Отказаться от благодати (СИ) - Ангел Ксения

– Первые ушли, – тихо заметила Элен, снова выходя из тени и тут же в эту тень шагая. Этот танец она отрепетировала давно – тогда скади еще жили в Лондоне, и, привыкшая не перечить, она умудрялась советовать Эрику. Ненавязчиво, мягко. И брат, привыкший решать все самостоятельно, к советам прислушивался.

– В мире хватает опасностей, кроме них. Охотники вон затаились, словно выжидают чего. Да и ясновидцы… слышал, в городе обосновался новый клан.

О новом клане ходило множество слухов. О предводителе, окутанном дымкой таинственности, сумевшем собрать вокруг себя сильнейших. О способностях восстанавливаться, которым он учил своих подопечных. О связях с охотниками, укрепившихся после ухода Первых.

Знакомые охотники на вопросы о новом клане отмалчивались и пожимали плечами, делая вид, что не в курсе – а что, удобно, былой власти больше нет, и базы данных, пополняемые годами, потеряли актуальность. Альва съехали в Тверь, хегни подались искать удачи в столицу, и в Липецке остались атли и скади. Локации ясновидцев практически невозможно было отследить, бывший клан Гектора разбежался после его смерти, в старом доме осталась его дочь с новым мужем, где они решили дожить свой век без покровительства клана.

– Со своими я договорюсь, – сердито буркнула Ника, села и демонстративно отвернулась от Влада, уставившись почему-то на меня.

– То есть ты знаешь, где они живут, – вкрадчиво заметил Влад.

– Знаю, – даже отрицать не стала. – Но тебе не скажу.

Грубо. Но ожидаемо – Ника с Владом никогда не ладили.

– Тогда как, по-твоему, я смогу защитить твоего ребенка?

– Моего! – взвилась она, обхватывая руками округлившийся живот. Виновато посмотрела на Глеба и поправила: – Нашего. – Влад же удостоился куда более колючего взгляда. – Тебе я его не отдам!

– Мальчик родится атли по крови, – вмешалась я. В висках настойчиво отдавался пульс, и я приложила к ним пальцы, стараясь не обращать внимания на головокружение и бурые пятна перед глазами. Ставя последнюю защиту, я поняла, что мой кен на исходе, и надо бы пополнить запасы, но… Ника забеременела, и источник моей подпитки истаял. О том, чтобы выйти на охоту, думать не хотелось, и я, пытаясь не обращать внимания на слабость, делала вид, что все хорошо. – Ты не могла этого не понимать, когда…

– Он и будет атли, – перебил Глеб. Поморщился и приобнял готовую вновь вскочить Нику за плечи. – Но вырастим его мы вдвоем. Не обсуждается.

– Самостоятельный какой! – хмыкнул Влад и отвернулся. – Ну-ну.

– Охотники не станут вредить моему сыну, – глухо сказала Ника, но былой твердости в ее голосе больше не было. Да и не могло быть – все же, несмотря на то, кто его мать, мальчик родится хищным. Особенным, не нуждающимся в подпитке жилы, но хищным. И Нике придется смириться с этим, принять и разность энергетик, и необходимость в защите племени. Племени Влада…

Влад, понимающий все распрекрасно, усмехнулся:

– Уверена?

Ника не ответила. Отвернулась только и губы поджала в немой обиде.

– Не ссорьтесь, – примирительно вступилась Элен. Мягко улыбнулась Нике и Глебу, расправила складки на шерстяной юбке и снова положила ладонь Владу на плечо. – Мы все здесь думаем о безопасности ребенка. Но даже если отбросить это… Хищный нуждается в племени, Ника. Твоему сыну будет тяжело вдали от атли, энергетически тяжело. Глеб понимает, что для нас значит семья.

Глеб вздохнул, и вздох этот означал согласие. Элен права, одиночки почти никогда не выживают. И не только потому, что мир наш полон опасностей, просто для хищного лишиться племени – все равно, что лишиться руки или ноги. Это иррациональная, почти непреодолимая потребность в социуме выросла у нас до запредельных размеров.

– Я не собираюсь отдалять его от атли, – пробормотала Ника и сморщила курносый нос. – Но и командовать не позволю.

– Никто не собирается тобой командовать, – спокойно уверил Влад. – Ты ведь не возражаешь, что ему нужна защита? В атли я ее обеспечу. И с Дэном поговорю – нам не помешает поддержка сольвегов. Но все же стоило прийти ко мне раньше.

