Вторжение - Виталий Абанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Приехали! — говорит извозчик, не добавляя ни «ваше благородие», ни «барин». Оно и понятно, видок у меня сейчас самый что ни на есть непрезентабельный — грязный, в каких-то обмотках на ногах, в старом зипуне, волосы всклокоченные… словом не вызываю доверия у тружеников общественного транспорта. И на чай дать нечем.
— Спасибо. — киваю я и выхожу из экипажа. Вот и особняк княжны Зубовой, привычные ворота с кованными решетками в виде вензелей З и А.
— Барин! Живой! — раздается крик по ту сторону ворот и ко мне бежит Пахом: — погодите, я сейчас отворю! Радость то какая!
— Пахом. — говорю я, чувствуя, как меня наконец отпускает внутреннее напряжение: — и ты живой! Это радует. А где все?
— Так это… жинка ваша ждет вас дома. — отвечает Пахом: — сейчас я…
Глава 26
Глава 26
— Поисково-спасательные работы ведутся. — говорит Ирина Васильевна Берн-Уварова. На ее петлицах горят отличительные знаки, она уже майор Службы Имперской Безопасности. И как я мог про нее забыть? Все время на уровне подсознания зудило что-то, но вот что именно? А у меня еще одна жена есть, оказывается. И она — майор СИБ, не хухры-мухры. С самого приезда в Столицу она куда-то исчезла и сперва я о ней помнил, даже интересовался в ведомстве, а потом… потом забыл. Это было нехарактерно для меня. Значит вот эта частичная и выборочная амнезия — следствие внешнего воздействия. Какая-то разновидность ментальной магии, судя по всему. И это мне очень не нравилось… как гвардеец и представитель легкой кавалерии я и так поклонником СИБ не был, а уж сейчас и подавно. Без разрешения мне в голову влезть и порядки наводить… так можно много чего позабыть. Например, вот взяли у тебя на допрос жену, а потом — не вернули. А ты и забыл про нее. Или что тебя допрашивали. Или… да что угодно. И ладно, если это только забыть… а если они могут моделировать воспоминания? Ведь так можно стереть личность как таковую и воссоздать новую.
И в этой связи у меня немаленькие подозрения есть. Если дать волю своей паранойе… а дать ей волю следует, если имеешь дело со спецслужбами, то надо иметь в виду, что эти ребята способны на все. Они никогда не остановятся, никогда не поставят перед собой моральную дилемму, не будут сомневаться в правильности приказов и указаний. Нет таких границ серой морали, которых они бы не пересекли «во имя высшего блага». Для этих ребят цель всегда оправдывает средства, а какая у них цель им уже и не важно.
Таковы были спецслужбы в моем мире, а уж в этом, со всей мощью магии — у меня и вовсе воображение отказывает.
Так что как аналитически мыслящий человек я должен исходить из парадигмы, что вся моя память о Ирине Васильевне — реконструирована, а она сама тоже подверглась ментальной обработке в подвалах и лабораториях СИБ и сейчас является запрограммированным андроидом на службе у Службы Безопасности.
— Не ведутся никакие поисково-спасательные работы. — говорю я: — я только что оттуда. Гладкая земля, огромное озеро, видно все на десятки километров вокруг. Ни одного летающего мага, ни одного аэроплана или дирижабля. Никаких патрулей или казачьих разъездов. Всем плевать. Сейчас вот Пахом мне ванную согреет, переоденусь и снова туда рвану. Глядишь остался кто еще… да и девчонок поищу. Ладно, Маша и Гулька — они тут местные, а сестры Цин могли и заблудиться…
— Для того, чтобы вести поисково-спасательные работы не обязательно над землей носиться на аэропланах, тем более что это запрещено. — говорит Ирина Васильевна: — нельзя этого делать сейчас. Зона Удара сканируется нашей службой, любой, кто все еще живой — отмечается на карте, за ними выезжает спецтранспорт. Просто… не так уж и много людей осталось.
— Хреново работаете, господа безопасники. — говорю я, вставая и запахивая домашний халат. Я наконец согрелся и поел нормально, но руки у меня все еще подрагивали. Сидеть в гостиной особняка Ледяной Княжны было как-то дико. Несуразно. Все вокруг казалось таким незнакомым и чуждым… в то же время — родным. Или это я был тут лишний и чужеродный? В гостиной ничего не изменилось — паркетный пол, диваны, картины на стенах, высокие часы-ходики с массивными грузиками за стеклянной дверцей, фарфоровые пастухи и пастушки на каминной полке, наградная, именная шашка, повешенная над каминной полкой, с надписью «Княжне Зубовой от черкесского полка», низкий кофейный столик с расставленными на нем чашками и блюдцами… все было так, как и всегда. Казалось что сейчас вот распахнется дверь и в свою гостиную влетит моя кузина, озаряя все вокруг своей улыбкой и в своей обычно самоуверенно-высокомерной манере спросит «et qui est cette fille chez moi, мой дорогой кузен?» и усядется на диван и возьмет чашку кофе, оттопыривая розовый мизинец в сторону.
— Хреново. Работаете. — повторяю я: — плохо ищете. Где поисковые партии? У вас же вся кавалерия округа под ружьем, отправьте их! На улице минус пятнадцать, одна ночь на открытом воздухе и все! Те, кто был ранен — уже не смогут подняться. Замёрзнут к черту. Потом их не поднимешь.
— Послушай меня, Володя. — говорит она, положив на стол папку с бумагами: — сейчас в округе бардак. Генерального Штаба больше нет.
— Как нет?
— Попал под Удар. Расчеты в отношении радиуса прямого воздействия Портальной Бомбы оказались… ошибочными. В данный момент проводится расследование, была ли это просто добросовестная ошибка, или все же умышленный саботаж.
— Умышленный саботаж? Что за бред, вам повсюду враги мерещатся. — говорю я: — но ладно, продолжай.
— Зря ты так, Володя. — качает головой Ирина: — многие страны и организации хотели бы ослабить военный потенциал нашей страны. И если кто-то хочет объявить войну, то лучшего времени и не найти. Империя одномоментно лишилась цвета боевой магии, все пять команд Императорских Гасителей Обликов — уничтожены. От столичного гарнизона остались одни клочки по закоулочкам. Кирасиры,
