Рарас. Чёрная шерсть - Евгений Гиен

мне, Самэль, пожалуйста, на кой чёрт ты нас так рано поднял, да ещё и представление с акробатикой устроил? – не уставая, возмущался Рамол.

– Красиво же мы ушли, да ещё и деревенских поддержали!

– Вы не братья, случайно, с настоящим орком? А хотя, это и правда неплохо! Старик будет помнить какую-то странную компанию. Ловко ты на чердак забрался, но мне было бы забавней наблюдать, если бы тебя заметили или бы старик проснулся раньше.

– Ладно, это неплохо, но дальше нас ждёт долгая дорога.

– Друг, тебе нужно становиться вурсой по желанию. И части тела менять так же. То, что оборот зависит от плохих воспоминаний, как-то неправильно и топорно. По типу: «Мне надо есть, но давай я ударю родственника по голове, а то ведь ничего не выйдет, или…»

– Да это ясно, но я только азы понял. Если бы маг не снял этот блок, то неизвестно, когда бы я начал меняться.

– Ну-ка измени свою руку на лапу! – попросил Рамол.

– Это ещё зачем?

– Просто сделай это, мне хочется погладить зверушку.

– Эм-м, чего? Ну ладно.

Несколько секунд ожиданий – и правая рука друга, как по заказу, начала покрываться гладкой чёрной шерстью, изменились пальцы, а затем и ногти превратились в когти. Рамол первым ухватился за неё у запястья, начал гладить и разглядывать. Вскоре и Тир присоединился.

– Выпусти когти и держи! – предложил Тир.

– Уберите руки. Секунду, – попросил Самэль.

Ребята начали экспериментировать с Самэлем и его когтистой лапой.

– Махни разок по тому высохшему деревцу, – придумал новое испытание Рамол.

– Ты уверен, что оно высохло?

Рамол показательно дёрнул за ветку, и она с хрустом отломилась.

– Видишь? Теперь давай ты.

Самэль резанул когтями, оставив там глубокие царапины, доходящие до прогнившей середины с насекомыми внутри.

– Чёрт бы вас побрал! Когда верну руку в человеческий вид, у меня под ногтями кусочки этих червей останутся!

– Ладно тебе, реку найдём, отмоешь. Давай вторую руку тоже измени и взберись по дереву!

– Мне это неинтересно, отвалите! – возмутился Самэль.

– Ты так и собираешься с лапой идти? – усмехнулся Тир.

– А? У меня проблема, друзья – она не меняется обратно!

– Ты шутишь? – встревожился Рамол.

– А похоже?

– Перестань думать о плохом, – предложил Тир.

– Да я давно перестал. А она ведь тяжелей, чем человеческая, эта лапа…

– Тебе лучше не меняться дальше, – покачал головой Тир.

– Почему это происходит… кто бы знал… ладно, Рамол, сколько нам до эльфийских земель?

– Недели три пешком, был бы ты полностью зверем… даже не знаю, хорошо ли это в данной ситуации, но мы могли бы дойти гораздо быстрее.

– С одной стороны – да, но я могу так и навсегда измениться! – испугался Самэль.

– Братец, проснись, слетай вперёд и разведай! – попросил зверька Рамол.

Ар'юн очень медленно и лениво встал и выглянул из сумки.

– Да, да, будем тебя чаще звать! – подтвердил Самэль.

– Обленился совсем и воняешь вместе с сумкой, я тебя за два метра чую, – поморщился Рамол.

– И не говори. Надо сполоснуть в реке, а лучше – новую купить. А ещё выбрось всякие шкурки от мяса и не складывай их там; их хищник почует, и тогда нам может прийтись несладко, – наставительно сказал Самэль.

– Работай, дружок, – добавил Тир.

– Я скажу лучше: так как ты – часть нашей команды, то и помогать нам должен, а не только есть и спать! – хитро закончил Самэль.

Ар'юн оживился и дёрнулся со своего тёплого места, да только вместо того, чтобы залезть к Самэлю на правое плечо, зацепился и чуть не упал. Он оглянулся по сторонам и вдохнул свежего воздуха.

Зверёк до встречи с ребятами всегда ходил пешком, в то время как ему очень хотелось посидеть в тепле и уюте. Как только его приняла эта группа, ему разрешали всё и даже выделили место для отдыха. Самэль раньше и пропитание носил в его «домике», а потом разложил по сумкам друзей. Но как братец понимал сам, он слишком засиделся и насытился комфортом, да и вообще: его тёплое место у него не отбирают, и он может вернуться в любое время.

