Кровь и ложь (ЛП) - Вильденштейн Оливия

"Разве он не заслуживает того, чтобы умереть?"

Я ненавидела своего кузена. В этом не было сомнений. Но желала ли я ему смерти?

Он ткнул меня носом в область рядом с моим ухом.

"Не беспокойся пока об этом".

Все мысли о моём кузене испарились, когда Лиам провёл своим мокрым носом вдоль моей шеи и спины, глубоко вдохнув мой запах в свои лёгкие.

По моему телу прокатилась сладкая дрожь, в то время как его пульсирующее горячее дыхание обдавало мою упругую плоть.

"Ты специально пометил меня?"

Он обошёл вокруг меня, после чего наклонил ко мне своё лицо.

"Ты злишься из-за того, что я хочу, чтобы все знали, что ты принадлежишь Боулдеровской стае?"

Мои родители так отчаянно боролись за то, чтобы я стала её частью. Я сама отчаянно пыталась стать её частью.

"И мне?" — добавил он хриплым голосом.

"Нет".

Я прижалась щекой к его подбородку и почувствовала, как быстро билось его сердце под чёрной шерстью.

Его пульс совпадал с моим.

Хотя нет.

Мой пульс не просто быстро бился.

Он танцевал.

ЭПИЛОГ

На следующий день

Несмотря на то, что я пока не решила, присягать ли мне на верность Лукасу Мейсону, я решила посетить церемонию, которая проводилась в штабе Боулдеровской стаи.

Я шла туда из-за Лиама. Конечно же, он уверял меня, что не особо переживал из-за того, что не смог стать лидером стаи, но я думала, что он сказал это только для того, чтобы смягчить моё чувство вины.

— Ты подумала?

Он протянул руку через салон машины и взял мою руку в свою. Его ладонь была шершавой после полуночной пробежки, а ногти поломанными, но всё же это была самая нежная рука, которую я когда-либо держала.

— Несс?

Я перевела взгляд с наших переплетённых рук на него.

— Что?

— Присягни на верность.

Я закусила нижнюю губу. Я бы солгала, сказав, что вчерашняя пробежка с мужчинами, которые были почти во всём (кроме анатомических особенностей) похожи на меня, не была волшебной. Потому что так оно и было. Хотя часть это волшебства была связана с Лиамом.

Если бы он стал Альфой...

— У этого предложения есть срок годности? — спросила я.

— Конечно, нет, но я хочу, чтобы ты была со мной, Несс.

Он притормозил и остановился на светофоре. Это был последний светофор перед извилистой дорогой, ведущей к штабу.

— Разве вчерашняя ночь не была невероятной?

— Была.

— Тогда почему ты сомневаешься?

Не сводя глаз с лобового стекла, я тихо сказала:

— Она была невероятной благодаря тебе.

Он потянул меня за руку, придвинув меня ближе.

— Посмотри на меня.

Я посмотрела на него. На его чёрные волосы, зачесанные назад, на тёмные глаза, чувственную верхнюю губу и более тонкую нижнюю.

— Я рассказал тебе о своём самом первом воспоминании о тебе, но не рассказал о том воспоминании, которое отпечаталось в моих мыслях сильнее всего. Оно играло на повторе в моей голове последние шесть лет. Ты, маленькая, худенькая, хрупкая, приходишь в штаб и просишь начать тренировать тебя, принять тебя.

От этого воспоминания моё сердце сжалось.

— Вы все сказали "нет". Все, кроме Августа, Нельсона и Эвереста.

Я попыталась забрать свою руку у Лиама, но он сжал её ещё крепче.

— Тогда я позволил тебе уйти — мы позволили — и это была ошибка. Я бы хотел во всём винить своего отца, но это было бы нечестно. По правде говоря, мы все оказались трусами. Все мы. У нас было братство. И мы думали, что если примем девушку в наш круг, это изменит нас, изменит всё. Так оно и вышло, Несс. Но боулдеровцы готовы к этим переменам. Сегодня новый Альфа вступает в свои права. Начинается новая эра. Стань её частью. Ты такая же сильная, находчивая и крепкая, как и все мы. И на тебя чертовски приятно смотреть.

— Прекрати.

— Что прекратить? Говорить тебе правду?

