Государь (сборник) - Никколо Макиавелли

Глава XXIX

Когда фортуна желает подавить в людях противодействие своим замыслам, она помрачает их разум

Если как следует присмотреться к делам людским, то можно увидеть, что по воле небес часто происходят события, которые невозможно предотвратить. И если так случалось в Риме, отличавшемся великой доблестью, благочестием и разумным устройством, неудивительно, что еще чаще это бывает с городами или провинциями, лишенными вышеназванных качеств. Значение таких событий очень велико, ибо они свидетельствуют о влиянии небес на ход земных вещей, и поэтому Тит Ливий подробно и очень убедительно рассказывает о них. Он говорит, что небеса, желая показать римлянам свою силу, заставили Фабиев, посланных к французам, допустить ошибку, и тем самым побудили последних вступить с Римом в войну. Затем они помешали римлянам принять какие-либо меры, достойные этого народа, для прекращения войны: по вышнему произволению Камилл, который один мог противостоять этому несчастью, был сослан в Ардею, затем, когда французы подошли к Риму, его граждане, прежде неоднократно избиравшие диктаторов для отражения нападения вольсков и прочих ближайших своих соседей, на сей раз этого не сделали. Подобная же слабость проявилась в наборе солдат, который не был проведен с надлежащей поспешностью, причем римляне столь неохотно брались за оружие, что едва успели встретить французов на реке Аллии, отстоящей от Рима всего на 10 миль. Трибуны разбили здесь лагерь, не подумав об обычной предосторожности, не разведав местности и не окружив стоянку рвом и частоколом, в общем, не позаботившись о том, что было в божеских и человеческих силах. Вступая в бой, они не смогли создать сплоченные и сильные ряды, так что ни солдаты, ни командиры не оказались на высоте римского оружия. Битва была бескровной, потому что римляне еще до столкновения показали спину; часть из них ушла в Вейи, а остальные отступили к Риму и здесь, не заходя домой, укрылись в Капитолии. Сенат, не думая об обороне города, даже не закрыл ворота, и часть жителей разбежалась, а часть вместе с воинами собралась в Капитолии. Для защиты последнего, впрочем, были приняты некоторые действенные меры: те, кто не мог участвовать в защите, были выдворены оттуда, внутрь свезли весь имевшийся хлеб, чтобы выдержать длительную осаду; бесполезная толпа женщин, стариков и детей в основном разбрелась по окрестным землям, а прочие же остались в Риме на милость французов. Читая о деяниях этого народа за многие годы до того и сравнивая их с событиями названного времени, трудно поверить, что речь идет о жителях того же самого города. И, рассказав обо всех вышеописанных беспорядках, Тит Ливий в заключение говорит: «Adeo obcaecat animos fortuna, cum vim suam ingruentem refringi non vult» [60] . Этот вывод как нельзя более справедлив, и потому люди, которым случается переживать великие несчастья или великие радости, не заслуживают ни похвалы, ни порицания. Ведь в большинстве случаев их величию или их крушению способствуют обстоятельства, в силу которых небеса дают им случай употребить свою доблесть либо отнимают его.

Таковы прихоти судьбы, которая, желая свершить грандиозные дела, избирает человека, наделенного такой доблестью и таким величием духа, что он умеет распознать предоставленные ему возможности. Точно так же, подготавливая великие бедствия, судьба подыскивает людей, им способствующих. А тех, кто мог бы этому противостоять, она либо губит, либо лишает способности действовать сколько-нибудь плодотворно. В этом легко убедиться по рассматриваемому отрывку, в котором судьба, чтобы возвысить Рим и направить его к достигнутому впоследствии величию, посчитала необходимым сокрушить его (о чем мы будем подробно говорить в начале следующей книги), но не пожелала погубить совершенно. Это видно по тому, что она заставила отправить в ссылку, но не казнить Камилла; отдала в руки врага Рим, но без Капитолия; помешала римлянам принять какие-либо разумные меры для защиты города, однако при обороне Капитолия их действия были несколько более упорядоченными. Оставляя Рим беззащитным, судьба распорядилась, чтобы большая часть солдат была разбита при Аллии и удалилась в Вейи. Таким образом, были отрезаны все пути для обороны города. Вместе с тем судьба позаботилась и о его спасении, сохранив целое войско в Вейях, а Камилла в Ардее, дабы солдаты могли сразиться с врагом под предводительством военачальника, не запятнавшего себя позором поражения и во всех отношениях достойного освободить свою родину.

