Физик против вермахта - Руслан Ряфатевич Агишев

Он бросил по сторонам быстрый взгляд и немного понизил голос, словно боясь, что его могут услышать посторонние.

— … Бронепоезд подготовлен для выполнения специального задания командования… Без особого приказа не имеете права… — из-за грохота открывающихся ворот цеха из речи сержанта выпадали целые фразы. — Необходимо особое разрешение…

Генерала от таких слов едва не хватил удар. По его лысой голове пошли красные пятна, задергалась щека.

— Ты, крыса тыловая, что лопочешь? Какой тебе особый приказ нужен? Немцы у Москвы! Молчать! Что? Жаловаться? Рапорт? — затыкал генерал рот пытавшегося вставить слово сержанта. — Молчать, сержант! Я сказал, молчать! Тебе приказывает старший по званию! Что⁈ Я тебя сейчас шлепну прямо здесь и мне ничего за это не будет. Молчать! Взять сержанта! Арестовать!

Артачившегося сержанта и еще одного бойца наркомата государственной безопасности быстро скрутили сопровождавшие генерала командиры.

— Этих убрать с моих глаз к черту! Где директор? Бронепоезд приготовить к досмотру! — едва сержанта и его бойца уволокли на улицу, как генерал вновь взялся за директора. — Орудия установлены? Пулеметы? Боеприпасы привезут. Сам распоряжусь. Что с командой? Машинист есть? Где машинист?

Теслин, все это время стоявший в уголке и старавшийся не отсвечивать, понял, что ему выпал долгожданный шанс. В этой неразберихе немецкого наступления у него появилась возможность сделать то, о чем он мечтал все это время. «Черт побери! Коля, Коля, Николай, не щелкай ртом. Хватайся за этот шанс. Другого может уже не быть… Мама, я идут. Слышишь, мама⁈ Я уже иду. Держись».

— Я! Товарищ генерал, я могу вести бронепоезд! — громко выкрикнул ученый, выйдя на свет. — Я машинист.

Генерал Синилов смерил Теслина недовольным взглядом. Затем пробурчал:

— Спасибо тебе, отец. Разводи пары, а я по поводу боеприпасов и командира распоряжусь… Врежь немчуре, батя. Врежь им так, чтобы клочки по закоулочкам полетели. Я вам снарядами и патронами все вагоны забью, если надо будет.

Ученой кивал, а сам тем временем прикидывал маршрут бегства. «В моем распоряжении вряд ли больше двух часов времени. Скорее всего еще меньше. Кто-нибудь все равно успеет сообщить наверх. Может директор завода позвонит, может моя охрана каким-то образом доберется до телефона… Главное, успеть выскочить из Москвы. Там нас уже никто не остановит и останется только давить на гашетку газа. Лишь бы угля хватило».

Он подошел к локомотиву и махнул рукой высунувшейся из будки курчавой голове с чумазым лицом, которая тут же скрылась из виду. Уже стоявший под парами поезд клубами густого белого пара обдал пространство вокруг себя и с лязгом начал двигаться вперед.

— Как же так? Товарищ Теслин⁈ Про поезд же товарищи говорили, — идущего к локомотиву ученого, схватили за рукав плаща; держащий его директор едва не плакал. — Он же экспериментальный, товарищ Теслин. Меня же потом к стенке поставят. Как пить дать, поставят.

Вид плачущего пожилого мужчины с трясущимися руками был настолько жалким, что Николай Михайлович остановился и полез в карман плаща за блокнотом. Он размашисто начиркал несколько фраз и вырвал листок.

— Держи. Это твоя страховка. В том, что случилось, виноват только я. Передай товарищам из государственной безопасности, что я отправляюсь на остров Узедом. Они знают в чем дело, — ученый нехорошо улыбнулся. — Преследовать меня не советую. Если у кого-то из них возникнет даже мысль помешать мне, я не оставлю от них и пыли. Ты понял меня? Так им и передай! — для большей убедительности и доходчивости, Теслин схватил оторопевшего директора и сильно тряхнул его. — Я выжгу все на своем пути.

Встряхнув директора еще раз, ученый отвернулся и пошел вслед локомотиву, который медленно выползал из цеха. На улице их уже ждали четыре грузовика, окруженные взводом красноармейцев. Генерал Синилов сдержал свое слово, прислав боеприпасы и продовольствие.

— Бойцы, начинайте погрузку! — крикнул Теслин, махнув рукой. — Грузите все, до самой последней железки. Все пригодится, не на свадьбу едем.

Дальнейшие события развивались стремительно. Через час бронепоезд покинул завод, направляясь в сторону Клина. На первой же узловой станции их остановили и, в соответствии с приказом Ставки Верховного главнокомандования о переподчинении всех подразделений на этом направлении, отправили на Калугу. В сторону города, сместив разрозненные остатки пятой гвардейской стрелковой дивизии и пехотные части сорок третей армии, двигались части пятьдесят седьмого немецкого моторизованного корпуса, имевшего в своем составе не менее 200 танков и 50000 солдат и офицеров. Между Калугой и Москвой не осталось ни одного боеспособного советского подразделения. Жуков, только назначенный командующим Западным фронтом, метался вдоль железной дороги, стягивая в кулак все возможные части.

— … Сам Жуков тудой поехавши, — на переходе, где бронепоезд остановился дозаправиться углем, к кабине подошел словоохотливый обходчик. — Ругалси сильно. Все по матери, по матери, — печально качал головой старик. — Плохо, говорил. Совсем плохо. Ерманец, говорит, прет по Можайке. Танков, мол, немерено…

Слушая его, Теслин темнел лицом. Ситуация ухудшалась с катастрофической скоростью, громоздя на его пути все новые и новые препятствия. «Проклятье! Это же направление главного удара немецких войск, которые еще не успели выдохнуться. Черт! Черт! У Ленинграда мы прошли по самой кромке северной группировки. Здесь же придется идти прямо через всю массу войск группы армий „Центр“. Сколько их здесь? Почти миллион пехоты, больше двух тысяч танков и орудий, еще сотни и сотни самолетов». Оскалившись, словно старый пес, ученый с хрустом сжал кулаки. «Маловато будет…». С многообещающим выражением лица он потянул за рычаг, будя в многотонном монстре глухой рев.

Миновав Наро-Фоминск, бронепоезд двинулся в сторону Малоярославца. Редкие станции, встретившиеся на пути, выглядели покинутыми. По перронам гулял ветер, хлопали раскрытые настежь окна административных зданий, выли брошенные всеми псы. В селах, мимо которых проносился бронированный состав, тоже почти никого не было. Изредка из-за изгородей выглядывали испуганные лица местных жителей.

— Товарищ Теслин, Малоярославец на подходе, — задумавшегося ученого окликнул машинист, степенный дядька лет пятидесяти. — Нам бы исчо уголька пощукать. Чует мое сердце, дальше не до этого будет.

— Давай, Василь Петрович, командуй, — негромко протянул Теслин, внимательно разглядывая окрестности приближавшегося города. — А это еще что за толпа? Наши вроде…

У приземистого здания вокзала, построенного из красного кирпича, бушевала толпа, в которой были преимущественно женщины. Обступив черную эмку, они махали руками, что-то кричали.

Заметив приближавшийся бронепоезд, вся толпа тут