Рулетка судьбы - Аркадий Карасик

Единственная надежда — на французский паспорт с визами. Руководители самостийной Украины не осмелятся портить отношения с подкармливающими ее странами. Только бы сыскари не вздумали приглашать представителя посольства, тот немедля отречется от опасного «родства».

В участке задержанного отвели в отдельную комнату. За столом — сумрачный толстяк с отвисшми щеками и равнодушным взглядом. На столе перед ним — документы и пистолет задержанного.

— Голубев Владимир Сергеевич?

— Точно. Гражданин Французской республики русского происхождения.

— С какой целью приехали в Одессу?

— В годы гражданской войны здесь погиб мой дед. По материнской линии. Захотелось найти место его захоронения. Не пойму, по какой причине меня задержали, избили? Даже оружие отобрали, без которого у вас жить небезопасно! — артистически возмущался «француз», растерянно разводя руками и едва не плача. — Обращаетесь, как с уголовником.

Ответы продуманы еще во Франции, отрепетировано грустное выражение лица, скорбь по поводу страшной кончины деда… или прадеда, наигранное возмущение милицейским беспределом.

— Разберемся, — неопределенно пробурчал сыскарь. — Пока вам придется погостить у нас.

— Но у меня — билет на теплоход!

— Не волнуйтесь, поменяем. Уедете. Если, конечно, подтвердятся ваши показания… Впрочем, нам и сейчас кое-что уже известно.

Клименко многое мог бы напомнить забывчивому подследственному. Но украинский сыщик выполнял слово, данное российскому коллеге. Баянов просил не расслаблять и не настораживать киллера, держать в «подогретом» состоянии…

Глава 3

Камера небольшая, на одного узника. Почти точная копия той, в которой Собкову довелось сидеть в московском следственном изоляторе. Но тогда киллера взяли с поличными — после убийства на рынке четырех милиционеров и женщины. Сейчас он чист, как вымытое рачительной хозяйкой стеклышко.

По всем писанным и неписанным законам, его должны отпустить. Записать адрес, вежливо попросить навестить участок, дать показания. Но не напяливать на руки дурацкие браслеты, тем более, не сажать в изолятор. Неужели он прокололся? Где и когда?

Устав бегать по камере, Александр присел к столу. Искать причину ареста, трепать и без того изношенные нервы — бессмысленно. Если не сегодня, то завтра менты будут вынуждены открыть свои карты. Вот тогда и пригодятся подследственному энергия и сила воли.

Вечером он заставил себя спать. Несколько раз задержал дыхание, расслабил мышцы, мысленно повторил привычные «заклинания». Я хочу спать… я должен уснуть… дыхание спокойно… тело расслабленно… левая нога… правая нога…

К немалому изумлению подглядывающих сыскарей, «француз» безмятежно уснул. Без нервных вскриков, храпа, сложив по детски на груди руки. Точь в точь невинный младенец, не успевший еще заработать взрослые грехи.

Утром заставил себя сделать привычную зарядку. Внимательно проследил за тем, чтобы заработали все мускулы, ожили мышцы. Длина камеры — четыре метра. Двадцать пять пробежек от лвери к окну и обратно — стометровка. Мало. Узник заставил себя пройти по «маршруту» ровно сто раз.

Принесли тошнотворный завтрак — геркулесовую кашу, жидкую водичку, названную, словно в насмешку, чаем, и черствый кусок хлеба. Новое внушение — ты должен с"есть этот «бифштекс», сжевать бутерброд с ветчиной, запить его чашкой кофе… Вкусно, до чего же вкусно!… ты насытился, витамины проникли в кровь, напитали ее силой и уверенностью.

Надзиратель в окошко с удивлением наблюдал, с каким аппетитом мужик поглощает принесенную ему мерзость. Лично он лучше бы умер от голода, нежели заставил себя проглотить хотя бы одну ложку.

— За шо тоби, хлопче, упрятали в клетку? — спросил он на дикой смеси украинского и русского.

Собков с удивлением поглядел на жалеющего мужика. До чего же мало таких отзывчивых на чужое горе в тюрьмах и в изоляторах! Будто специально подбирают озлобленных, бесчувственных. А у этого немолодого надзирателя доброта так и лучится из каждой частицы морщинистого лица.

— Сам не знаю. Ночью напали бандиты, угрожали расправой, налетела милиция и… Не знаю!

— Треба выдюжить, хлопче, — участливо посоветовал тюремщик. — У нас добрые следователя, проверят — выпустят.

Пугливо оглядел пустующий коридор. Беседовать с подследственными строго запрещено, увидят — накажут. И пошел вдоль строя камер, шаркая подошвами армейских ботинок.

