Похорони Меня Ложью (ЛП) - Сото С. М

Он наклоняет голову к моему уху, и фотографы вокруг нас сходят с ума.

— Ты похожа на ангела, — шепчет он, когда мы идем по красной дорожке.

Жар приливает к моим щекам, и я не могу не улыбнуться. Должно быть, он хотел именно такой реакции, потому что усмехнулся. Это длится недолго, но он улыбается мне и целует в висок, указывая путь. Тогда я понимаю, что это первый раз, когда его увидят улыбающимся на красной ковровой дорожке, и это со мной.

Он прикрывает мое тело своим, и я стараюсь не обращать внимания на вопросы, пока мы пробираемся по бесконечной дорожке. Я стараюсь не вздрагивать от резких обвинений, когда они царапают мою кожу. Я крепко держу его за руку, пока мы останавливаемся, чтобы сфотографироваться на красной ковровой дорожке.

После того, как мы улыбнулись и попозировали для сотен фотографов, мы сошли с дорожки в главный зал. Несмотря на то, что это совсем другое событие, я не могу избавиться от ощущения дежавю, которое у меня возникает. Я оглядываю роскошный бальный зал, кричащий о богатстве. Сердце сжимается, когда я оглядываюсь, опечаленная тем, что больше не увижу Аву. Она была кусочком солнечного света на последнем гала-концерте, который мы с Базом посетили для детей-сирот. Я не забыла о ней. Она всегда в глубине моего сознания, и я всегда задаюсь вопросом, все ли с ней в порядке. Счастлива ли она. Интересно, удочерила ли ее еще какая-нибудь семья и дали ли ей ту жизнь, которую она заслуживает?

— О чем ты думаешь? — спрашивает Баз, его голос скользит по моей коже, как гравий.

Я говорю ему правду, не видя смысла лгать об этом.

— Об Аве.

Я не ожидаю, что он вспомнит, кого я имею в виду, но я счастливо удивлена, когда он ее вспоминает.

— Она была милой. Тот гала-концерт был не таким грандиозным. Вот почему-то мероприятие казалось немного более интимным, чем этот.

— Удивлена, что ты помнишь.

— Я многое помню, Маккензи, — неопределенно говорит он, подводя нас к одному из многочисленных официантов вокруг.

Он несет поднос с бокалами шампанского. Баз протягивает мне один и делает обход, разговаривая с разными группами людей, все это время я работаю над обработкой знакомых лиц. Я не думала, что Баз знает половину людей, с которыми здоровается, но, Боже, он действительно знает большинство, если не всех, важных людей.

Я судорожно выдыхаю, мои глаза округляются от шока, когда вижу, кто находится всего в нескольких метрах от нас. Я хватаюсь за руку База, сжимая ее, привлекая его внимание. Он смотрит на меня сверху вниз, вопросительно изогнув бровь.

— Это Рианна? — я шепчу-шиплю.

Он следит за моим взглядом и тихо усмехается.

— Она посол ЮНИСЕФ.

Я сжимаю его бицепс для поддержки, внезапно ощущая слабость. Господи, я на мероприятии с Рианной. Господи, помоги мне.

Забавляясь тем, как я поражена, Баз ведет нас к нашему столику. Мы сидим с горсткой других людей, которых я не знаю. Но если бы по тому, как они одеты, можно было судить, я бы сказала, что они важные персоны.

После двух бокалов шампанского я начинаю ощущать его действие. Я даже прижимаюсь к Базу. Не то чтобы он возражал. Он принимает это как должное, придвигает мой стул вплотную к своему и обхватывает рукой спинку моего сиденья, заключая меня в клетку. Он так хорошо пахнет. Как, специи, чистое белье и что-то мужественное, что по своей сути является Базом.

Во время речей я кладу голову на плечо База и закрываю глаза, желая, чтобы все было по-другому. Я почти могу представить, что это реально. Что это не какой-то фасад и что он привел меня в качестве своей пары, потому что чувствует ко мне то же, что и я к нему. Кончики его пальцев кружат по моей шее головокружительными движениями, от которых я почти засыпаю.

Как только участники встают и уходят, беседуя после ужина, я решаю воспользоваться туалетом и размять ноги. Я стараюсь не краснеть, когда получаю комплименты по поводу платья от других женщин, которые одеты так же безупречно, если не ещё лучше.

