Страна Моксель или открытие Великороссии - Владимир Белинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хочу напомнить читателю: Иван Грозный имел в Балтии армию в составе 57689 человек, в то время, когда армия Батория имела в своем составе не более 17500 человек, а армия шведов — не более 8100 человек. Даже превосходство в войсках более чем 2 к 1 не помогло Московии в оборонительной войне.[287]
Таковы реалии военного поражения Московии в Ливонской войне. Мир, заключенный в деревенской курной избе селения Киверова-Гора близ разрушенного войной местечка Ямь-Запольский, показал во всей наготе вопиющую отсталость Московии перед Европой конца XVI века.
Московия потеряла все, что сумела прихватить за 24 года дикого разбоя в Балтийском регионе. Хочу привести еще один, запущенный русскими историками «примес лжи», касающийся Ивана Грозного.
Мы помним, как возмущался Стефан Баторий наглыми действиями послов Московии, вносивших в ранее подписанные договора отсебятину, а зачастую их попросту переписывавших и фальсифицировавших. Московиту тех времен было наврать, что плюнуть. Так вот, Н.М. Карамзин в своей «Истории…» убеждает читателей, что при подписании Ямь-Запольского мирного договора Стефан Баторий якобы, дабы угодить послам Ивановым и самому Ивану IV, подписал два разных договора: для Польши — с титулом Ивана — государь, Князь Московский, а для Московии — со всеми титулами Ивана IV, которые тот сам себе присвоил. Послушаем московского сказателя.
«Наконец условились дать Иоанну только в Российской (Московской. — В.Б.) перемирной грамоте имя Царя, Властителя Смоленского и Ливонского; в Королевской же просто Государя (Московского. — В.Б.), а Стефану титул Ливонского».[288]
Странно, но явная ложь подбрасывалась московской державной элитой с откровенной наглостью. Без малейшего зазрения совести всех будущих читателей принимали за отъявленных дураков. Глядите, московиты проиграли войну, умоляли Батория подписать мир, соглашаясь на все, но, оказывается, навязали победителю условия, так противные лично ему. Московиты настолько хитры да умны, а Баторий, в изложении великоросса, настолько глуп и простоват, что позволил московитам заполучить титул Царя и даже титул — Ливонского. Не смешно ли?
Послушаем этого же автора, как он себя опровергает:
«Стефан велел кончить переговоры, (и, естественно, продолжать войну. — В.Б.)…видя крайность… не смея ослушаться Государя, Елецкий и Олферьев должны были принять главное условие: то есть именем Иоанновым отказались от Ливонии; уступили и Полоцк с Велижем»…[289]
Таков «Царь Московский» с «Ливонской прибавкой»!
Баторий не собирался с московитами ни шутить, ни играть в «московские игры».
Естественно, каждому читателю должно быть понятно, что подобный «примес лжи» стало возможным запустить в историю Империи только спустя сотни лет после прошедших событий, «сочиняя саму эту историю» и рецензируя материал на государственном уровне, притом имея власть, дабы конфисковать польский экземпляр старинного договора.
Читатель понимает — после третьего раздела Польши в 1795 году, когда Варшава со всеми музеями, архивами и хранилищами вошла в состав России, писать стало возможным, что великорусской душе угодно.
Напомню, еще со времен Петра I, по жесточайшему его повелению, стали вывозить все украинские архивы и сокровища в столицу Московии. А последующие Московские Цари усердствовали в этом деле не меньше Петра.
Я не стану излагать материал о дальнейшем внутреннем разбое Ивана IV. Он и далее продолжал убивать, вешать и, попросту, резать простых и знатных людей Московии.
В конце концов и Иван IV, величайший деспот, и, попросту, бандит своего времени, умер в 1584 году, издавая в последние дни своей жизни «нестерпимое зловоние». Московский царь, в прямом понятии слова, вонял перед смертью, как будто вылез из туалетной ямы. На смену «зловонному» Ивану пришел его сын — Федор Иванович, последний в роду московских Рюриковичей. Мы исследуем несколько исторических фактов, неоспоримо имевших место на закате московской династии Рюриковичей.
Как сказывал великий мастер «примеса лжи» Н.М. Карамзин, «царствование жестокое часто готовит царствование слабое». Московская властная элита под словом «слабое царствование» всегда имела чисто московское понятие. Любое московское правление, не принесшее территориальных завоеваний и награбленного добра, признавалось слабым. Мы уже не раз обращали внимание на подобные утверждения. Однако во времена княжения Федора Ивановича произошло такое событие, которое напрочь опровергает весь вымышленный миф о московских царях Иване Грозном и Федоре Ивановиче.
