Сборник летописей. Том III - Рашид-ад-дин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ту пору от его высочества Аргун-хана прибыли эмир Шиктур-ага и Туган. То лето и осень провели в окрестностях Хабушана, Радкана и Шутуркуха. Когда похолодало, порешили зимовать в Нишапуре. Газан стал на зимовку в ...,[513] а царевич Байду в местности Шамаган, что между Бейхаком и Нишапуром. В ту зиму стояла великая стужа, выпало много снега, большая часть лошадей пала, и множество [ратных][514] людей остались пешими. Когда наступила весна [6]89 года [1290], перешли на летовку в окрестности Радкана, Хабашана и Шутуркуха.
В тот год повсюду царила безопасность и от Аргун-хана доставили казну[515] и поделили ее между воинами. Туган дошел до пределов Бадгиса и вернулся обратно. Так как в Хорасане не находилось тагара для войск, то в начале лета было решено, что царевич Байду и прибывшие из Ирака и Азербайджана дружины вернутся обратно, а Нурин-ага останется служить. Прощаясь с Байду, Газан дошел до границ Бама и Аргияна и повернул назад.
В то лето часть караунов изменила, вторглась в область Джувейна [под] предводительством Данишменд-бахадура и производила опустошения. Для отражения их был назначен эмир Мулай. Летом и осенью Газан занимался охотой и игрищами в окрестностях Хабушана и Радкана, эмиры — войсковыми делами, а чиновники дивана[516] — сбором налогов и заготовлением тагара для войск. Зимовал [Газан] на [реке] Тежене [в] Баверде. Он приказал построить плотину на реке, которую называют Кал-и Тежен, и привел этим в цветущее состояние несколько деревень.
В ту осень от Аргун-хана прибыл Хорезми-тархан, чтобы управлять делами Хорасана и местными налогами.[517] Газан приказал, чтобы действовали по указу. По указу наибы в Кухистане схватили Тугана и |S 546| доставили на служение, а всех писцов и чиновников хорасанских взяли под стражу и приставили к ним приставов. В конце зимы толпище караунов подняло мятеж в окрестностях Серахса и подалось к Мерву. Державные знамена двинулись к Дерэ-и Маргэ, а для отражения их [караунов] и приведения к покорности, царевич Газан отправил Аладу-нойона. [Сам] он некоторое время пробыл в окрестностях Ажджа[518] и Шовгана, а оттуда пошел на Серахс и расположился в Каратепе, который называют Ширсейль.
Рассказ о неповиновении Новруза, хождении [его] к Кайду-хану и прибытии обратно для битвы[519]
В месяцах лета 690 [1291] прошел слух, что Новруз с Сарабаном, Эбугэн-огулом, Урук-Тимуром, эмиром Ясауром и другими, с полночисленным войском идут в поход на Хорасан. Причина была такова. Когда Новруз, разбитый, бежал из окрестностей Герата, он подался к Кайду. После множества услуг он попросил [у него] войска. Кайду, по его просьбе, прислал ему войско, а вслед за ним отправил своего сына Сарабана тоже с войском. Газан выслал на разведку Кабарту с отрядом храбрецов. Они дошли до Мургаба, вернулись обратно и сообщили: «Враг действительно наступает и рать [его] велика». Так как дружины не были в сборе, то выступили из Каратепе и |A 246b| отправились в местность Мерганэ [на] Кешефруде, чтобы там дождаться прихода Кутлугшаха с дружинами, зимовавшими в Герате. Эмира Кунчека послали за мазандеранскими дружинами. Когда подошли к Пул-и Му’ину, эмир Мулай попросил разрешения отправиться в Кухистан и привести тамошние войска. Слухи же о враге непрестанно прибывали, и [Газан], выступив оттуда, остановился повыше Мешхеда [имама] Ризы и стал поджидать Кутлугшаха. В [тот] день из Азербайджана явился Кабан-ахтачи, которого тамошние мятежные эмиры, убившие Чуши, Урдукия и Са’д-ад-довлэ, прислали, чтобы он с несколькими негодяями поднял в Хорасане смуту. Он сообщил, что от Аргун-хана идут азербайджанские и иракские дружины. Газан, который был человеком прозорливым и догадливым, понял, что он лжет, но поскольку слухи о враге все прибывали и прибывали, он не стал разбирать этого дела. На другой день приехал Кутлугшах и доложил, что вражья рать дошла до рибата Сенгбест. Газан его обласкал, надел на него кафтан со своего плеча и вечером отпустил обратно, чтобы наутро рано он привел к нему ниже Мешхеда дружины для битвы. В полночь от дозоров пришло известие, что вражья рать перешла Пул-и Му’ин. Высочайшее усмотрение признало необходимым в ту же ночь отправить большую ставку и жен в Эсфераин. Рано поутру, 1 числа месяца раби’-ал-ахыра 690 года [3 IV 1291], он выступил оттуда и расположился ниже Мешхеда [имама] Ризы. При нем на служении находились эмиры Нурин-ага, Аладу, Уйгуртай-Газан и другие. Задержавшись там на час, [Газан] привел в боевую готовность войско и стал дожидаться прибытия Кутлугшаха, чтобы дать сражение врагу. В полдень от Кутлугшаха явился к Газану Чамча и доложил: «Когда мы дошли до рибата Сенгбест, вся [вражеская] рать двинулась через Ведженег[520] и Исхакабад на Нишапур». Вслед за ним на служение прибыл Кутлугшах, а через часок зачернелась [вражеская] рать. Поскольку их [врагов] было множество, а на этой стороне [воинов] мало, эмиры решили, что биться не стоит. Аладу доложил: «Нам не следует меряться с ними силою», — и привел монгольскую поговорку: «легко сойтись с врагом, да трудно от него отвязаться. Давно уже вы знаете ответ Аргун-хана, сегодня же ответ мой». Благословенное мнение остановилось на том, чтобы отступить назад до такого места, где соберутся все дружины. Оттуда [Газан] двинулся в Радкан, а враг все шел следом. В конце дня близ Туса они напали на вражеское войско и бились, а на другой день пошли дальше. В нескольких местах [Газан] приказывал остановиться, чтобы сразиться, но случая не выпадало. Вечером он расположился в Султанмайдане, а на заре двинулся дальше.
Аладу доложил: «Раз-де сейчас не удается сразиться, а лагери[521] мои