Я немного брожу, допивая четвертый бокал шампанского. Пить так много, вероятно, не самое умное решение, но я хочу быть в оцепенении. Я больше не хочу думать о том, что будет сегодня.

Мои ноги уносят меня все дальше и дальше от большой толпы посетителей. Я хожу по залу, ноги кричат от каблуков. В конце концов я останавливаюсь прямо перед большим залом, где проходит главное мероприятие. Это еще один бальный зал в своем роде, с коврами и мебелью, которая стоит больше, чем все, что у меня когда-либо было в жизни. Я плюхаюсь на одно из кожаных сидений с золотой отделкой. Несколько других гостей слоняются вокруг, но достаточно далеко, чтобы я не могла слышать ничего, кроме низкого шепота их голосов. И это прекрасно — это дает мне шанс потеряться в собственных мыслях.

— Мне было интересно, куда ты убежала, — говорит Баз, останавливаясь передо мной.

Я глубоко вздыхаю и продолжаю прокручивать в голове слова моей сестры и думать о последнем мероприятии, на котором мы присутствовали.

— Просто нужно было подышать, — пожимаю я плечами, оглядываясь вокруг и наслаждаясь роскошью.

Насмешка пузырится в моей груди.

— Что?

— Я думала, что моя жизнь к этому времени изменится, понимаешь? Но вот я здесь, все еще на том же месте, где была много лет назад. Может, не физически, но я все еще там. И я устала, Баз, — шепчу я. — Я так устала. Я хочу отпустить, но не могу. Почему я не могу просто отпустить?

Я, наконец, смотрю на него, и его лицо ничего не выдает, когда он слушает меня. У меня такое чувство, что он позволяет мне выложить все это здесь, в открытую, поэтому я пользуюсь этой возможностью.

— Я думала, что к этому времени у меня будет карьера, я буду безумно влюблена в хорошего мужчину, и мы создадим семью. Разве не грустно, что это все, чего я когда-либо действительно хотела от жизни? Полюбить кого-то и кого-то, кто хоть раз полюбит меня в ответ?

Правда теперь выливается из меня, как рвота, благодаря всему алкоголю, который я выпила за вечер.

Баз вздыхает и садится рядом со мной.

— В этом нет ничего печального. Ты все еще можешь иметь все это.

Я смеюсь, но смех выходит сдавленным и натянутым.

— Ты же знаешь, что нет. Не лги, чтобы мне стало лучше. Я в полном беспорядке. Последние девять лет я была в полном беспорядке.

— Тогда чего ты хочешь, Маккензи?

Моя нижняя губа дрожит. Я ерзаю на кожаном сиденье, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него.

— Быть счастливой.

Его взгляд скользит по моему лицу, пока он обдумывает мой ответ.

— Что сделает тебя счастливым?

— Ава бы сделала меня счастливой.

Я говорю это, не задумываясь. Это не ложь, но я знаю, что у меня нет времени растить ребенка, даже если бы я могла дать ей семью. Кого-то, кто будет любить ее и защищать. Я бы защищала ее ценой своей жизни.

Интересно, имела ли ты это в виду Мэдисон в ночь аварии? Неужели она имела в виду, что я должна отложить весь свой гнев в сторону ради Авы? Или ради какой-нибудь другой маленькой девочки, которая так же потеряна, как и я?

Жесткая грань, которая обычно задерживается в уголках его глаз, больше не существует. Теперь она заменена чем-то совершенно другим. Не знаю, почему я это говорю, но правда продолжает срываться с моих губ.

— А ты.

Он хмурится.

— Что насчет меня?

— Ты спросил, что сделает меня счастливой. — я пожимаю плечами. — И я сказала тебе.

Жар вспыхивает глубоко в глубине его глаз, а затем его рот оказывается на мне, и он целует меня. Я стону ему в рот, его губы дразняще приоткрывают мои. В его прикосновениях есть мягкость, но в заботе настойчивость, будто он не знает, что хочет сделать в первую очередь. Я провожу рукой по его угловатой челюсти, наслаждаясь ощущением щетины, задевающей мою руку.

Мы оба отстраняемся, наши груди вздымаются, похоть льется из наших глаз. Моя кожа внезапно становится лихорадочной, покалывание пронизывает каждый сантиметр моей кожи, просто умоляя его поцеловать меня, прикоснуться ко мне, любить меня.