Хроники Дебила. Свиток 2. Непобедимый - Егор Чекрыгин

Если я правильно интерпретировал все сказанное мне нашим соглядатаем, то события там происходили примерно такие. Заметив на дороге брошенную супостатами краденую отару, двигающуюся по направлению к другому лагерю, «наши» верблюжатники решили, что виновники удирают сейчас со всех ног, чтобы затеряться в толпе, и пришпорили своих верблюдов.

И разумеется, достигнув лагеря, они покарали первых, кто попался им навстречу, вполне логично заподозрив в них злобных обидчиков своих драгоценных верблюдов. Что и говорить, покромсать верблюда оуоо – это куда хуже, чем в мое время нацарапать слово «пидор» на «мерсе» какого-нибудь авторитетного братка. «Хуже» для того, кто это сделал или кого заподозрили в подобном дерзновенном попрании основ. Убивать будут без разговоров и вопросов. Только, в отличие от братков, не просто защищая честь, авторитет или имущество, а мстя за смерть друга и собрата по оружию! Все-таки аиотееки-оуоо это вам не какие-то там братки, а рыцари! Хотя дела их и мало чем отличаются от поступков братков.

Так что первым подвернувшимся под горячую руку оикия пришлось не сладко. А тот факт, что они не знали, чем вызван гнев союзников, и не были готовы к отпору, как словесному, так и вооруженному, лишь усугубило их положение. На вопрос о потерях Тов’хай начал неоднократно тыкать мне под нос свои грязные пятерни и отдельно взятые пальцы. (Тут-то у Витька и появился повод отыграться на предмет презрительно-высокомерных взглядов.) Если я правильно понял, то «народные мстители» завалили не меньше чем целую оикия, но и сами потеряли одного всадника. Очень неплохой результат и для той, и для другой стороны!

Но затем на защиту своих подчиненных пришли уже местные оуоо, для которых столь варварское избиение подотчетных им людей тоже было немалым оскорблением, и все испортили!

Рыцарь – он ведь рыцарь даже в каменном веке, и остается таковым, даже если оседлал верблюда или ослика. И первое, что его отличает от тупоголовых кровожадных рубак-дикарей, – это следование правилам и этикету. Рыцарь рыцарю просто так морду набить не может.

Как только среди человечества стали появляться люди, имеющие привычку везде и всегда ходить вооруженными, постоянно совершенствуя свою квалификацию убийцы, появился Этикет!

«Хамус Трамвайнус» просто не выжил бы в условиях, если бы всем пассажирам сего транспортного средства было бы позволено ходить с оружием и пускать его в ход по первому зову оскорбленного сердца!

Так что оуоо «наши» морды бить оуоо «не нашим» с ходу не стали. Сначала они провели переговоры, обмены любезностями и изысканными посыланиями на фиг. Вот где-то на этой фазе Тов’хай и занял свою зрительную ложу на балконе ближайшего холма и начал «лорнировать» невооруженным глазом сцену театра военных действий.

Короче, оуоо всех лагерей объединились, а вернее, уже почти договорились до чего-то. Но тут подъехало еще несколько всадников, привезших с собой живого, хоть и малость побитого свидетеля преступления против человечества, а главное, верблюжачества. Спор разгорелся с новой силой, и, видать, кто-то кого-то смертельно оскорбил. Был брошен вызов, и немедленно состоялась дуэль. Жалко, что меня там не присутствовало. Очень хотелось бы посмотреть на сей рыцарский поединок верхом на верблюдах, потому как в изложении Тов’хая это звучало очень круто, но абсолютно непонятно. Единственное, что я понял точно, что тактику таранного удара они не использовали (а жаль, – было бы красиво), а просто вертелись на верблюдах, один вокруг другого, маневрируя и обмениваясь ударами. Правда, если судить по восторженным описаниям Тов’хая, выглядело это так, будто бы два четырехногих и двухголовых чудовища дрались между собой, настолько искусны были всадники в управлении своими животными.

Ну а судя по тому, что ни один верблюд при этом не пострадал и даже не был ранен (я бы лично первым делом завалил верблюда – и мишень побольше и доспехами не прикрыта, и щитом от ударов не отмахивается), поединок велся по особым правилам в соответствии с рыцарским и дуэльным кодексами.

Короче, малость покружившись и хорошенько попотев под поднявшимся довольно высоко солнышком, один аиотеек завалил другого (кто кого, Тов’хай не разобрал), и на этом, как ни странно, конфликт между людьми благородными был исчерпан.

