Золотой дождь - Джон Гришем

— Ваша честь, мои тезисы, которые вы прочитали, говорят сами за себя. Добавить к ним мне нечего.

Киплер награждает меня отеческой улыбкой — надо же, ещё молоко на губах не обсохло, а такой умница! — и снова набрасывается на защиту.

— Мистер Драммонд, вы возражали против процедуры скоростного прохождения этого дела. Почему?

В стане противника суета; наконец поднимается Т. Пирс Морхаус, степенно поправляет галстук.

— Позвольте высказаться мне, ваша честь. Нам представляется, что подготовка этого дела к судебному процессу займет некоторое время. Поэтому, на наш взгляд, излишняя торопливость может повредить обеим сторонам. — Морхаус говорит медленно, с расстановкой, тщательно подбирая слова.

— Вздор! — отрезает Киплер, хмуря брови.

— Сэр?

— Я говорю — вздор! Позвольте задать вам один вопрос, мистер Морхаус. Случалось ли вам прежде, представляя сторону ответчика, соглашаться на скоростное прохождение дела?

Морхаус вздрагивает, неуклюже переминается с ноги на ногу.

— М-мм… да, ваша честь.

— Прекрасно. Тогда припомните название дела и скажите, в каком суде оно рассматривалось.

Т. Пирс беспомощно смотрит на Б. Дьюи Клея-Третьего, а тот, в свою очередь, устремляет молящий взгляд на М. Алека Планка-младшего. Мистер Драммонд поднимать глаза не осмеливается, он с головой погружен в чтение ужасно важных документов.

— Извините, ваша честь, но для этого мне придется справиться со своими архивами, — блеет Морхаус.

— Позвоните мне сегодня, до трех часов дня, — настойчиво просит судья. — Если к трем я вашего звонка не дождусь, то сам вам перезвоню. Меня так и разбирает от любопытства. Мне не терпится узнать, когда именно вы пошли на то, чтобы ускорить слушание дела.

Т. Пирс сгибается в пояснице и шумно выдыхает, словно его лягнули под дых. Я словно наяву слышу, как ревут компьютеры в конторе «Трень-Брень», тщетно пытаясь отыскать в анналах хоть один подобный случай.

— Хорошо, ваша честь, — еле слышно бормочет он.

— А вот я могу на это пойти, — добавляет судья. — Ускорить слушание дела — в моей компетенции. Ходатайство истца удовлетворено. Защита должна представить мне ответ не позднее, чем через семь дней. Тогда суд приступит к рассмотрению документов и анализу дела. Срок рассмотрения — четыре месяца.

В рядах противника слова судьи вызывают замешательство. Шуршат передаваемые друг другу бумаги, слышен озабоченный шепот. Адвокаты переглядываются, группа поддержки ерзает на сиденьях. Это даже забавно.

Зад Т. Пирса Морхауса зависает как вертолет в полудюйме от обтянутого кожей сиденья, локти полусогнуты, кончики пальцев побелели — он напряженно ждет следующего объявления судьи.

— В последнем ходатайстве речь идет о взятии свидетельских показаний у Донни Рэя Блейка, — возвещает его честь, поедая глазами стол защиты. — Надеюсь, это у вас не вызовет возражений. Кому из вас, господа, угодно высказаться?

К ходатайству я приложил подписанное доктором Уолтером Кордом заключение, в котором без обиняков заявлялось, что Донни Рэй уже стоит одной ногой в могиле. Драммонд в ответ понес какую-то околесицу, из которой явствовало лишь, что нечего, мол, приставать к столь занятой, как он, личности по таким пустякам.

И вот Т. Пирс медленно распрямляется, разгибает скрюченные пальцы, разводит руками и витийствует, пока не вмешивается Киплер.

— Только не уверяйте меня, что разбираетесь в его заболевании лучше лечащего врача.

— Хорошо, сэр.

— И не прикидывайтесь, будто всерьез противитесь прохождению этого ходатайства.

Очевидно уже, что его честь принял свое решение, поэтому Т. Пирс быстрехонько меняет тактику.

— Дело только во времени, ваша честь. Мы ещё не успели должным образом оформить ответ.

— Будем надеяться, если вы не против, что он мне известен. По крайней мере, мне не хотелось бы обмануться. Не говоря уж о том, что на все остальное времени у вас хватило. Давайте теперь назначим дату. — Киплер внезапно переводит взгляд на меня. — Мистер Бейлор?

— Меня устраивает любой день, ваша честь. И любое время. — Я сопровождаю эти слова улыбкой. Здорово, черт побери, иметь кучу свободного времени!

Все пятеро защитников склоняются над маленькими черными ежедневниками, усердно выискивая хоть одно «окно», когда все они могут собраться вместе.

