Как две капли воды - Даниэла Стил
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Почему он отдал книгу именно тебе? – настойчиво допытывалась она.
– Возможно, расстраивался, когда ее замечал. Кроме того, ты ненавидишь поэзию, так что не мог же он подарить книгу тебе, верно? – смущенно улыбнулась Оливия. Но она знала и любила автора книги и была тронута подарком. Очевидно, Сьюзен тоже увлекалась литературой.
Но настоящий взрыв ликования последовал, когда Оливия подала Джеффри огромный пакет с двумя современными пушками, одной старинной и целой армией оловянных солдатиков в английских, французских, австрийских и немецких мундирах. Ей пришлось заказывать их за несколько месяцев, и мальчик был вне себя от радости, но Виктория гневно уставилась на сестру.
– Как ты могла подарить ему такое? – почти закричала она, сжав кулаки. – Отвратительно! Почему бы не залить их для правдоподобия кровью? Было бы по крайней мере куда честнее!
В глазах Виктории стояли слезы. Она искренне расстроилась, и положение отнюдь не улучшилось, когда Джеффри, развернув ее подарок, тут же отложил его в сторону, посчитав, очевидно, что игра не только сложная, но и невыносимо скучная.
– Я не предполагала, что ты станешь возражать, – сокрушенно пробормотала Оливия. – Это всего лишь игрушки, Виктория. И нравятся мальчику. Он любит играть в солдатики.
– Мне совершенно безразличны его пристрастия! По всей Европе в окопах ежедневно погибают тысячи солдат! У них тоже есть родные и близкие! А вы делаете из них игрушки! Невыносимо!
Она отвернулась, и Джеффри встревоженным шепотом спросил отца, следует ли вернуть подарок тете Олли. Чарлз ободряюще качнул головой. Позже, одевшись, он вместе с Викторией отправился навестить могилу ее матери.
– Не стоило так кричать, – мягко заметил он. – Твоя сестра всего лишь хотела порадовать Джеффри. Ей непонятна сила твоих чувств.
Да и ему тоже. Говоря по правде, он совершенно не знал женщину, с которой жил в одном доме, и оба это понимали.
– Я больше не могу, – жалобно проговорила она. – Не могу быть твоей женой. Я не предназначена для такой жизни. Все это видят, кроме тебя. Даже Джефф.
Ей все еще было не по себе. Из-за подарка Оливии и этой злополучной книги стихов. Не то чтобы она ревновала к сестре – просто постоянно сознавала, что села не в свои сани, и устала от этого.
– С моей стороны было нехорошо позволить отцу втянуть меня во все это. Пусть бы отослал меня хоть на край света и забыл навсегда.
Она зарыдала, а Чарлз растерянно смотрел на жену.
– Ты снова с ним видишься? И поэтому хочешь уйти? – вырвалось у него.
Виктория растерянно подняла глаза, гадая, откуда ему стало известно, что Тоби вновь пытается войти в ее жизнь. Все было бы проще, допусти она это, но Виктория больше не желала иметь с Уиткомом ничего общего.
– Вовсе нет, – холодно обронила она. – Так вот в чем ты меня подозреваешь? Что я тебе изменяю? Жаль, что этого не произошло, все хоть какое-то развлечение.
Она немедленно раскаялась в неосторожной реплике. И пусть она во всем виновата, больше ей не вынести.
Чарлз ничего не ответил, а Виктория продолжала плакать.
– Не знаю, что сказать, – наконец пробормотал Чарлз.
Зря он упомянул о Тоби, но, когда кухарка сказала ему о розах, валявшихся в мусоре, в душе зашевелились подозрения. Кухарка, довольно склочная особа, считала, что просто грех выбрасывать такие цветы, и поспешила ему доложить, прежде чем сообщит кто-то другой. Она также предъявила ему записку с просьбой о свидании, и Чарлз был почти уверен, что жена снова встречается с Уиткомом. Но очевидно, он ошибался. Правда, это не меняло отношений Виктории с мужем.
– Хочешь, чтобы я ушла? – в отчаянии спросила наконец Виктория, и на этот раз он обнял ее за плечи.
– Конечно, нет. Мы что-нибудь придумаем. Прошло только полгода. Все говорят, что первый год брака – самый трудный. – Однако каждый день его жизни со Сьюзен был настоящей идиллией. – Я попытаюсь быть более рассудительным, а ты наберись терпения. Что ты собираешься предпринять относительно Джеффри и его маленькой армии? Боюсь, он так просто с ней не расстанется. Но если хочешь, я с ним поговорю.
– Нет. – Виктория высморкалась и полезла в карман, но обнаружила, что папиросы остались дома. – Он еще больше возненавидит меня за это. Я купила ему такую дурацкую игру! Не знаю, что ему нравится, а продавщица утверждала, что именно это и нужно мальчику его возраста. А я даже не могу понять правил!
– Я тоже, – засмеялся Чарлз, – но попытаюсь вникнуть. И если поможешь, я горы сверну.
Но Виктория не хотела ему помогать. Единственным ее желанием было сбежать подальше. Она только об этом и думала.
Они медленно зашагали к дому; оба немного успокоились. Днем Виктория наткнулась на сестру, разбиравшую вместе с Берти белье. Последняя тут же удалилась, почувствовав, что ее воспитанницам нужно побыть наедине.
– Прости, что расстроила тебя, – извинилась Оливия, с неподдельным раскаянием глядя на сестру. Не знала, что ты так это воспримешь.
Сестры обменялись многозначительными взглядами, безмолвно радуясь, что снова вместе.
– Все в порядке. Наверное, я наделала кучу глупостей. Слишком увлеклась политикой. Но тамошние события кажутся такими реальными, и временами я забываю, что все это не имеет к нам никакого отношения. Правда, я рада, что отец продал завод, хотя, похоже, он ужасно переживает.
Они уселись рядышком, и Оливия мгновенно поняла, что сестра хочет просить о чем-то. И в самом деле, Виктория, мрачно воззрившись на нее, заговорщически прошептала:
– Ты просто обязана избавить меня от всего этого, Олли! Хотя бы на время, иначе я сойду с ума!
Оливия непонимающе уставилась на нее, боясь услышать то, что последует за таким торжественным вступлением. Боясь и не желая.
– Мне отказаться, прежде чем ты попросишь, или позволить тебе высказаться и только потом уверить, что ты несешь вздор?
Виктория еще понизила голос:
– Поменяйся со мной… ненадолго… позволь мне уехать куда-нибудь… пожалуйста… только чтобы все обдумать… не знаю, что я делаю, – умоляюще бормотала она.
Оливия видела и понимала, как плохо приходится сестре, но при этом была убеждена, что обман – отнюдь не лучший выход. Виктории придется самой решать за себя. Они заключили договор, Чарлз – прекрасный человек, и ей придется свыкнуться со своей участью. Побег ничего не решит.
Она покачала головой.
– Ты права. Сама не знаешь, что делаешь. Хочешь навлечь на всех нас очередное несчастье? А если он обнаружит подмену? Как прикажешь мне поступить? Не могу же я быть его женой по-настоящему! Он через пять минут меня разоблачит! А если и нет, все равно – то, что ты предлагаешь, плохо и постыдно. Я на такое не пойду, – категорически отказалась она.