованье учетверяется.

– Весьма благодарен, сэр.

– Тра-ла, Воспер!

– Тра-ла, сэр, – ответил дворецкий.

Сборник

«ЛОРД ЭМСВОРТ И ДРУГИЕ»

ВОЛНА ПРЕСТУПЛЕНИЙ В БЛАНДИНГСКОМ ЗАМКЕ

© Перевод. Н. Трауберг, наследники, 2012.

День, когда беззаконие подняло свою мерзкую голову, отличался особой красотой. Солнце сверкало на васильковом небе, а человека так и тянуло медленно и подробно описать древние башни, мягкие газоны, величавые деревья, нарядных пчел и учтивых птиц, освещенных летними лучами.

Но любители детективов не отличаются терпением. Минуя частности, они ищут сути. «Когда началось это темное дело?» – спрашивают они. – «Кто замешан в него?» «Пролилась ли кровь, а если да, то сколько?» Наконец, «Кто где был в то или иное время?» Умелый летописец должен сообщить все это как можно раньше.

Поэтому я скажу, что волна преступлений, едва не разрушившая один из славнейших замков Шропшира, началась под вечер, летом, а участники располагались следующим образом:

Кларенс, девятый граф Эмсвортский, владелец упомянутого замка, беседовал с главным садовником о зеленом горошке;

Сестра его, леди Констанс, ходила по уступу с молодым человеком в очках, Рупертом Бакстером, который некоторое время был секретарем у лорда;

Бидж, дворецкий, сидел в шезлонге за домом, курил сигару и читал шестнадцатую главу детектива под названием «Человек без пальца»;

Джордж, внук девятого графа, шнырял в кустах с духовым ружьем, своим любимым другом;

Джейн, племянница того же графа, смотрела из беседки на озеро;

Солнце спокойно освещало газоны, башни, деревья, пчел и отборных птиц.

Граф вышел из теплицы и направился к дому. Он был очень счастлив. Еще с утра он испытывал радость и покой, которые устояли перед беседой с садовником. Обычно этот мул в человеческом облике отвечал на все доводы: «Ф-ф-фы-ф!..» и «Гр-р-р…», потом теребил подбородок, не отвечая ничего и раздражая тем самым чувствительного хозяина. Но сегодня он превзошел голливудского поддакивателя, и у графа не было неприятного чувства, что, только он повернется, все его здоровые советы мгновенно исчезнут.

Приближаясь к террасе, он мурлыкал несложную мелодию. Дальнейшие действия были ему ясны. Часик-другой, пока жара не спадет, он почитает книгу о свиньях. Потом понюхает розу или несколько роз, а может быть – покопается в земле. Душа его жаждала только таких невинных наслаждений, тихой и мирной жизни, когда никто к тебе не лезет.

Слава Богу, теперь, без Бакстера, никто к нему и не лез. Правда, не так давно было что-то такое – Джейн хотела выйти замуж, Констанс ей не разрешала – но вроде бы все уладилось. Да и тогда, когда женский визг оглашал округу, а Конни постоянно повторяла: «Кларенс, ты не слушаешь!», его утешала мысль о том, что Бакстера больше нет.

Гранитный бизнесмен с могучей челюстью не понял бы этих чувств. Для всяких титанов секретарь – просто мальчишка на посылках. Однако в данном случае главенствовал наемный работник. Они с графом напоминали кроткого короля и наглого премьер-министра с замашками диктатора. Пока Бакстер не ушел к американцу по фамилии Джевонс, он помыкал злосчастным лордом, мучил его, терзал, вечно чего-то требовал. То надо было что-то запомнить, то что-то подписать… Ни минуты покоя. И вот, он ушел; единственный змей исчез из райского сада. Какое счастье!