Ника вздохнула и погладила живот, Глеб виновато потупился. Возможно, он и хотел прийти раньше, но Ника не жаловала Влада, и общение у них выходило натянутым.

Я прикрыла глаза, слезящиеся от яркого света. Пальцы сами потянулись к вискам, массируя, в надежде унять разгорающуюся мигрень. Жила откликнулась ноющей болью – плохой знак. На сколько мне еще хватит иссякающих запасов?

Глаза все же пришлось открыть. Я поймала пристальный, изучающий взгляд Ники, выдержать который не хватило сил. Потому я встала и вышла на террасу. На свежем воздухе в солнцезащитных очках стало легче. Тепло солнечных лучей проникло под кожу, согревая изнутри. И слабость отступила. Ненадолго.

– Совсем плохо?

За пределами дома Ника выглядела счастливой. Сияющей, я бы сказала. Страхи ненадолго отступили, уступая место счастью, и счастье сочилось светом из кожи, окутывало ясновидицу ореолом умиротворенности и спокойствия. Ей несказанно шла беременность, и вынужденная полнота не портила, а лишь закрепляла образ красивой и счастливой женщины. Рядом с ней я почувствовала себя не в меру уставшей, вымотанной даже. За усталость стало стыдно, хотя для стыда не было поводов.

– Теперь я не могу быть твоим донором. – Ника не оправдывалась, а констатировала факт. Да и не за что было оправдываться – все же она и так поддерживала меня почти два года, добровольно делясь кеном, которого теперь уходило немерено. Роль правительницы обязывала ко многому.

– Справлюсь.

Улыбка получилась натянутой, неуверенной, и Ника покачала головой.

– Не хотела говорить при… этом, – она махнула рукой в сторону дома, явно подразумевая Влада, – но у меня есть знакомый, который может тебе помочь. Если обещаешь сохранить все в тайне.

– Тот, о котором все говорят?

Ника кивнула.

– Зачем это ему?

– Это в первую очередь нужно тебе. Об остальном договорюсь. Мы же не чужие…

Были. Война была. Много людей в одном доме, общая беда, разногласия, потерявшие значение. Был чердак и пыль, укрывшая заброшенные полотна. Слезы. Горячие пальцы, их стиравшие, и поцелуи, соленые от этих слез.

Прошло. Отпечаталось на душе кривой татуировкой. Забота Ники пробудила зуд… И мигрень разгорелась с новой силой – пульсирующая боль, рождающая тошноту.

– Спасибо.

– Все наладится, вот увидишь, – пообещала ясновидица. – У всех нас. А ты… ты молодец, что с этим, – она вновь кивнула в сторону дома, – покончила. Наплакалась бы с ним.

Плакать не хотелось. Казалось, я за всю жизнь слезы вылила – хватит. И толку от этих слез никакого нет, только опухшие глаза и красный нос. А еще жалость тех, кто эти слезы видел. Правительниц не жалеют.

К браку Влада и Элен я относилась ровно, без эмоций, искренне желая им счастья. О своем собственном же старалась не думать. Мне хватало забот.

К ясновидцам Ника повезла меня сама. Как еще глаза не завязала и не начала запутывать следы нелогичными поворотами – удивляюсь. Тоже мне, тайна за семью печатями!

Мы свернули с трассы и выехали на проселочною дорогу. По обе стороны от нее к асфальту склонили головы раскидистые вербы, и листья их, покачиваясь, шелестели. Шумел под колесами асфальт, и солнечные блики танцевали в боковых зеркалах автомобиля. Отчего-то стало спокойно. Легко. И слабость отступила, унося с собой и мигрень, и гулкий стук сердца, которое я буквально ощущала за пластом мышц и ребер. Воздух пах сеном, а через открытые окна вертлявого «Жука» Ники в салон залетали мелкие пылинки. Они кружились и оседали на округлую приборную панель и, отражая солнце, сверкали.

Ника молчала. Смотрела на дорогу, а ветер играл темными прядями ее волос. Я тоже не знала, что сказать, что ждет меня там, в доме таинственного и сильного клана ее друзей, потому заговаривать не спешила. Приняла помощь, от которой глупо было отказываться – Ника правду сказала: выглядела я ужасно, и сил едва хватало, чтобы оставаться в сознании. В конце концов, ничего дурного я делать не собиралась.