Сирены - Джозеф Нокс

— Задержание не оформляли, а если Лэски еще не добрался до записей, то обнаружится много интересного.

— Допустим, я тебе верю. Чего он хотел?

— Проверял, много ли мне известно. И как это можно обратить в свою пользу.

— А что тебе известно?

— Глен Смитсон, — ответил я. — Сегодня утром поступил в Королевскую больницу с переломом ноги. Найдите его.

— Знакомое имя.

— Его должны были судить за изнасилование, но дело закрыли, потому что улики исчезли. Лэски постарался.

— С чего вдруг?

— Смитсон был барменом Франшизы. Недавно предал своих. И не своих тоже. Он всех сдаст, если гарантировать ему безопасность.

Паррс опять промолчал.

— Немедленно возьмите Лэски под стражу. Пока мы с вами разговариваем, он подчищает за собой следы.

Паррс молчал. Секунд пять. Я весь издергался.

— Нет, сынок. Я ухожу домой, а ты явишься с повинной.

Я собрался с духом. Оглядел стоянку.

— В каких отношениях вы состояли с Джоанной Гринлоу?

— Что-что? — тихо переспросил он.

— Я обнаружил ее труп под ванной. Отвечайте!

Спокойно.

— Это не то, что ты думаешь.

— А что я думаю?

— Вот я думаю, что у тебя была трудная ночь.

— В объявлении о содействии была фотография… Это вы фотографировали Джоанну.

— С чего ты взял?

— Снимок сделан в доме, где она скрывалась. Так что фотографировали либо вы, либо кто-то из полицейских. Видно, что она доверяла человеку с фотоаппаратом. Лицо у нее насмешливое и чуть удивленное.

— Эйдан Уэйтс заделался психологом.

Я ждал.

— Да, фотографировал я.

— Вы с ней спали?

— «Вы с ней спали», — передразнил меня он. — С чего это вдруг ты стесняешься в выражениях, сынок?

— Это вы ее убили?

— Нет.

— Это вы сообщили людям Франшизы или бернсайдерам, где ее искать?

В трубке слышалось тяжелое дыхание.

— Она согласилась дать показания против Карвера. Несколько лет собирала компромат на Шелдона Уайта. У вас с ней были секреты…

— Я ее оберегал, — сказал Паррс со странным волнением в голосе.

— Как получилось, что вы не нашли труп под ванной?

— А ты как его нашел?

— Речь не обо мне.

— Да уж, о тебе никогда речи нет.

— Вы как-то замешаны в исчезновении Джоанны Гринлоу? — напряженно спросил я.

— Нет.

— Просмотрите записи с камер наблюдения в Центральном парке. Допросите Глена Смитсона.

— Мы еще не закончили, Уэйтс. Где ты?

— Я вам не доверяю.

— А кому доверяешь?

Из магазинчика на заправке вышел Клоп, с розовым париком в одной руке и пакетом в другой. Какое-то семейство — отец, мать и двое ребятишек — изумленно вытаращило глаза. Младший ребенок спрятался за мать.

Клоп прошел мимо, обернулся и крикнул:

— Бу-у-у!

Они испуганно вздрогнули.

Посмеиваясь, он гордо прошествовал к машине.

— Мне пора, — сказал я и повесил трубку.

7

Западный Кенсингтон. Мы приехали около двух часов дня. Попали в другой мир. Чистенькие, сияющие белизной фасады, стройные загорелые люди. Счастливые. Мы съехали с Норт-Энд-роуд. Адрес на записке привел нас на улицу под названием Фицджеральд-авеню, застроенную огороженными викторианскими домами. Клоп остановился на обочине, взглянул на записку. За высокими воротами с домофоном виднелся роскошный особняк. За оградой раскинулся ухоженный сад. Подъездная дорожка была размером с теннисный корт.

Смитсон отдал мне ключи с контактным брелоком для домофона.