Во все прошедшие времена, как мы помним, вновь заступавший на московский стол Князь должен был принести клятву на верность Орде и Наследнику рода Чингисидов, платить ему ежегодную дань, или как «великороссы» называли — «поминки». Как в те последние годы обстояли дела, мастер «примеса лжи» попросту умалчивает, нагромождая в своей «Истории…» массу непотребного словоблудия. Однако в истории остался подтвержденным факт нашествия Крымского Хана Казы-Гирея на Москву в 1591 году.
«…все Улусы были в сильном движении; все годные люди садились на коней от старого до малого, с ними соединились и полки Ногайские Казыева Улуса, и Султанские, из Азова, Белагорода с огнестрельным снарядом…Июля 3 известили Феодора, что Хан перешел Оку под Тешловым, ночует на Лопасне, идет прямо к Москве… Казы-Гирей…стал против села Коломенского и, с Поклонной горы обозрев места, велел своим Царевичам ударить на войско Московское…Сражение было нерешительно. С обеих сторон подкрепляли ратующих, но главные силы еще не вступали в дело…».[290]
А дальше русский «писатель истории» уверяет нас, что Крымские татары, переночевав и отдохнув у села Коломенского, за час до рассвета, попросту снялись и ушли домой. Произошел, мол, чуть ли не анекдотический случай. Зачем приходили, отчего ушли — полнейший секрет. Кроме обычного «примеса лжи», ничего найти невозможно.
Но, оказывается, еще днем, во время начального сражения, произошло вот что:
«…Феодор…встал и равнодушно смотрел из высокого своего терема (в Кремле. — В.Б.) на битву. За ним стоял добрый Боярин, Григорий Васильевич Годунов, и плакал; Феодор обратился к нему, увидел его слезы и сказал: «Будь спокоен! завтра не будет Хана!» Сие слово, говорит Летописец, оказалось пророчеством»[291]
Я не знаю как читатель, но я в лживые сказания подобного толка не верю. Сие словоблудие необходимо всего лишь для оправдания очередного унижения Московии и Князя, для сокрытия истины среди словесной шелухи.
Не вызывает сомнения, что князь Федор Московский, или проще — Федор Иванович, знал зачем пришел в Московию Хан Казы-Гирей и, вне сомнения, выполнил все требования наследника великого рода Чингисидов. Это не простая догадка или предположение, сему есть подтверждение даже у пускателя «примесов лжи» Н.М. Карамзина, но значительно ниже по тексту и запрятано среди других «сказаний». Не мог же великоросс-державник вот так запросто взять да и поведать миру: Московский Князь и Московия в очередной раз принесли присягу роду Чингисидов на верность, признали Казы-Гирея своим Верховным Царем и выплатили «великие поминки», то есть — великую дань.
Но вот сему подтверждение у «писателя истории»:
«…Я, (Федор. — В.Б.) желая дружбы твоей (Казы-Гирея. — В.Б.) и Султановой, не внимаю ни Послам Европейских Государей, ни воплю моего народа, и предлагаю тебе братство с богатыми дарами (данью! — В.Б.)…». В залог дружбы Феодор… доставил Казы-Гирею 10000 рублей, сверх шуб и тканей драгоценных, обещая присылать ежегодно(!!!) столько же; наконец имел удовольствие получить от него (по Н.М. Карамзину, летом 1594 года. — В.Б.) ШЕРТНУЮ, или клятвенную, грамоту с златою печатию. Сия грамота условиями и выражениями напоминала старые, истинно союзные, коим добрый, умный Менгли-Гирей удостоверил Иоанна III в любви и братстве».[292]
Глядите, как хитро и откровенно лживо подает материал сей мастер «примеса лжи». Насаждается мнение, будто бы именно Казы-Гирей присягал Феодору Московскому. Но это ложь! Читатель помнит о чем была подписана Шертная (Клятвенная) грамота в 1473 году между Менгли-Гиреем и Иваном III. Тогда Иван III принес присягу на верность Менгли-Гирею, признал за Менгли-Гиреем титул Царя Верховного, то есть, Царственным наследником великого рода Чингисидов, а себя признал его подданным, вассалом, и продолжал оставаться во взаимоотношениях с Ордой, как и все его предки, — князем Московским, данником Ханским. Он продолжал платить дань Орде и остался под Ордынской Верховной властью. Взамен Крымские Гиреи и Орда обязаны были защищать Московию от внешних обидчиков и внешнего посягательства.
Как видим, и последний Московский князь рода Рюриковичей, с великим удовольствием дал Клятвенную грамоту на верность и подданство роду Гиреев и остался, как и все до единого наследники Александра Невского племени, вассалом рода Чингисидов.