Дневник полковника Макогонова - Вячеслав Валерьевич Немышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— По-взрослому началось.
Когда утихла стрельба, Макогонов связался с Тимохой. Тот сообщил, что мимо них прорывалась группа боевиков, другая пыталась зайти с тыла. Подгруппа, что снизу южнее, помогла огнем. Авдей-минометчик помог… В группе двое легких «трехсотых». Слоненка пулей чиркнуло по щеке. Ежика слегка контузило, когда по ним влупили из РПГ. И один, похоже «двухсотый»… Макогонов позеленел. Как понять «похоже»? Тимоха доложил, что Авдей-минометчик. Но Авдей вроде сначала умер, то есть не сразу, а весь бой с простреленной грудью вел огонь по наступающим «духам». И что «если бы не Авдей, то им всем пришел бы пиздец». Умер Авдей, когда закончился бой. Не дышал… Но потом задышал. «Спирин говорит, что с таким ранением может до госпиталя не дотянуть», — докладывал Тимоха.
Паша внимательно следит за дорогой: расселся на камне и жмурится в небо. Но небо серым-серо, только с краю горизонта начинало голубеть.
«Там, где тонко, там и рвется, — подумал Макогонов. — Пост Метка выставил на горе. Фебсы любят повыше. Им, хер ли, не стаптывать ноги».
— Аликбаров, какой у тебя размер? — спросил Макогонов, а сам думает о другом. Спросил и не слушает ответа. Паша шевелит губами. Из-за поворота на небольшой скорости, будто не торопятся — привычно так едут, будто по знакомым «законным» местам — выкатывается черная «Волга».
Сразу после активной стрельбы в горах, по дороге засновали туда-сюда военные машины: бэтеры прошли, приехала эфэсбэшная «буханка». Метка вышел из машины, сказал, что пора сворачиваться, сел и укатил куда-то в своей «буханке». Макогонов ощутив прилив сил: ему стало понятно, что произошло в поселке и там в горах, и, главное, что должно было произойти вот-вот. Он как лесной зверь поувствовал запах крови — запах врага. Они придут, они поедут и попытаются проехать мимо них. Метка перед тем, как прыгнуть в свою серую «буханку», сказал, что группы сниматься будут через полчаса. Сказал, что заберет его солдат и что уже вызвали «вертушку» на «тяжелого» Авдея.
Когда показалась черная «Волга», Макогонов уже не сомневался. И Ризван Ибрагимов не сомневался. И Майрбек Эшиев ясно представлял себе, что их всех ждет. И Усков с Мельником были готовы к захвату объекта. Разве что Паша, добряк Паша Аликбаров думал о свежести родного сибирского утра, чем-то похожего на кавказское…
Ризван вышел из машины. Вышел Майрбек, сестра осталась в салоне.
Открыли багажник.
Макогонов дурацкой интонацией предложил вот тому гражданину, чей паспорт он только что проверил, пройти на доппроверку чуть далее по дороге и в гору. «Слушай, чего, брат, не так?» — неагрессивно поинтересовался Майрбек. «Не волнуйся, брат, — в тон ему ответил Макогонов, — просто проверка, чтобы внести ясность».
Повел Ризвана Мельник.
У Мельника в голове была своя ясность, что вести этого «козла» ему в крутую гору, а Усков как всегда отмазался, и Паша отмазался. Фебсы же устраивают дела так, чтобы побольше трудностей было им, разведчикам славной Ленинской комендатуры, ныне 194-й КТГ.
Мельник пнул Ризвана ногой под зад — иди, сука, живее!
Ризван оглядывался и негодующе произносил тактичные слова.
Мельник все больше распалялся: вот всегда так — как что самое изнурительное — ему! Тимоха, к примеру, тот всегда найдет себе занятие по душе. Даже если и повоевать. Тимоха, даже если его убьют, будет думать, как ему нагреть бы всех: и похоронную команду, и могильщика, и попа в церкви, и святых апостолов на небе, и главного по пропускам Петра у ворот рая. Ну да, скорчит рожу — ему и поверят. А если еще ж Тимоха станет развешивать лапшу на уши, его без документов пропустят в рай. Там Тимоха не станет записываться в райский спецназ, а будет сидеть и ждать, когда заявится кто из знакомых — со взвода. И не подумает, сволочь, что смерти своим же желает. Или Маркман еще вот. Но Леньку Маркмана в христианский рай не пустят, потому что он обрезанный еврей. А в еврейский рай тоже не пустят, потому что Маркман мародер и жулик, хотя, конечно, солдат отчаянный и водитель на «бардаке» непревзойденный.
Мельник так путано рассуждал, но, с другой стороны, даже совершенно ясно и понятно было ему от этих размышлений. И была превыше всего идея. Ее, идею, Мельник лелеял и не отдал бы на поругание без кровопролитного смертельного боя.
Они почти дошли. И Мельник напоследок пнул с удовольствием под зад «этому черту». Ризван обернулся и снова вознегодовал, но уже тише, болезненнее. Мельник вдруг уставился на отворот пиджака Ризвана. Там был прицеплен значок. Маленький знак — «волк» — волчья голова с разинутой пастью. Мельник потянулся и дернул. Не получилось — было крепко пристегнуто. Тогда Мельник дернул сильно и вырвал с «мясом».
Он пинал Ризвана, а тот волочился в гору, но на самом деле катился теперь в пропасть.
Глава вторая
Володьку Авдеева на «вертушке» увезли в Ханкалу спасать.
Через пару дней пришло известие, что Авдея прооперировали, — что пуля есть дура, потому что не задела сердца и не задела артерий, а пробила только легкое. Но врачи сначала не поверили, что Авдей с таким ранением еще сумел в бою пострелять со своего «Подноса». Не всякий солдат способен даже выжить при таком ранении, а Володька и дышать переставал, и сердце его уже в госпитале на операционном столе останавливалось два раза, с «толкача» заводили. Макогонов сказал Маркману как-то после, когда у того были нелады с «бардаком», что сердце Авдею завели с «толкача», а он не может такую совершенную технику, как БРДМ, привести в надлежащее состояние!.. Маркман ночь пыхтел с трансмиссией и гидравликой. Макогонов сказал своим перед строем, что Авдея представят к награде и что таких солдат, как Володька, в нашей армии надо беречь. Они дефицит. Тимоха же в своем репертуаре выразился: «На хрен кому, кроме как Красной армии, нужны кривые минометчики!»
Следующим днем после того, как пришло известие про Авдея, проезжал через Беной генерал Бахин. И как обычно, была произведена остановка у расположения 194-й КТГ.
По комендатуре объявлена была учебная тревога.
Генерал с адьютантами наблюдали, как суетится начштаба Душухин. А личный состав готовится к отражению учебного нападения боевиков со стороны окраин Беноя.
Макогонов после тревожных будней день всего дал своим отдохнуть и снова погнал народ на отработки и стрельбы. В этот вечер только-только вернулись разведчики с берега Хулхулау, там они пристреливали — выверяли