— Мое расписание заполнено до отказа, ваша честь, — возвещает Драммонд, не вставая. Разумеется, жизнь любого крупного адвоката вращается вокруг одного-единственного светила — расписания судебных заседаний. Драммонд столь высокомерным образом извещает нас с Киплером, что в ближайшем будущем слишком занят, чтобы возиться со свидетельскими показаниями какого-то мальчишки.

Четверо его лакеев дружно хмурят лбы, кивают и потирают подбородки: поразительное совпадение, но и их расписания безнадежно забиты.

— Есть у вас копия заключения доктора Корда? — спрашивает Киплер.

— У меня есть, — отвечает Драммонд.

— Вы их читали?

— Да.

— У вас основания усомниться в его выводах?

— Дело в том, что…

— Отвечайте «да» или «нет», мистер Драммонд. Есть у вас основания для сомнений?

— Нет.

— Значит все понимают, что молодой человек находится при смерти. И вы не возражаете против взятия у него показаний, чтобы в один прекрасный день жюри присяжных могло с ними ознакомиться?

— Безусловно, ваша честь. Я хотел только сказать, что в настоящее время мое расписание…

— А как насчет следующего четверга? — перебивает его Киплер, и по ту сторону прохода воцаряется мертвое молчание.

— Меня устраивает, ваша честь, — громко говорю я. Мою реплику пропускают мимо ушей.

— Через четверг, — подчеркивает Киплер, подозрительно взирая на защитников. Драммонд откапывает в папке документ, который искал, и внимательно его разглядывает.

— С понедельника я занят в федеральном суде, ваша честь, — говорит он наконец. — Вот, можете взглянуть, это предварительное слушание дела. Около двух недель займет.

— Где это будет?

— Здесь, в Мемфисе.

— Есть надежда, что дело не дойдет до суда?

— Призрачная.

Киплер изучает собственное расписание.

— А что вы скажете насчет следующей субботы?

— Прекрасно, — снова вставляю я. И вновь никто меня не слышит.

— Субботы? — переспрашивает Драммонд.

— Да, двадцать девятого.

Драммонд смотрит на Т. Пирса; ясно, что теперь настал черед того изворачиваться. Т. Пирс медленно встает, бережно держит перед собой ежедневник, словно тот сделан из чистого золота, и произносит:

— Прошу прощения, ваша честь, но я уезжаю на весь уик-энд.

— Куда?

— На свадьбу.

— Вашу?

— Нет, моей сестры.

Со стратегической точки зрения, им, разумеется, выгодно тянуть время до самой кончины Донни Рэя — тогда присяжные не увидят иссохшее лицо бедолаги и не услышат его исстрадавшийся голос. Очевидно также, что на всю пятерку этих стряпчих отводов наберется предостаточно, чтобы тянуть резину до тех пор, пока даже я не откину копыта от старости.

И судья Киплер прекрасно это понимает; он их насквозь видит.

— Взятие свидетельских показаний назначается на субботу, двадцать девятого, — заключает он. — Прошу прощения, если кому-то из представителей защиты это не удобно, но Бог свидетель — вас, господа, тут предостаточно. Отсутствие одного или двоих не повлияет на исход дела. — Он закрывает записную книжку, облокачивается на стол и, глядя с ухмылкой на команду «Прекрасного дара жизни», добавляет: — Еще вопросы есть?

Ухмылка его выглядит безжалостной, хотя сам судья человек вовсе не жестокий. Да, конечно, одернул он их раз пять-шесть, но вполне по делу. На мой взгляд, он безукоризнен. И я прекрасно понимаю: настанет день, когда в этом зале во время очередного предварительного слушания или внесения ходатайства и мне достанется на орехи.

Драммонд стоит во весь рост, глядя на разложенные бумаги и пожимая плечами. Я чую, что его так и подмывает высказать нечто вроде: «Благодарю покорно, судья». Или: «Может, лучше сразу присудить истцу миллион долларов?» Но, как обычно, профессионализм одерживает верх.

— Нет, ваша честь, у нас все, — говорит он таким тоном, словно Киплер из кожи вон лез, помогая ему.

— А у вас, мистер Бейлор? — обращается ко мне его честь.

— Нет, сэр, — отвечаю я с улыбкой. На сегодня с меня хватит. В первой же серьезной схватке на судебном ристалище я разнес противника в пух и прах, и искушать судьбу не намерен. Хватит и того, что мы со стариной Тайроном всыпали этим ребятам по первое число.

— Очень хорошо, — говорит он, негромко стуча молоточком. — В слушании дела объявляется перерыв. И, мистер Морхаус, не забудьте позвонить мне насчет того дела, рассмотрение которого вы ускорили.