Герой поневоле - Элизабет Мун

Никого не видно. Неужели он уже нашел, что ему было нужно, и ушел? Барин откинулся на ремне безопасности, стараясь заглянуть как можно дальше… ничего. Внизу только палуба. Странно. Сержант, уходя, должен был бы что-нибудь сказать. Барин пожал плечами и поднялся на следующий уровень, протянул руки вверх, насколько мог, и закрепил там ремень безопасности.

Взгляд его опустился на уровень полок, он только успел подумать: «Как странно», и в тот же миг в подбородок ему уперся холодный круглый ствол боевого оружия. Такое носят люди из группы безопасности корабля.

— Не двигайся, — прозвучал бесстрастный голос.

Барин на секунду напрягся, он потом понял, что это был критический момент. Кто-то схватил его за лодыжки. Он прогнулся назад, стараясь избавиться от нападавшего, но его ударили по голове прикладом. Он еще продолжал сопротивляться, но кто-то уже тянул его за ремни. Потом последовал еще один удар прикладом по голове, и он провалился в какую-то черную дыру, смутно чувствуя, что его стаскивают вниз по лестнице на прохладную металлическую решетку складских полок.

Столько всего странного, что не сразу и разберешься. Ступни постоянно ударяются о какие-то препятствия. Плечи страшно болят, потому что кто-то тянет его за руки. В голове стучит, время от времени яркой вспышкой пронзает острая боль, в глазах при этом расходятся круги. Болит все — ребра, левое бедро, запястья. Где же это он?

Он попробовал спросить, но во рту оказался кляп. Что-то мягкое, вроде ткань. Отделаться от кляпа он никак не мог. В голове все шумело, но он еще был в состоянии думать, чутье подсказывало ему, что следует соблюдать осторожность, подождать, посмотреть, что будет дальше… А тело требовало активных действий. Он постарался втянуть как можно больше воздуха через нос и дернулся изо всех сил. На него тут же со всех сторон обрушились удары. Он пытался свернуться клубком, чтобы защититься, но кто-то дернул его за ноги, и его продолжали бить до тех пор, пока он не потерял сознание.

— Ты Серрано, — произнес голос.

Барин сосредоточился на дыхании. Нос болел и распух до неимоверных размеров, через ноздри воздух совсем не проходил. Они высвободили кляп, чтобы он мог дышать ртом, но дали понять, что в любой момент могут вернуть все обратно. Ресницы и веки слиплись, он ничего не видел. Если он пробовал моргать, то веки страшно болели.

— Нам не нравятся Серрано, — продолжал голос. — Но мы понимаем, что ты можешь нам пригодиться в качестве заложника… пока.

Ему хотелось ответить что-нибудь оскорбительное, но в голове шумело, и он ничего придумать не мог. Ему хотелось знать, где он, кто взял его в плен, что вообще происходит.

— Может, даже ты окажешься настолько ценным, что мы оставим тебя в живых и после захвата корабля, — опять продолжал голос. — Может, даже дотянешь до мира Этар… Серрано на арене привлечет много зрителей.

Он начал понимать, что перед ним агенты Кровавой Орды… Нарушители, которых разыскивает весь корабль… И что-то ведь он слышал о гладиаторских боях в мире Этар? Медленно и неохотно, сквозь пелену боли и замешательства, в голове всплыли нужный раздел и индекс… Перед его мысленным взором предстала картина аренных боев, как ее описывала разведка Флота.

Барина шумно вытошнило.

— Хорошенькая реакция, — сказал один из врагов и провел ему по позвоночнику каким-то холодным и металлическим предметом. Барин не мог разобрать, что это — огнестрельное оружие или рукоять ножа. — Лично я всегда с нетерпением жду Неделю Боев. Но я, правда, никогда не выступал на арене.

— Может, это из-за удара по голове, — сказал другой,

— Нет. Он Серрано, а я точно знаю, что они сделаны из гранита.

Плохо, что враги так много разговаривают. Барин мучительно пытался сосредоточиться. Похоже, они чувствуют себя в безопасности. В таком месте, где их не могут найти… Или услышать, а это уже значит, что они все-таки что-то сделали с чувствительными приборами корабля. От запаха собственной рвоты его снова вытошнило, но врагов это совершенно не волновало, они продолжали болтать, теперь на неизвестном ему языке.

Они повернули его, чтобы он не захлебнулся рвотой. Он заморгал, неожиданно один глаз разлепился, и он увидел, что его окружают люди в такой же, как у него, форме, только разве почище. На ближайшем к нему рукаве красовалась нашивка «Рейта», капрал. Таблички с именем не видно. Вот еще одна… Он снова заморгал, открыл второй глаз.

