Чувства наизнанку - Даша Коэн

Ах, я же еще не рассказала, как это произошло…

Мы вернулись со сказочного острова, и Марк принялся меня пытать. И у меня от его пыток кровь стыла в жилах, а в черепной коробке мозги сбивались в труху. Я не могла больше уступать ему там, где была совершенно не согласна это делать, хотя и понимала, что все мои потуги совершенно бесплодны.

Так и вышло.

Марк неделю ходил вокруг меня кругами, а потом просто взял и бессовестным образом обманул.

— Поехали сегодня…

— Нет! — не дожидаясь продолжения, резко осекла я парня.

— За город, — закончил он, не обращая на мои возражения никакого внимания, и улыбнулся.

— За город?

— Да. Есть чудесный дом рядом с лесом и небольшим озером. Тебе там понравится.

— Ну, если так, то…ладно.

И мы собрали небольшие походные сумки, и отправились в путь. И да, забегая вперед, сразу скажу вам, что всю эту неделю я жила у Марка на Ордынском тупике. Он просто взял и без лишних сантиментов перевез мои вещи к себе. А я и не думала возражать.

Ну… а как бы зачем?

И вот суббота. Вечер. Уже стемнело. А мы несемся по трассе, болтая о пустяках и строя планы на Новый год. Марк хочет отмечать с лучшим другом — Данилой Шаховым. А я — в компании Стаса и остальных ребят. Но понимаю, что совместить приятное с полезным вряд ли получится. Шахов и Ветров — заклятые враги еще со школы. Пробиться? Не вариант. Помирить? Три ха-ха.

— Тогда опять смотаемся от всех и вся, Таня моя.

— Это куда?

— Это туда, где теплый океан лижет пятки, — стискивает мою ладошку и подмигивает, — приехали.

Перед нами открываются автоматические железные ворота. Заезжаем. Паркуемся. А я таращусь на красивый двухэтажный особняк, в котором приветливо горит приглушенный свет.

— Марк? — вдруг вздрагиваю я.

— Идем, Тань.

— Ты сволочь! — шепчу тихо и качаю головой, — Ты…

— Все потом, любимая. Нас ждут.

— В пекло! — рычу, но сама дергаю за ручку и вываливаюсь из машины.

О-о, бессовестная семейка! Издеваются над человеком как могут и даже не краснеют! Ну что за жизнь?

Проходим в дом, я тащусь на буксире, нервно бурча себе под нос проклятия.

— Ведьма, — ржет Марк, довольный, что все-таки заманил меня в свои сети. Я — не Таня. Я — глупая рыба!

Открываем дверь, проходим в дом, раздеваемся и разуваемся. А затем я вздрагиваю, так как слышу позади себя звонкий женский голос.

— Сынок?

Замираю. Едва дышу, сердце за ребрами буквально умирает от перенапряжения. Господи, ну я же не готова! Ну почему нельзя было подождать лет десять или двадцать, а?

— Мам, привет.

— Это она? Наша Таня?

Наша Таня…

И рыдать хочется, потому что сказано это не наигранно, а искренне. От всего сердца.

Боже!

— Да, мам, пап, это Таня — моя будущая жена.

Глаза дергаются в разные стороны, руки дрожат, меня явно мучают галлюцинации. Какая еще жена, п-ф-ф?

Поворачиваюсь, встречаясь взглядом с женщиной, чьи глаза смотрят на меня так тепло и приветливо. А рядом с ней стоит тот, кто однажды осудил меня без суда и следствия. Марк — так на них похож…

— Таня, моего отца ты уже знаешь, а это — моя мама Ева Раминовна.

— Здравствуйте, — произношу тихо и сбивчиво.

— Здравствуй, Таня, рады тебя видеть, — это отец Хана, он подходит ближе и пытается поймать мой мечущийся взгляд.

— Можно я не буду врать? — пожимаю плечами, понимая, что выдаю дикость, вот только…

Все смеются. Непринужденно. И меня немного отпускает.

— Герман у нас недоверчивый чурбан, Танюш. Но он не плохой персонаж, дай ему шанс.

— Да, Таня, дай мне шанс, — подмигивает мне Хан старший, — я знатно проштрафился, но готов исправиться. Выслушаешь?

— Дорогой, сначала ужин!

И закрутилось…

А мне даже не верилось, что вот этот домашний и благодушный мужчина, без конца и без края отвешивающий шутки, действительно грозный отец моего Марка. И да, я не могла не простить его, когда он так искренне извинялся, а еще сватал мне должность в одной из «дочек» его фирмы, которая занимается мультипликацией.

— Ты очень классно рисуешь, тебе это нравится — я вижу. Зуб даю, что и новый проект тебя захватит с головой.

— Ну, я что-то не знаю, Герман Адрианович, у меня ведь даже образования нет соответствующего, — мнусь я.

— Зато таланта не отнять…

Погружаемся в обсуждение, начинаем сыпать предложениями и вообще общаться легко и непринужденно. Спустя примерно полчаса ловлю пристальный взгляд Евы Раминовны и вспыхиваю. Теряюсь. В этом взгляде столько всего…

— Тань, прогуляешься со мной немного? — сжимает мою ладонь Марк, но мне не дают ответить согласием.

— Сынок, можно чуть отложить вашу прогулку? Хочу кое-что показать Тане.

— Ок, — кивает Марк и я вслед за ним.

Встаем из-за стола и поднимаемся наверх. Проходим к самой дальней комнате. Это спальня Марка — только тут все замерло со времен школьной поры. И я меня словно машиной времени откидывает назад, туда, где я была аутсайдером, а Хан мечтой всех девчонок.

— Ты, наверное, гадаешь, зачем мы тут, — тепло улыбается мне Ева Раминовна, а затем протягивает небольшую шкатулку, — за этим. Марк никогда не покажет, но ты должна знать.

Я открываю крышку и мгновенно забываю, как дышать.

Там я. Фотография с почетной доски, которая неожиданно пропала в десятом классе. И заколка, которую я обронила в библиотеке при нашем первом поцелуе. А еще неиспользованные билеты в кино — да, я же отказалась от свидания с ним.

Расплакалась. И тут же угодила в крепкие объятия. Меня жалели, успокаивали и гладили по голове. А я только благодарила мироздание за то, что мы с Марком не растеряли свои чувства.

Наоборот — приумножили.

— Спасибо вам, — хрипло прошептала я.

— Тебе спасибо, что вернулась в его жизнь, Танечка…

Спустя несколько часов мы ехали домой. Моя рука в руке Марка. Сердце щемит в груди от счастья. По венам бежит чистая эйфория. А в голове только это:

— Послушай…

— А?

— Если еще хоть раз в жизни меня посмеет оттолкнуть от тебя хоть кто-то, то разрешаю тюкнуть меня по башке и сделать лоботомию, ибо я наивная дура. Сначала Батурина, теперь вот Разумовская…если бы не ты, то я так и сидела бы у корыта, которое сама же и позволила разбить.

— Таня моя, ты просто помни, что я люблю любя. И верь. В меня. В нас. В то, что мы с тобой одно целое. И тогда нам никто не страшен.

— Никто…

Улыбнулась я, прижалась