Если копнуть поглубже - Тимоти Финдли

— Да.

Джонатан подошел к кровати и загасил свою сигарету рядом с меркнущим угольком сигареты Гриффина.

Сел подле Гриффа и положил руку ему на бедро.

— Ты был — есть — и останешься самым желанным для меня мужчиной.

— Я не могу… не могу…

— Не надо ничего говорить.

Они выпили вина и снова закурили. Луна переместилась из одного окна в другое. Музыка оборвалась. Часы показывали три утра.

— Я буду всегда тебя любить. По-своему.

— И я.

— В марте нам еще предстоит работать над Меркуцио и Бироном.

— Да.

Они замолчали.

Потом Джонатан сказал:

— В нем было пять футов, десять дюймов. Весил сто шестьдесят фунтов. Опрятный. Худощавый. Серьезный. Носил очки. Возмутительно плохо видел. Был почти слеп! Но главное, он понимал, кем был.

Как Уилл, подумал Грифф.

Они немного посидели. А затем Джонатан произнес:

— Спокойной ночи, Гриффин.

— Спокойной ночи.

Кроуфорд лег, вытянулся со вздохом и положил одну руку на подушку, а другую — Гриффу на грудь.

Некоторое время Гриффин лежал не шевелясь — допивал вино и курил, — сигарета догорела до самого фильтра, струйка дыма полого тянулась в открытое окно.

Погиб. Двадцати двух лет. Мальчик, столько обещавший. Его больше нет.

Гриффину было нетрудно представить брошенный на перекрестке труп. Могли убить кого угодно. Но убили сына Джонатана. Его единственного ребенка.

Грифф мягко освободился от руки Кроуфорда, сел и спустил ноги на пол.

Мне повезло. Господи, как же мне повезло.

Уилл.

Джейн.

Он встал.

Завтра.

Среда, 19 августа 1998 г.

Когда «лексус» Гриффа затормозил на подъездной дорожке прямо за машиной Мерси, сама Мерси стояла у плиты и жарила яичницу. Яичница предназначалась для Джейн, которая собиралась на занятия с Эдной Мотт. Было без двадцати пяти девять. Уилл еще не спускался. А Редьярд бегал на заднем дворе.

Мерси мурлыкала под нос мелодию «Дама с острова Шалотт» Лорины Маккенет. Эта песня в настоящее время была ее любимой, вероятно, потому что отражала намерение Мерси «взирать на жизнь из окна». И хотя для Дамы с острова Шалотт это взирание закончилось трагически, для Мерси все трагедии постепенно стали меркнуть. Могло произойти нечто новое. И оно уже было на подходе. Решение жить с Люком и, возможно, сделаться его женой помогло увидеть в новом свете и принять мир. Принять в тех его проявлениях, которые, как Мерси боялась, уже никогда больше не будут для нее существовать.

Мотор «лексуса» не спутать ни с чем: низкий, напористый, растворяющийся в тишине гул сообщает, что подъехал именно «лексус».

В саду Редьярд бросил обнюхивать забор и поднял уши.

Хвост его медленно зашевелился.

Пес вскинул нос и втянул воздух.

Он.

Редьярд прыжками кинулся навстречу.

Знакомая рука погладила его по холке.

Пес встал на задние лапы.

У Гриффина ничего не было. Он решил доставить домой только себя самого.

Потрепав Редьярда за уши, Грифф поднялся на крыльцо.

Тихонько постучал и вошел.

Мерси уже стояла за дверью и смотрела на него.

Грифф улыбнулся.

— А где все? — спросил он.

— Здесь, — ответила Мерси.

— Ну конечно…

Мерси выключила газовую горелку, отставила сковородку с яичницей, накрыла крышкой и положила на стол лопаточку.

— У вас здесь какие-нибудь дела? — осторожно поинтересовалась она, вытирая руки полотенцем.

— Надеюсь, — ответил Грифф, не в силах перестать улыбаться. Редьярд сидел, во все глаза глядел на него и тихонько вилял хвостом.

— Мне положен поцелуй? — спросила Мерси.

— Да, мэм.

Они обнялись.

— Господи, — проговорила Мерси в плечо Гриффина, — как я Тебя молила об этом мгновении.

— И я тоже, — сказал Грифф. — Хотя, скорее всего, вы так не думали.

— Да.

Мерси отступила в сторону, вытерла слезы «Клинексом» и спросила:

— Хотите кофе?

— Да. Пожалуйста.

— Садитесь.

— Нет. Не могу. Слишком нервничаю. Вы их ждете? Я имею в виду… сейчас.

— Джейн — да. А Уилла — не знаю. Он… — Мерси отвернулась налить кофе. — Он ушел в себя.

— Сожалею.

— Можете сожалеть сколько вам угодно, но ему было тяжелее всех.

