Сирены - Джозеф Нокс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А что было потом? После того, как я ушел?
— Я был пьян. И под кайфом. Не очень хорошо помню, — негромко продолжал он. — Они ругались.
Я вспомнил, как Кэтрин бережно прикрыла живот. Как выгораживала меня перед Шелдоном Уайтом.
— Что он с ней сделал, Глен?
Бармен сосредоточился, попытался что-то вспомнить.
— Они говорили про Джоанну Гринлоу. Бывшую подружку Зейна.
— Что именно?
Он покачал головой.
— Не помню. Просто упоминали имя. А потом Кэт согласилась уйти с ним. Не знаю куда. Я к тому времени туго соображал. Вышел вслед за ними. А Уайт такой поворачивается ко мне и говорит: «Пока, Глен». А я к нему со всем уважением. Как дурак. Вежливо так напомнил, что с него причитается за помощь. Ну и огреб по полной. — Глен дотронулся до сломанной ноги.
Шелдон Уайт избил Глена и сломал ему ногу, раздробив коленную чашечку.
— Он сдавил мне шею, у меня в глазах все поплыло, а Кэт… — Он задрожал, вспоминая страшные минуты. — Там кто-то есть? — вдруг спросил он, покосившись мне за спину.
Я оглянулся.
— Никого нет. Честное слово.
— Там какой-то шум.
— Нет там никого. Продолжай.
— Так вот, Кэт его успокоила. Приласкала. Что-то прошептала на ухо. Типа заигрывала с ним. И он от меня отвязался.
Заигрывала.
— Куда она пошла?
— С ним. Сразу же.
— Они не говорили, куда идут?
— Нет.
— В какую сторону?
— Не видел…
Бесполезно. Все было без толку. Я напряженно размышлял.
— Гринлоу… — сказал я. — Как ты вычислил, где она?
— Кто?
— Джоанна Гринлоу, бывшая подружка Зейна. Ты передал Мэл из «Рубика» записку…
— Это Кэт передала.
— Что?
— Она оттащила от меня Уайта и вложила мне в руку конверт с запиской. Велела отдать тебе. А я записку заныкал, не понял, что в ней такого. Когда узнал, что Кэт пропала, мне стало не по себе. Вот и решил хоть чем-то помочь. — Он поднял на меня умоляющий взгляд, надеясь, что поступил правильно. — Помог?
— Типа того, — сказал я. — А все-таки, Глен, куда они ушли?
— Куда-то в Бернсайд, не знаю. Меня же в фургоне возили. Слушай, а ее…
— Кэт больше никаких мест не называла?
— Например?
— Да что угодно. Рассказывала что-нибудь? Про друзей? Родственников?
— Мне — нет.
— А у Карвера есть еще квартиры?
— Что?
— Ну, ему принадлежит вот эта квартира. И Фэйрвью. Наверняка у него есть еще какая-то недвижимость.
— Я ничего об этом не знаю.
Я пристально смотрел на него.
За дверью кашлянули. Глен вскочил, но нога в гипсе подвернулась, и он повалился на диван, морщась от боли. В комнату вошел Клоп. Тики и подергивания куда-то исчезли.
— А мне ты другое рассказывал, Глен, — ровным голосом произнес он.
Бармен в панике уставился на меня:
— Ты же сказал, что один пришел.
— Глен, о чем это он?
Бармен зарыдал. Клоп шагнул к нему, прижал к себе его голову.
— Ш-ш-ш, ну, поплачь, тебе легче станет. Расскажи все Эйдану.
Смитсон шмыгнул носом. Вытер лицо.
— Кэт дала мне ключ и все такое…
— Какой ключ?
Он не ответил.
— Что еще за ключ?
— От какой-то лондонской квартиры Карвера, — пояснил Клоп. — Тайной, на случай облавы. Кэт назвала адрес и велела передать его тебе.
— Почему ты мне не сказал?
— Я…
— Надеялся на этом бабла срубить, — пояснил Клоп.
Я даже не разозлился на Глена. Появилась новая зацепка. Это внушало надежду.
— Ключ и адрес, — потребовал я. — Немедленно.
Мы помогли Смитсону встать, спуститься по лестнице и дойти до машины. До Королевской лечебницы мы доехали в молчании. Клоп припарковался как можно ближе ко входу и повернулся к Глену:
— Все будет хорошо.
Глен успокоенно кивнул.
— Надеюсь, вы ее найдете. — Он выбрался из машины и заковылял к дверям больницы.
Клоп откинулся на сиденье и вздохнул. Достал из кармана листок с адресом, поднес его к свету.
— А что это за Кэтрин? — спросил он.
Я молчал.
Он спрятал записку в карман, улыбнулся и завел машину.
— Забавно было тебя слушать. Можно подумать, ты к этой девчонке неровно дышишь…
6
Не говоря ни слова, Клоп выехал на магистраль М56, потом на М6[22]. Стоук. Бирмингем. Милтон-Кинс. Сотни каких-то деревушек. Клоп ехал с постоянным превышением скорости на пять-десять миль, и я был ему за это благодарен. Совершенно обессиленный, я мысленно подгонял машину сквозь серый день, по серым улицам, мимо серых людей. До Лондона было четыре часа езды, и весь первый час мы молчали. Я вдруг понял, что рад своему исступлению. Если бы не оно, воспоминания заполнили бы всю душу без остатка, стали бы такими же болезненными и отчетливыми, как синяки на коже. Я уставился в окно.
Безликая Британия.
Что или кого я увижу в лондонской квартире Карвера? Втайне я не хотел, чтобы там оказалась Кэтрин. Из малодушия я представлял ее счастливой где-нибудь на краю света. Вспоминал Зажима, искалеченного, испуганного, убитого. Из малодушия я надеялся, что никогда больше не увижу Кэтрин.
— Что у тебя с этой девушкой? — поинтересовался Клоп.
Мелькнул указатель придорожного сервиса.
НЕ ДАЙ УСТАЛОСТИ СЕБЯ УБИТЬ.
— Заедем?
— Хм, как скажешь, — хмыкнул Клоп. — Ты у нас за главного. — Он включил поворотник.
Нужно было связаться с суперинтендантом Паррсом. Звонить с мобильного глупо. Отследить звонок с городского телефона тоже очень легко. А вот с автозаправки на шоссе — гораздо сложнее.
Утро четверга, начало одиннадцатого. Клоп нашарил на заднем сиденье парик вырвиглазного розового цвета и направился в сторону кафе.
— Пойду натуралов попугаю. — Он невинно пожал плечами.
Я посмотрел ему вслед, подошел к таксофонам у входа и набрал номер. После первого же гудка в трубке щелкнуло.
— Суперинтендант Паррс слушает.
— Это я.
— Уэйтс, — сказал он. — Где ты?
— Нужный нам субъект — Лэски.
Паррс шумно вздохнул:
— Приезжай немедленно.
— Не могу.
— Ты работаешь на два фронта. Прошлой ночью тебя взяли в доме Гринлоу. Ты напал на Лэски. И сбежал.
— Все было не так.
— А мадам суперинтендантша Чейз считает, что именно так. — Голос Паррса дрогнул. — Тебе повезло, что ты до меня дозвонился. Я освобождаю кабинет.
Я отвел трубку от уха. Мне хотелось ее бросить.
— Риггс подтвердит мою версию, если на него надавить, — наконец сказал я. — Лэски убедил его, что они действуют по вашему распоряжению. Полагаю, это ложь. Ее легко доказать.
Паррс ничего не ответил.
— Вчера после полуночи они приволокли меня в управление. Устроили допрос с пристрастием.
— Тебя привели в