После завтрака — никаких лежаний! — непременная прогулка по камере.

Пища должна перевариться на ходу. Горизонтальное положение вызывает ленность и обреченность, на которые узник не имеет права.

На четырнадцатый день заключения, в одинадцать часов заскрежетал замок. — Голубев, на допрос!

Собков поднялся, привычно заложил руки за спину. Короткие приказания конвоира выполнял послушно и четко. Знакомо все это, до чего же знакомо! Вперед… Стоять… Лицом к стене… Вперед… Направо… Налево…

Прошли по коридору, спустились на второй этаж. Остановились возле приоткрытой двери. За ней — небольшая комната со столом и двумя стульями. Отрапортовав человеку в пенсне, вертухай ушел.

— Присаживайтесь, Владимир Сергеевич. Закуривайте.

Обычные повадки опытных следователей. Заставить допрашиваемого расслабиться, почувствовать себя в «домашней» обстановке, соответственно, проникнуться доверием к человеку, сидящему напротив. Все это, якобы, — залог успеха допроса.

Но гражданину Франции опасаться нечего. Собков опустился на стул, взял из придвинутого портсигара сигарету.

— Спасибо.

— Повторите, пожалуйста для протокола все свои данные. Фамилию, имя, отчество, год и место рождения, специальность, место работы. Извините, приходится заниматься писаниной…

— Ничего. Понимаю.

Старательно, следя за каждым своим словом, Александр повторил заученную легенду. Включая поиски захоронения несчастного деда. Что касается профессии — бизнесмен среднего уровня. Место жительства — Франция, там же он и родился.

Следователь перестал писать, отложил ручку, чистым листом бумаги закрыл заполненный бланк.

— Все, с официальностями покончено. Побеседуем без… протокола.

— Простите, но мне все равно — с протоколом либо без него. Главное, меня ожидают в России, каждый день промедления стоит немалых денег. Поэтому, очень прошу, скажите: за что меня задержали?

— Вот даже как? Ну, что ж, разумно, вы имеете право на полную откровенность… Федор Иванович… Или — Борис Емельянович, или — Сергей Сергеевич. Как вам больше нравится?… Честно говоря, мы уже запутались в многочисленных ваших фамилиях… Вы такой же Голубев, как я Ходжа Насредин. Правда, ксива сработана мастерски, но не для опытного криминалиста.

— Явное недоразумение, — возмущенно пробормотал «Голубев». В меру возмущенно, чтобы не восстановить против себя следователя. — Вы меня с кем-то путаете.

Он уже понял — попался. Но не сдаваться же? Предстоит бескровное сражение. Победит он — свобода, освобождение Ксаны, жизнь на побережье Средиземного моря. Окажется побежденным — длительный срок, минимум десятка на ушах. Если не высшая мера.

Баянов снял пенсне, любовно протер стекла замшей. Насмешливо улыбнулся.

— Все же выслушайте свою биографию. Обещаю говорить максимально сжато. Итак, начнем с истории молодого спецназовца, который волей судьбы превратился в киллера. И не в простого наемного убийцу — в российского терминатора… Для краткости опустим некоторые факты раннего периода. Начнем с убийства известных московских авторитетов.

Баянов говорил тихо, но Собкову казалось — кричит. Факты, приводимые им, не переиначить и не опровергнуть. В качестве дополнительного доказательства пред"явлены фотокарточки, заключения экспертов, пальчики, снятые с оставленного на месте преступления оружия, с баранок брошенных автомашин.

Поневоле киллер вспоминал перечисленые обрывки сумасшедшей своей жизни.

Да, по заказу славянской группировки за немалое вознаграждение он на Олимпийской проспекте выстрелом из карабина СКС убил главаря пиковых.

Да, в под"езде многоэтажного дома расстрелял ближайшего его друга и помощника.

Да, прямо на улице в машине ликвидировал на этот раз главаря славян. Симпатичного парнягу, с которым познакомился в тире и обмыл приятное знакомство в ресторации. Ничего не поделаешь, работа есть работа — нового «приятеля» заказали пиковые.

Князя застрелил из мчащейся машины возле входа в ресторан. Классичекий, профессиональный выстрел, прямо в горло, им можно гордиться. Именно тогда познакомился с единственной девушкой, которую по настоящему любил — со Светланой.

Мерзкого гомика по кликухе Голый он достал через окно офиса. На мгновение его помощник-лилипут, сексуальный партнер клиента, отодвинул оконную занавеску. Этого мгновения оказалось достаточным для точного выстрела.