— Догадываюсь…

— Увидит вас — и как знать… С детьми трудно что-либо предсказать. Но хочу вас предупредить: потребуется время, прежде чем он снова вам поверит. Он страдал от этого больше всего — от утраты доверия.

— Понятно.

Грифф занялся кофе.

Мерси подошла к нему.

— Центр всякой хорошей жизни — кухонный стол, — заметил Грифф, попытался рассмеяться, но не сумел. — Так говорила моя мама.

— Да.

— А вы как?

— Начинаю новую жизнь, — она вкратце рассказала ему о Люке.

— Рад за вас, — сказал Гриффин. — Он замечательный человек. Лучшего не найти. Даже вам.

— Мы будем счастливы — это точно. Люк собирается купить собаку, — Мерси рассмеялась. — Я со своими кошками, а он со своей собакой. Чего еще желать?

— Полный мир и покой — так мне кажется.

И тут внезапно появилась Джейн.

Она стояла на пороге коридора в светло-голубом платье, волосы рассыпались по плечам. В левой руке — ярко-красная лента.

— Привет, — поздоровалась она. — Я… я услышала голоса. Подумала, может, Люк.

— Нет. — Гриффин поднялся. — Не Люк. Это я.

Они с Джейн смотрели друг на друга, не двигаясь. Ни шага вперед, ни шага назад. Мерси следила за своими руками, разглаживающими скатерть.

Потом Грифф спросил:

— Можно мне вернуться домой?

Джейн опустила веки.

— А разве ты уже не дома? — ответила она, открывая глаза и глядя на него.

— Да… Это я…

— Назови свое имя.

— Гриффин Кинкейд.

— Я так и думала. Что-то в тебе мне показалось знакомым.

Мерси отошла к плите.

— Хотите, я позвоню мисс Мотт и отменю ваши занятия? — спросила она.

— Да, пожалуйста, — ответила Джейн.

Она шагнула вперед и взяла Гриффа за руку.

— Пойдем. Прямо сейчас, — она вывела его из кухни. И пока они шли по коридору и поднимались по лестнице, за ними следовал Редьярд. На площадке Грифф остановился:

— Джейн, я…

Она зажала ему рот ладонью.

— Не надо. Не хочу ничего знать. Что бы там ни было, все уже кончено. Только это имеет значение.

— И я ничего не хочу знать. О тебе. О том таинственном мужчине. Пусть это относится и к тебе, и ко мне — то, что ты сказала.

— И еще к кому-то третьему, — улыбнулась Джейн и, не выпуская его руки, повела дальше. Перед закрытой дверью она остановилась и осторожно постучала. — Уилл?

Мальчик сидел в пижаме у открытого окна и смотрел во двор. Еще минута — и он бы полез на крышу кормить ворону.

— Я привела к тебе человека, который очень хочет тебя видеть, — сказала Джейн.

Уилл обернулся и посмотрел на нее. Джейн подтолкнула мужа вперед, встала у него за спиной и все дальнейшее наблюдала молча.

— Привет, малыш.

Уилл не ответил. Грифф подошел к сыну и положил ладони ему на плечи.

— Ну… — буркнул мальчик. Только «ну» и больше ничего. И опять уставился в окно.

Грифф уронил руки и взглянул на Джейн. Она кивнула в сторону сына. И Гриффин снова коснулся мальчика.

После долгой паузы Уилл повернулся и очень тихо произнес:

— Папа?

Они обнялись, хотя объятие мальчика было неуверенным — осторожным.

Время, вспомнил Грифф. Требуется время.

За окном усилился ветер. Вороны взлетели с дерева. Миссис Арнпрайр вышла во двор и принялась развешивать выстиранное белье. Проехала машина. Джейн взбила подушку Уилла. Наконец он может спать спокойно. Она посмотрела на мужа и сына. Вот они. Они здесь — с ней.

Все трое вместе.

Да. И Редьярд у ее ног. А внизу — Мерси. И в студии, в ящике, нарисованная Уиллом семья ждет своего воссоединения.

Лебеди

Время не удержать,Зато так легко убить.Но и за счастье, и за его утрату всегда                      мы должны платить.

Воскресенье, 4 апреля 1999 г.

Воскресный день. Два часа.

Как всегда во время парада, пошел дождь. Но он никого не огорчил. Ничего подобного. Более того, утром Джейн видела миссис Арнпрайр — та стояла на заднем дворе в одной ночной рубашке, подняв лицо и руки к небу: Господь услышал нашу молитву!

В этом году выпало очень мало снега — ползимы земля лежала голой. А край был сельскохозяйственный, и даже горожане имели сады и огороды — с овощами, цветами и деревьями. Поэтому каждый зависел от щедрости природы на влагу. И этот дождь с нетерпением ждали.