Тайны Васильков или мое нескучное лето - Лина Филимонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После этих слов Серый резко отодвинул стул и поднялся.
— До свидания, — произнес он сиплым голосом, глядя на исключительно на Степана Пантелеевича и не глядя ни на кого из нас.
— Хорошей дороги, — сказал Степан Пантелеевич.
— Это что… он? — спросила я, когда Серый вышел.
Степан Пантелеевич устало кивнул.
— Я ничего не понимаю. При чем тут милиция и о каком непредумышленном… злодействе вы говорили?
— О злодеянии, — поправил меня Глаз.
— И где же сейчас эта… Юлия? Тоже в Васильках?
— В морге, — ответил Степан Пантелеевич.
У меня отвисла челюсть.
Глава 27, где разоблачения продолжаются и, наконец, обнаруживается сокровище
Все подробности мы узнали только на следующий день. Вечером Степан Пантелеевич рассказал только о том, что найденная в лесу девушка и есть Юлия Панкратова.
— Вы хотите сказать, что ее задушил… Серый? — я была так будто в прострации. — Я не могу поверить, что Серый — убийца.
— Я тоже, — сказал Степан Пантелеевич, — не верю в это.
— Но тогда…
— Давайте поговорим об этом завтра, — спокойно произнес Степан Пантелеевич. — Я думаю, на сегодня достаточно.
— Но…
— Завтра, — повторил он. — Я навещу вас после обеда.
Он удалился, а мы, растерянные и взбудораженные, просидели до поздней ночи, обсуждая услышанное. Кое в чем нам удалось разобраться, а кое в чем — нет.
— Я догадывался, что тут что-то происходит, — сказал Антон, — но чтоб такое…
И он потребовал всех жутких подробностей. Я только покачала головой. На меня вдруг навалилась страшная усталость.
— Да, — неожиданно поддержал Антона Борис. — Неплохо было бы пересмотреть все… в свете новой информации.
И мне пришлось вспоминать все с самого начала. А сначала было полотенце, которое прыгнуло мне в лицо.
— Наверное, он его просто бросил, — предположила Белка.
— Ага, — сказала я. — А потом спрятался под ванной.
— В окно. А окно закрыл.
— Он бы не успел. И я бы услышала, как захлопывается окно. Я же в ванной стояла. Нет, тут что-то другое.
— Ты говорила, что слышала какой-то вжик, — напомнил мне Ваня.
— Да, — кивнула я.
— Это мог быть вжик от катушки с леской.
— Точно! — воскликнула я. — Звук похож. Что же ты раньше молчал? Хотя… что это нам дает?
— Серый всегда умел изготавливать всякие механизмы, особенно связанные с рыбалкой. Я думаю, это было нечто, изготовленное из лески, катушки, крючка и пружины. Правда, я представляю эту конструкцию только приблизительно… но ведь это не так уж и важно.
— Ладно, — согласилась я. — Пусть будет леска. А насчет тяжелых шагов я сама знаю.
— Ну? — с интересом воззрились на меня Белка и Ваня. — Кто же мог так топать?
— Утюги, — сказала я. — Большие тяжелые чугунные утюги. Если их бросать с размаху, я думаю, будет как раз такой звук.
— Но на чердаке не было никаких утюгов, — возразил Ваня.
— Вот именно. А когда я поднималась туда в первый раз — были. Я об этом потом вспомнила, когда засыпала, и снова забыла, потому что появился этот… в капюшоне. До сих пор не могу поверить, что это был Серый. Мне показалось, что он растворился в воздухе.
— Просто ты была очень испугана, — сказал Ваня.
— Так, значит, хохотал тоже он? — спросила Белка.
— Это как раз самое легкое, — отмахнулся от нее Борис. — Для такого эффекта можно использовать самый обыкновенный диктофон. Просто записать какой-нибудь жуткий смех из фильма ужасов.
— Значит, это он меня душил, — слова застревали у меня в горле.
— Он хотел только напугать тебя, — сказала Белка.
— Так же как эту Юлю?
Все замолчали, и это молчание было плотным и тяжелым, как густой туман.
— Но зачем ему понадобилось вырывать страницы из книги, обливать их клубничным вареньем и прятать в кустах? — в голосе Белки звучало неподдельно удивление.
На этот вопрос никто из нас не смог вразумительно ответить.
— Наверное, он просто слетел с катушек, — предположил Антон.
— Нет, — Борис покачал головой. — Наверняка в этом есть какой-то смысл. И потом, Серый вовсе не выглядит ненормальным.
— Драгоценные камни имеют влияние на сознание и поведение людей, это давно известно, — сказал Орлиный Глаз.
— Вы хотите сказать, что все дело в драгоценных камнях? — спросила я.
Мы наконец-то дождались Степана Пантелеевича. Он приехал в четыре часа, хотя мы очень активно ждали его с двенадцати, меряя шагами гостиную.
— В каком-то смысле это так, — кивнул он. — Юлия Панкратова увидела фотографию и узнала, что существует вторая сережка… Она сразу поняла, какие это открывает возможности. Вы слышали, что говорил Павел Юрьевич.
— Это он ее узнал?
— Да, он. У него хорошая память на лица.
— А Серый?
— Он был влюблен в нее. Мечтал, что они продадут сережку и заживут сказочной жизнью. Только когда он увидел, как ее руки сомкнулись на вашем горле, он испугался и понял, чем может обернуться вся эта история. Он рассказывал, что еле оттащил ее, так она увлеклась.
— Так, значит, это она меня душила…
— Да. У нее длинные волнистые волосы.
Точно! Я же видела фотографию.
— Я не могу поверить, что Серый … мог убить ее. Чтобы он стащил что-нибудь, что плохо лежит, я вполне могу представить, но убийство…
— Конечно, он вовсе не кровожаден. Это было непредумышленное убийство. Они вернулись домой, спорили, она кричала на него, обвиняла в неспособности к решительным действиям, призналась, что он ей нужен только, чтобы найти сережку, попыталась ударить… Он оттолкнул ее, сильнее, чем следовало, она не удержалась на ногах и упала, ударившись головой об угол стола. Смерть была мгновенной.
— А потом он испугался, решил, что его обвинят…
— Да. Спрятать тело было легче, чем все объяснить. Тем более, что ее никто в деревне не видел.
— То есть она была не задушена, а… — дошло до меня.
— А кто вам сказал, что она задушена? — спросил Степан Пантелеевич.
— Серый, — пролепетала я и замолчала. — А что с ним теперь будет? — спросила я через некоторое время.
— Учитывая явку с повинной и то, что это было непредумышленно… я уверен, он легко отделается. Скорее всего, условным сроком.
— Мы тут вчера думали, — начал Борис.
— Как интересно, — вскинул голову Степан Пантелеевич.
— И решили некоторые загадки, — добавил Ваня. — Но с одной так и не смогли разобраться.
— Продолжайте, — подбодрил его Орлиный Глаз.
— Эпизод, первый по значению, — произнес Ваня.
— А, это! — радостно улыбнулся Степан Пантелеевич. — Это же вообще не имеет отношения к делу. Поэтому и первый по значению.
— А если не имеет,