В подтверждение всего сказанного можно было бы привести современные примеры, но они будут излишними, поскольку читателям будет довольно уже означенного, и мы их опустим. Подчеркну еще раз справедливость всего изложенного, ибо из всех исторических сочинений явствует, что люди могут приноравливаться к судьбе, но не противоборствовать ей; могут плести ее сети, но не обрывать их. Все же никогда не стоит отчаиваться, ибо цели ее от всех укрыты и бредет она окольными и неведомыми путями, поэтому никогда не следует терять надежду и опускать руки, какие бы беды и несчастья ни случились.

Глава XXX

Могущественные республики и государи не покупают друзей, а обзаводятся ими благодаря своей доблести и военной репутации

Римляне были осаждены в Капитолии, и, хотя они ожидали подмоги от Камилла и из Вейев, когда наступил голод, они решили откупиться от французов, заплатив им золотом, и уже начали отвешивать требуемое количество, но в это время явился Камилл со своим войском, о чем, как говорит историк, позаботилась фортуна, ut Romani auro redempti non viverent [61] . Это обстоятельство примечательно не только для данного случая, но etiam [62] для образа действий Римской республики, которая никогда не расплачивалась деньгами ни за новые земли, ни за заключение мира, а добывала все доблестью своего оружия. Думаю, что с другими республиками такого не бывало. Наряду с прочими признаками, указывающими на мощь какого-либо государства, следует обращать внимание на его взаимоотношения с соседями. Если они таковы, что сопредельное государство ради дружбы с ним платит ему дань, это верный признак могущества такой державы; если же соседи, даже уступая ей по значению, получают от нее деньги, это указывает на слабость государства.

Обратитесь к римской истории, и вы увидите, что жители Массилии и Родоса, эдуи, Гиерон Сиракузский, цари Эвмен и Массинисса, чьи владения были пограничными с римскими, дабы снискать дружбу этого государства, наперебой предлагали дани и приношения для оплаты его нужд, прося взамен только защищать их. Противоположную картину можно видеть в слабых государствах, начиная с нашей Флоренции, ибо во времена ее былого возвышения в Романье не было столь захудалого господинчика, чтобы она не делала ему взносов. Кроме того, она платила жителям Перуджи, Кастелло и другим своим соседям. Если бы Флоренция располагала отважным войском, все было бы наоборот, ибо другие давали бы ей деньги, чтобы получить взамен покровительство, и пытались бы купить ее дружбу, а не продать свою. Но такое унижение довелось испытать не только флорентийцам, но и венецианцам, и французскому королю, который со своих огромных владений платит дань швейцарцам и королю Англии. Все это оттого, что они разоружили свои народы и предпочли – как этот король, так и прочие из вышеназванных – довольствоваться тем, что их подданные позволяют себя обирать. Эти правители думают предохранить себя от воображаемых, по сути дела, опасностей, вместо того чтобы обеспечить своим народам нерушимый покой и процветание. Это упущение если и дает некоторую передышку, со временем обязательно приводит к непоправимым бедам и потерям. Слишком долго было бы перечислять, сколько раз флорентийцы, венецианцы и Французское королевство пытались избавиться от войны с помощью кошелька и сколько раз они подвергались позору, на который римляне собирались пойти лишь однажды. Слишком долго было бы перечислять, сколько городов выкупили флорентийцы и венецианцы, а потом это им вышло боком, ибо то, что выкупается золотом, впоследствии трудно защитить мечом. Римляне свой благородный образ действий соблюдали до тех пор, пока они были свободными, но когда у них установилась императорская власть и императоры усвоили дурные обычаи, возлюбив превыше солнечного зноя тенистую прохладу, тогда и римляне стали платить выкуп то парфянам, то германцам, то другим сопредельным народам, и это послужило началом крушения всей империи.

Подобные неприятности происходят оттого, что твой народ разоружен, и ведут они к еще большей опасности – что твоя слабость будет возрастать по мере приближения противника. Ведь при вышеописанном образе действий правитель плохо обходится с подданными внутренних областей своей страны и заботится только о тех, что живут на границе, чтобы они были всегда готовы отразить врага. С этой целью он прикармливает властителей и народы, живущие в сопредельных с ним землях. Вследствие этого противник встречает в таких государствах некоторое сопротивление на границах, но, перейдя их, может двигаться беспрепятственно. Государи не принимают во внимание, насколько такой образ действий противоречит всякому здравому смыслу. Ведь доспехами следует покрывать сердце и другие жизненно важные части тела, а не его конечности, ибо без них оно продолжает жить, а лишившись сердца, умирает; упомянутые государства укрывают свои руки и ноги, а сердце оставляют незащищенным.