А вот перспективы простых оикия были унылы и безрадостны. Их руководство, поминутно расшаркиваясь и обмениваясь комплиментами с противоположной, не менее любезной и расшаркивающейся стороной, пошло чинить среди них суд и расправу.

И тут, кажется, мнения руководства и подчиненных о степени вины последних и справедливости наказания первых же попавшихся под руку неудачников диаметрально разошлись. Ведь одно дело – быть наказанным за дело. Но когда тебя обвиняют в том, что ты не только не делал, но даже и рядом не стоял с теми, кто делал...

Короче, как я понял, выбранные в качестве жертв парочка оикий взбунтовалась, и между ними и другими, сохранившими лояльность оикия и оуоо всех лагерей, пошла нехилая рубка. Тов’хай опять видел трупы.

Увы! В этот момент наш бесстрашный исследователь быта аиотееков заметил, что солнце уже давненько взошло в зенит, а значит, следуя указаниям своего Великого Шамана, ему пришла пора закончить просмотр развивающейся драмы и срочно линять отседова. Конечно, искушение задержаться и досмотреть до конца у него было очень велико. Но ослушаться приказа такого крутого и Великого Деятеля, что заставил своих противников драться между собой, Тов’хай не осмелился.

Не знаю, чем там у этих ребят дело закончилось. Скорее всего, взбунтовавшихся оикия все-таки перерезали. Но так или иначе, а наша эпопея на этом закончилась, преследователи от нас отстали, и мы, наконец, смогли вздохнуть с облегчением, пожрать горяченького и отоспаться на твердой земле. Но даже я до сих пор вспоминаю эти дни отчаянной гонки наперегонки со смертью и верблюдами с содроганием. А чего уж говорить о большинстве наших ребят, уже побывавших жертвами верблюжатников и с ужасом думающих о возможности повторения прежнего сценария.

Так что узнать, что там ожидает нас впереди, было бы совсем нелишним. Вот только Кор’тек прав. Увидев, что мы плывем в их сторону, противники рванут от нас что есть мочи или полезут в «последний бой». И кто-кого догонит – это еще бабушка надвое сказала, а потерять несколько лодок в отчаянной, но абсолютно никому не нужной борьбе, лично мне тоже на фиг не надо.

А что же делать? Выслать парламентера? У горских ребят подобный обычай вроде был. Они ведь присылают друг другу человека с предупреждением «иду на вы». А вот что насчет этого обычая у прибрежников?

Или, может, попробовать попроще – попытаться совместить доброе слово с револьвером?

– Кор’тек, – обратился я к нашему адмиралу, – а как скоро они окажутся здесь?

– Когда окажутся, тогда и окажутся. Наверное, скоро, – ответил он мне, посмотрев с изрядным недоумением. Ничего удивительного, ведь время тут делится на до полудня, после полудня и ночь. А расстояния – дневным переходом. А соответственно скорость – это дневной переход, умноженный на день пути, – когда дойдешь, тогда и дойдешь, если вообще дойдешь. И как, спрашивается, в подобных условиях планировать военные операции?

Потому пришлось, не корча из себя умника, тупо изложить всем свою идею. Тоже, правда, не слишком гениальную. Но как я понял, тут она проканала за новое слово в стратегии морской войны, потому что обычно так не делали.

Идейка-то, в сущности, была простая: растянуться в длинную цепочку от берега и дальше в море, перекрыв тем самым путь встречному каравану. Я даже объяснил им, как подобно загонщикам на охоте дальний (морской) конец нашей цепочки будет загибаться, охватывая воображаемого противника, прижимая его к берегу и отрезая путь назад. Не то чтобы я собирался это делать, просто чтобы знали, что так можно. Моя-то идея была в том, чтобы остановить караван и отправить к нему переговорщика на одной лодке, которую, по логике, испугаться не должны. И это должна быть конкретно моя лодка с новыми крутыми веслами, на которой, если что, можно будет быстро удрать к основной группе. Пойдут, естественно, я и Витек. Я, потому что инициатива наказуема, а Витек, – потому что хорошо наловчился грести. Ага. Кажется, идея всем пришлась по душе. (Или они опять думают, что я лишь озвучил инструкцию от Духов?) Единственное дополнение, которое внес в мой план Лга’нхи, было – «я тоже поеду». Ну, собственно, так оно и должно быть. Во-первых, он Вождь, а во-вторых, если драка все же начнется, его длинное копье и длинные руки сыграют роль дальнобойной морской артиллерии, уничтожая вражеский флот на недоступном для них расстоянии. Кстати!