— Ты уже покорил меня, Лиам.

Его губы приподнялись в улыбке.

— А ты покорила стаю.

Я закатила глаза.

— Я серьёзно. Мэтт всё ещё рассказывает всем, как ты спасла его лапу. А Фрэнк рассказал нам о твоей жизни в Лос-Анджелесе. Как ты заботилась о своей маме до самого конца, и об Эвелин. А один раз я слышал, как старейшины обсуждают то, какой умной и сильной ты стала, прямо как твой отец. И что у тебя такой же пылкий нрав, как и у твоей матери.

— Я серьёзно, прекрати.

Я утёрла слезу, которая появилась в уголке моего глаза, но улыбнулась, когда он упомянул про характер моей мамы. Она всегда сверкала ярче и была более темпераментной, чем большинство женщин.

— Несс, ты заслужила их уважение. Ты заслужила уважение каждого.

— Кроме Лукаса.

Не то, чтобы уважение Лукаса заботило меня. Сам Лукас меня мало заботил.

— Детка, прошлой ночью ты позволила мне остаться с ними. Я настаивал на том, чтобы вернуться с тобой, но ты настояла на том, чтобы я остался с ними. Самый большой страх Лукаса состоит в том, что какая-нибудь девушка может встать между нами.

— Это не может быть его самым большим страхом...

— Отчасти это так. Лукас рано потерял родителей.

Лукас попал в автомобильную аварию через несколько лет после моего рождения. Осколок стекла рассек ему бровь, оставив уродливый шрам. Он выжил, потому что забыл пристегнуться. Его отцу и матери не повезло. Когда машина упала в озеро Кут, они не смогли выбраться.

— А потом умер его дедушка, — продолжал Лиам. — У него остались только мы. И он не ненавидит тебя.

Я моргнула мокрыми ресницами и посмотрела на Лиама. Его лицо было окружено сиянием. Я снова моргнула, и сияние исчезло. Осталось только его лицо.

Цельное.

Настоящее.

Я протянула руку и коснулась его подбородка.

— Я подумаю над этим.

Он остановил машину у обочины дороги.

— Ты больше не переживаешь о том, что не являешься членом Боулдеровской стаи?

Я закусила губу.

Слегка покачав головой, он наклонился вперёд, сократил расстояние между нашими ртами, после чего заставил мои губы раскрыться. Его поцелуй притупил волнение, беспокоящее меня.

Когда мы прервали поцелуй, небо уже было розово-фиолетового цвета, солнечный свет позолотил зелёные сосны.

Оставшуюся часть пути мы ехали в тишине. Я не знала, о чём он думал, потому что была слишком сосредоточена на своих мыслях. Как бы мне хотелось рассказать маме про Лиама, про испытания, про приглашение Фрэнка присоединиться к стае. Я закрыла глаза, и увидела её улыбающееся лицо и сияющие глаза. Образы сверкали у меня перед глазами, точно свечи на именинном торте. Я вспомнила о своём отце. О том, как он учил меня названиям созвездий и придумывал истории о сильных принцессах-воинах, живущих на небе среди скопления звёзд. Все его принцессы были блондинками, с ямочками на щеках и у них всегда были большие голубые глаза, как у меня. Хотя мне не всегда удавалось побеждать. "Проигрыш учит тебя большему, чем победа", — говаривал папа в те вечера, когда моё внеземное альтер-эго возвращалось домой к родителям после очередного проигрыша.

У меня больше не было родителей, к которым я могла прибежать домой, когда проигрывала.

Но у меня была Эвелин.

И теперь ещё Лиам.

Он погладил меня по голове.

— Мы на месте.

Мы проехали через открытые ворота ржавого забора и припарковались рядом с длинной вереницей машин. Я пригладила волосы и собрала их в пучок, а затем спрятала кольцо мамы под кофтой небесно-голубого цвета так, чтобы он находилось рядом с моим сердцем.

Лиам обошёл машину спереди и взял меня за руку. Мы медленно зашагали в сторону каменного здания, которое сияло в жёлтом свете. Внутрь набилось много людей. Общее воодушевление струилось из стеклянных окон, которые были распахнуты для того, чтобы тёплый июльский вечерний воздух проникал внутрь.