Синий туман - Татьяна Владимировна Солодкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И, высвободившись, сама обвиваю руку Джека ладонями — мне так привычнее.
Джек бросает быстрый взгляд на место соприкосновения моих рук и его рукава, но не комментирует. Зуб даю, тоже уже привык к моему обществу. Неплохо мы тут… погостили.
Зато сейчас я полностью готова покинуть эту злополучную станцию.
Моего брата тут наверняка нет.
Глава 47
А в стыковочном узле нас ждет тот самый клиркийский катер, на который я пялилась по прибытии на станцию. И он, черт его дери, прекрасен. Техника Клирка — это почти так же чудесно, как продукция «ТайлерКорп».
Но любоваться долго мне не дают — спешно усаживаемся внутрь.
— Давай я? — предлагает Джек, шагнув к пилотному креслу.
— Когда тебя подлечат — обязательно. — Капитан оттесняет его плечом и сам занимает место пилота.
Джек корчит гримасу, но в полемику не вступает (некогда) и покорно садится сзади рядом со мной. Эдвард занимает сиденье напротив.
Я же воюю с ремнями безопасности. Клирк — это, конечно, здорово, но работает здесь все… по-клиркийски! Без бутылки не разберешься, как любила говаривать моя бабушка.
— Да черт тебя, — бурчу, пытаясь вытянуть из паза застопорившийся ремень. Лампочка моего кресла горит красным.
«Четыре… три…» — продолжается отсчет.
— Кто не пристегнулся?! — кричит Роу из пилотского кресла.
Угадай с трех раз, приятель.
— Да не суети ты, — шипит мне Джек, кстати уже пристегнутый по всем правилам.
— Лучше бы помог, — огрызаюсь.
— Я и помогаю. Просто сядь ровно, техника сама все сделает.
Да, я в курсе, так и написано на стене возле моего правого локтя. Но я уже и садилась ровно, и откидывалась на спинку кресла, а ремень так и не соизволил высунуться из паза больше чем на треть.
Джек закатывает глаза.
— Руки на подлокотники положи.
Бросаю на этого умника раздраженный взгляд, но делаю что велено. Р-раз — и ремни сами выскальзывают из своего укрытия и оплетают меня, мягко, но надежно фиксируя.
— О.
Скалится.
— Все гениальное — просто.
Ехидная улыбка на заросшей щетиной побитой физиономии — то еще зрелище. А вид ободранной, будто наждачной бумагой, щеки мне и вовсе не нравится: кажется, там уже началось воспаление.
Тем не менее не могу отказать себе в удовольствии огрызнуться в ответ:
— Спасибо за подсказку, Малыш.
Бинго! Джек злобно зыркает на меня и отворачивается. Обожаю, когда последнее слово остается за мной.
Довольно хихикаю и вдруг натыкаюсь на другой взгляд — пристальный и явно осуждающий. И до меня запоздало доходит, что авторские права прозвища «Малыш» принадлежат Эдварду, а из его уст это обращение не несет ни оскорбительной, ни насмешливой смысловой нагрузки.
Да уж, неловко вышло.
— Эд, это я не в обиду вам, — говорю что-то вроде извинения. — Просто «Малыш» Джеку невероятно подходит.
И я правда так думаю. Молодой, не слишком высокий, по сравнению с Эдвардом так вообще крошка — и ввысь, и вширь. Так чем не Малыш?
— Джеку, значит? — не оборачиваясь, подает голос капитан, выводя свой великолепный катер из шлюза станции. Его руки уверенно летают над панелью управления. — Хорошо, хоть предупредили.
Вот черт. Разочарованно закусываю нижнюю губу. Подумать только, если бы я сейчас не ляпнула этого Джека, у меня были все шансы узнать его настоящее имя.
— Джеку, — подтверждает этот невозможный тип, глядя на меня с явным злорадством.
Закатываю глаза и отворачиваюсь к стеклу. Ладно, не больно-то и хотелось. Джек — мне даже нравится. Джек-рассел-терьер.
А вскоре я забываю об именах и кличках, потому как перед моими глазами предстает кое-что поинтереснее: клиркийский крейсер все ближе, и вскоре серебристая обшивка его корпуса занимает собой все видимое пространство.
— «Ста-ра-я лас-точ-ка», — по слогам читаю нанесенное на боку судна название, которое не было различимо издалека. — «Старая ласточка»? — Изумленно поворачиваюсь к капитану, временно исполняющему обязанности пилота.
— Долгая история, — отмахивается тот, не иначе как затылком догадавшись, что вопрос адресуется ему.
— Семейная, — подтверждает кивком Эдвард, будто этим все сказано.
Еще как не сказано. Я же умру от любопытства!
Все еще перевожу заинтересованный взгляд с капитана на его странно названный космический корабль и обратно и думаю, стоит ли проявлять нетерпение прямо сейчас или же отложить свои вопросы до подходящего момента, когда Джек вдруг склоняется к моему плечу.
— Не лезь в эту тему, — предупреждающе шепчет.
Зараза, зачем же так близко к уху? У меня там, между прочим, эрогенная зона.
Резко отклоняюсь (а нечего мне тут!) и, вздернув подбородок, смотрю на него с вызовом. Джек в ответ хмыкает и изгибает бровь, мол, что?
— Ничего, — буркаю и снова отворачиваюсь к стеклу.
Блин, не надо было спать у него на плече. Вот просто… не надо было!
* * *
Может, Джек и считает себя лучшим пилотом, чем капитан, но тот прекрасно справляется: заводит катер в шлюз «Ласточки» красиво и без лишних движений. Отсек тут же закрывается, внутрь подается воздух, на большом электронном табло прямо перед носом опустившегося на блестящий серый пол летательного аппарата идет отсчет секунд, когда можно будет покидать катер без скафандра.
«Семь… шесть…»
— Тим, мы на месте, — говорит Роу кому-то в свой комм. — Уходи от станции.
— Вижу, — доносится в ответ по громкой связи. — Все нормально, у нас еще семь минут. Лариса пошла к вам, встречайте.
Связь прерывается, таймер показывает ноль, а слова говорившего немедленно подтверждаются начавшей подниматься внутренней переборкой. Вытягиваю шею: вижу женские ноги в туфлях-лодочках без каблука, изящные щиколотки, узкие светлые брюки, обтягивающие стройные икры, а над ними — белый медицинский халат. О, приталенный. Выше осиной талии также имеется высокая аккуратная грудь и прямые волосы до плеч.
— Выходим, — командует капитан, открывая колпак и выпуская трап, как раз в тот момент, когда переборка вот-вот продемонстрирует мне лицо встречающей.
Выбираюсь из катера последней. На сей раз Джек задерживается, чтобы протянуть мне руку (молодец Малыш, берет пример со старших), но я из упрямства заявляю, что могу сама. Он пожимает плечами и отворачивается, а я, естественно, запнувшись, лечу ему в спину. Че-е-ерт!
Нос больно врезается в чужую лопатку, и мы