— Пойдешь со мной? — спросил я Клопа.

Он дернулся.

— Эйдан, я очень люблю портить жизнь другим, но свою портить не хочется.

— Не глуши мотор.

Я перешел дорогу, приложил брелок к панели домофона. Ворота открылись. Я направился к дому. Ключом побольше открыл дверь в пустынный аккуратный вестибюль.

Я поднялся по лестнице на второй этаж, нашел квартиру 1С, указанную в адресе. Вздохнул и отпер дверь. Внутри царила тишина. Я переступил через порог, огляделся. Небольшая прихожая вела в просторную гостиную. За распахнутыми дверями виднелись две спальни. Никого не было. Похоже, в квартиру давно никто не заходил. Предмет на журнальном столике в гостиной выглядел неуместно.

Мобильник.

Телефон Изабель Росситер.

Не веря своим глазам, я взял его и замер.

Под ним лежала записка. Одно слово, выведенное четким округлым почерком.

«Прости».

Я оцепенел. Потом вышел из квартиры и тихо закрыл за собой дверь.

Клоп завел мотор и плавно выехал на дорогу. Он лавировал по кварталам, а потом наконец припарковался среди семейных автомобилей, неотличимых друг от друга. Заглушил мотор.

— Как там?

Я ошеломленно показал ему мобильник.

— Что это?

— Телефон Изабель Росситер. Пропал из квартиры в ночь ее смерти.

Если бы у Клопа были брови, они бы удивленно поползли вверх.

Дрожащими руками я включил телефон. Он завибрировал. На экране высветились пропущенные звонки, эсэмэски, голосовые сообщения. Первым делом я открыл папку с эсэмэсками, выбрал «отправленные». Нашел сообщение, посланное на мой номер среди ночи, после нашей первой встречи.

«Зейн знает».

Я его удалил.

Вернулся в «отправленные» и начал просматривать сообщения, начиная с самых старых. В первых назывались место и время встреч.

А вот сообщения, отправленные после моего ухода, в ночь смерти Изабель, представляли собой оживленный диалог. Они кое-что прояснили. Я пролистал их, прочел и перечел. Разволновался. Закрыл папку с сообщениями.

Перешел в папку с фотографиями. Я уже видел эти снимки. Обычные кадры с вечеринок. Все фотографии Глена, Кэтрин, Сары Джейн, Зейна и Зажима были удалены. Осталась лишь одна видеозапись. Сделанная после моего ухода из квартиры. В воскресенье, пятнадцатого ноября.

В день смерти Изабель.

Я открыл видео. Продолжительность — двадцать три минуты. Смазанная, дрожащая картинка. Интерьер квартиры.

Потом — сама Изабель.

Она прерывисто дышала. Пристроила куда-то мобильник. Наверное, на диван. Направила камеру на другую сторону комнаты.

К письменному столу.

Лязгнул засов. Изабель открыла дверь. Потом подошла к столу. Она была в том же наряде, что и в предыдущую ночь. Дрожала. То ли от холода, то ли от страха, то ли от того и другого.

Ждала кого-то.

Прошло две минуты записи. Телефон трижды пикнул и вырубился. Кончилась зарядка. Рядом со мной засопел Клоп.

— И что теперь делать?

Я не ответил.

— Надо зарядник и…

— По пути найдем.

— Где? Куда мы теперь поедем?

— Обратно, — сказал я.

8

Север.

Милтон-Кинс. Бирмингем. Стоук. На въезде в город мы попали в пробку. Люди возвращались с работы. Вялые, уставшие за четыре рабочих дня. Изнуренные мучительной необходимостью ежедневных поездок. Подточенные медлительными транспортными потоками, как камни водой. Меня не угнетала возможность сидеть и ждать. Впервые за долгое время я смог собраться с мыслями.

Я смотрел по сторонам, наблюдал за происходящим, отвлекся, забылся.

Уже часа два, как стемнело. Свет наших фар