Теперь он заметил, что один из врагов пристально за ним наблюдает. На широком лице выделялись холодные серые глаза. На табличке имя «Сантини», судя по нашивкам — старшина, судя по выражению лица — убийца, который к тому же этим гордится.

Барин постарался собрать все свое достоинства Он знал, чего ждут в подобной сложной ситуации от Серрано, он просто обязан выйти победителем, несмотря ни на что. Освободиться самому — хорошо. Захватить нарушителей — прекрасно. Нужно пошевелить мозгами, а это он умеет. Нужно собрать все свое мужество и силы. И то и другое тоже всегда имелось. Его бабушка смогла бы во сне проделать такое. И вообще все Серрано способны на подвиги.

Он совсем не ощущал себя великим Серрано. Он чувствовал, что он маленький неопытный мальчик. Нос у него раздулся до величины мяча, все болело, вокруг него взрослые страшные мужчины, мечтающие разделаться с ним, а он совсем беспомощен. Он терпеть не мог чувствовать себя беспомощным, но даже это не могло пробудить приступ дерзкой злости, которой ему как раз не хватало.

«Все равно действуй, — сказал он себе— Если не можешь набраться смелости — думай». Он снова закрыл глаза. Этот человек вовсе не старшина по фамилии Сантини, но у него должно быть имя…Может, его напарники позовут его. Он сможет Догадаться, даже не зная их языка. По крайней мере, просто наблюдая за ними, он сможет вычислить, кто кому в этой группе подчиняется.

Человек, на которого он обратил внимание, что-то сказал, и Барин почувствовал, как его резко дернули за волосы. Он подавил стон и снова открыл глаза.

— Не надо спать, мальчик, — сказал тот человек. Акцент у него был не слишком сильным, не сильнее, чем у многих подданных Династий, но в голосе чувствовалось столько презрения, что его невозможно было сравнить даже с инструкторами первых курсов Академии. Тем было все равно, сдаст он экзамен или провалит, этому человеку все равно, будет он жить или умрет. — Привыкай знать свое место. — Несколько слов на незнакомом языке. Барин даже не знал, как называется язык Кровавой Орды. Стоявший сзади приставил к его шее что-то холодное и твердое.

Сзади послышалось еще несколько слов на этом жутком языке. Человек напротив ухмыльнулся. Острая боль пронзила шею, руку. Казалось, что рука разрывается на части, пальцы выросли, как огромные болевые отростки длиной несколько метров. Он не успел закричать, рот ему снова заткнули грязным кляпом. Из глаз брызнули слезы, тело все дрожало. Потом боль отпустила.

— Вот твое место, — сказал мужчина. — Ты развлечение. Помни об этом.

Он сказал что-то еще, и все встали. Барина тоже подняли на ноги, хотя они ему плохо повиновались. Все двинулись вниз по проходу, который он никогда раньше не видел. И нигде ни одной видеокамеры.

— Плохие новости, — бросила майор Питак, вернувшись с совещания. Эсмей посмотрела на нее. — Группа безопасности нашла убитого человека. Его тело спрятали в кладовой на палубе № 8, сектор Т-2. Убитый прошел перепроверку, у него была розовая табличка. Перелом шейных позвонков. Сработано чисто, профессионально. И еще они захватили заложника… наверное, энсина Серрано.

— Барина! — вырвалось у Эсмей помимо ее воли. Она еле убедила себя, что в подобной ситуации нельзя давать волю чувствам.

— Его послали за чем-то на склад. Автоматические системы отключены. Он так и не вернулся. Когда его стали искать, то на полке, которую он как раз должен был разыскиватъ, обнаружили ремни безопасности и пятна крови. Похоже, крови было больше, но кто-то уже пытался вытереть ее.

— Если бы они не избили его до потери сознания, он никогда бы не дался им в руки, — ответила Эсмей.

— Естественно. Капитан третьего ранга Джарлс и капитан третьего ранга Ворхес вне себя от злости. Чуть не перессорились прямо на совещании. Почему его вообще отправили одного, почему не подняли тревогу раньше и все в таком роде. Адмирал, мягко говоря, остался крайне ими недоволен. Капитан… Даже не хочется говорить. Скаттлбатт говорит, что он не в ладах с семейством Серрано вот уже лет двадцать. Если парня убьют на борту его корабля, то на него набросятся все родственники.

— Но жизнь Бар… энсина Серрано важнее, чем выяснение отношений.

Она сразу же поняла, что сказала что-то не то. Семья есть семья, но семья не может подвергать угрозе общественное положение из-за одного своего члена. Ее семья, по крайней мере, так не сделала.