Братец, осматривая лес по правую сторону и реку у подножья гор – по левую, вспомнил, что любит летать! А теперь всё хорошо, у него есть друзья. Можно расслабиться. Он обернулся и взлетел, размышляя о настоящем и прошлом.

За пару лет до встречи с ребятами в жизни ар’юна было много неприятностей. В памяти всплыли старые обиды. Когда-то давно началась его новая жизнь в этом облике. Без памяти, голодный и мокрый, ар`юн не знал, что делать, так что пришлось прицепиться к двум людям, но они не слишком обрадовались такому попутчику. Это было странное желание: нужно идти за ними, и всё.

– Лысая мразь, отвали от нас! Грохнуть тебя, что ли? – заявил первый мужик.

– Продай его, и всё. Может, кто возьмёт в цирк уродов! – предложил второй.

– Может, он чей-то, только зачем прицепился к нам?

– Кому может лысая глазастая уродина понравиться?

– Давай в ту лавку завернём, – предложил первый мужчина и открыл дверь.

– Приветствую вас в моей…

– Да, здоров, и тебе не помереть! Мужик, сколько за эту крысу возьмёшь?

– Хм, возможно, вы так назвали существо с издёвкой, но, вероятнее всего, у него другое наз…

– Ты долго будешь пастью щёлкать? Назови цену, если купишь.

– Да-а, конечно, господа, пятьдесят медью сойдёт?

– Ого, забирай и в клетку посади, чтобы не попёрлась за нами! – ар'юн получил средней силы пинок, и люди вышли, закрыв дверь. Малыш был бы рад новому и более хорошему человеку, да вот только единственное, что помнил ар`юн – он был человеческим мальчишкой, и то, что без слова «принимаю» он не перейдёт во владение другому. И торговец, конечно же, его не произнёс.

Лавочник хорошо с ним обращался; за то время, что первые встреченные люди были недалеко, его помыли и покормили. Но как только ар'юн посмотрел на открытое окно, его сразу посадили в клетку, как для большой птицы, а створку окна закрыли.

Ночь почти закончилась, и зверька потянуло за теми, за кем он идти не хотел. Хозяин лавки недооценил возможности неизвестного ему зверя: ар'юн спокойно потянул металлический засов, и дверца без скрипа отворилась. Дальше без труда была открыта створка окна, и купленный за пятьдесят медяков зверёк вновь последовал за неприятными людьми. Его изнутри что-то торопило, а сопротивляться было бессмысленно. Колдовство имело особенные правила, действующие для бедного зверька.

Увидев тех самых людей, существо старалось не попадаться им на глаза, но, как это обычно бывает, его заметили…

Больше года над ним издевались и продавали другим торговцам, издевались и продавали. Много времени ар'юн ходил пешком. А показывать то, что он умеет превращаться в птицу, вероятно, не стоило. Так ещё и летать он пока не мог. Зверёк не хотел показывать эту способность.

Как-то раз ему повезло: один из торгашей произнёс то самое заветное слово: «принимаю»! Радости не было предела, и это удивило людей, с которыми он ранее шёл. Ещё сильней они удивились, не встретив больше дурацкую тварь, что постоянно возвращалась.

По правде сказать, торговец имел и второе занятие, кроме продажи бутылей с вином: он выставлял чудных существ в крепких клетках на общее обозрение. Открыть клетку слабым лапам ар'юна оказалось невозможной задачей. Да и купивший его темноземец был совсем рядом и настолько далеко из деревни под названием Фила не уходил.

Каждый день жители закидывали клетки гнилыми помидорами или другой испорченной пищей. Тыкать палками торговец запрещал, а иногда прилетающие камни лишь звонко бились о толстые прутья. Соседями зверька были ещё трое животных. Слева сидела облезлая белка, вероятно, с мелкими паразитами в оставшейся шерсти. На ар'юна они не перескакивали только потому, что шерсти у него совсем не было. В клетке справа приютился болотный заяц, хотя откуда ар'юн знал, как он называется – было непонятно. Дальше за зайцем пучила глаза бешеная сова; птица часто билась о стенки и кусала каждый влетевший кусок.

В этой компании протекло четыре месяца. В клетке была солома, а на ночь зверей завешивали тряпками. Кормили чем попало: кидали кости, чуть более свежие овощи, чем те, которые в них бросали днём.

Через время так вышло, что клетки выкупили и повезли так называемых уродцев по городам. Два дня пути от деревни зверька коробило изнутри. Он изворачивался в муках от того, что был слишком далеко от бывшего владельца его тушки. Так тяжело ему не было даже у первых