Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством - Михаил Гефтер

Часть 10. Путаница десталинизации

146. Почему в Крыму не было голодомора? Крымские и украинские страхи

— Возможно, всему есть чисто физиологическое объяснение, но сквозь мою жизнь проходит ощущение счастья в Крыму. Этот свежий, благоуханный воздух — он был сладким! В Крыму я спал на балконе, и рядом высился кипарис. Август месяц, просыпаешься — невероятный воздух, черное бархатное небо, как полог над головой, падающие звезды… Дни за днями длящихся счастливых мгновений. Крым — чудо, и то, как его загубили, кошмар. Но первое ощущение со мной сквозь всю жизнь. Когда мы шли этой царской тропой, которую теперь удлинили, было чувство, будто не иду, а плыву.

Так вот, бывают земли, про которые надо сказать твердо — они ничьи в отдельности. Концепцию Крыма я бы вывел из тупика российско-украинских отношений. Любая привязка Крыма то к России, то к Украине ничем, кроме крови, не кончится. Еще дай бог, чтобы кончилась только пролитием дипломатических чернил.

Как теперь распределить Крым между Россией и Украиной? Никак. Но есть множество ходов. Нужна вдохновляющая идея, из идеи может родиться проект планетарной идентичности Крыма. Его уникальности, сопряженной с историей, когда через него катились эпохи, каждая оставляя свой след. Возможно объявление международного конкурса на превращение Южного Крыма в национальный парк, и чтобы весь Крым стал предпольем этого национального парка. При этом необязательно втягивать сюда Севастополь и военно-морскую базу ЧФ. Все идеи должны быть соподчинены одной, выводящей из тупика российско-украинского конфликта. Иначе Крым в тупике застрянет, обрастая мелким политиканством с необъятными следствиями.

— Твой крымский проект поражает меня риторичностью.

— Видишь ли, я хочу выделить Крым как внутреннее единство, достижимое полиэтническим согласием. Идею уникальности Крыма. Если тут и есть риторический оттенок, то он направлен против присвоения уникальности Москвой. Но с важной поправкой, Глеб.

В 1934-м, когда Украина корчилась и голодала, Крым был сыт только благодаря работающей многоэтничности. Все работали. Почему у нас в Крыму голода не было? Как вообще случился украинский голод, об этом никто не спросит? Будто Сталин мог написать директиву: «Товарищи, устройте-ка им голод на Украине». Это же Украина, плодородные земли. Не было засухи, как в 1920-м, — отчего голод, почему умирают миллионы? Хлебозаготовки были варварские всюду, гребли под метелочку, ясно. Но семенное зерно все ж оставляли. Каким образом украинский крестьянин перестает себя кормить?

Мы в Крыму сидели на минимуме, ели черный хлеб, но не умирали. Жила деревня, был базар. А на Украине, среди прочего, сработал украинский характер. Я могу вступить в колхоз, но семена сдавать в ломбард не хочу — неизвестно, как их там хранят! И ведь верно, глупейшая идея эта сдача семенного зерна в ломбард. И у нас в Крыму тоже была, «семенная тревога» называлась, жесткие объявления — кто не сдал, высылают в Сибирь. Но я хочу выяснить то, к чему привыкли как к необъясненному. Ведь не бывает голода на пустом месте.

— То есть думаешь, что в голодоморе была некая эскалация, а не плановая расправа?

— Голодомор — это сшибка чисто украинского характера с чисто сталинской мстительностью. Был процесс подспудного сопротивления, а в ответ на него — акт мстительной расправы. Могли же и гибко отреагировать, когда хотели, — кому-то дать в лоб, кого-то поощрить семенами. Так нет, решили сломать! Вот это точно от Сталина шло — сломать их! Украинцы не хотели сдавать зерно в колхозные амбары — им сняли поставки семенного зерна. В ответ на это они не посеяли — а им в ответ сняли поставки хлеба. Вот тут люди селами пошли умирать с голоду. Не знаю, предвидел Сталин масштаб смертей и насколько занимали его ум эти вещи. Было сильное письмо Затонского[24] в ЦК, с ужасами украинских бедствий. Помню в Крыму беженок с Украины в мешковатой одежде темно-рыжего цвета, и как от них жутко пахло… То ли от того, как они добирались, то ли это запах голода. Ужасные, в подъездах от них шарахались.

Только в самом Крыму голода не было. Крым — он такой: немецкие колхозы, еврейские колхозы, татарские, болгарские, греческие — ими вся степь возделана была, оба татарских анклава и южный берег. Украины вообще не ощущалось в Крыму. Не помню даже, были у нас в школе украинцы или нет.

— Украина строит государственную идеологию из старых обид на русских.

— Помню, пришел я к Ларисе Богораз, а был, видно, какой-то религиозный праздник. У нее сидели женщины с Украины, ели пирог. Украинка, жена кого-то из известных националистов.

— Надия Светличная[25], наверное.

— Да, вроде она. С мягким говорком, немножко святочный рассказ, мол, как славно было украинцам при Шелесте[26] — ходили на колядки, никому не мешали. А теперь милиция за колядки преследует. На другой день зашел у меня с Ларой разговор о том, как бы не воздвигнуть кумира из диссидентства: общего ведь у нас одни преследования. Люди расходятся все дальше, и общим остаются преследования.

Я ей говорю: «Лара, колядки — это мило! А как думаете, Лара, в случае чего они русскую кровь прольют?» Она мне: «Пожалуй, да. Прольют». — «Лара, но ведь кто-то потом назовет нас по именам и скажет: не только слепы они были, но и безответственны». Трудный разговор у нас тогда вышел.

— Твое крымское детство милое, как украинские колядки.

— Нет — второй крымский образ страшный и лег во мне глубоким оттиском. Перед нашим домом, где церковь напротив, а слева улица Большевистская, в переулочке ночью ограбили и убили человека. Убивали не сразу, не до конца. Бедняга ломился в окна первых этажей, но никто не вышел. Утром, узнав новость, мы выскочили, и в меня вошел ужас. Ставни первого этажа были еще закрыты. Но на них — кровавая пятерня оползающих пальцев. В меня вошел страх. Но едва он во мне отпечатался, ситуация обратилась: я стал бояться страха и поступал ему наперекор. Те чувства позже переработались в смесь из страха и его боязни, и она медленно из меня уходила, пока в диссидентские годы совсем не ушла. Но я навсегда помню: симферопольское двойное окно, закрытые ставни и кровавая пятерня как соединение смерти и равнодушия.

Вообще, неосознанные приятия детства и жизни очень важно для себя опознать и продумать.

147. Светлана Аллилуева и причуды ее «папки». Раздельное обучение и пять ворот. Бериевская перестройка

— Никак не могу забыть: у Светланы (Аллилуевой. — Г. П.) был день рождения, и она при мне говорит подружкам: что ж вы, девоньки, ко мне вчера не зашли? Я вам пропуска заказала, а то дома совсем никого. Один папка, да с ним Ворошилов. Хорошая была девушка Аллилуева.

— А ты с ней познакомился когда?

— На истфаке в конце 1943 года, после госпиталя. Я долго в госпиталях лежал. Никак не могли закрыть рану на руке, было несколько операций.

— Светлана интересный человек?

— Очень славная. Закрытая, скромная девочка, в отличие от отвратительной Светланы Молотовой. Ту я знал в более позднем возрасте, когда она работала в Институте истории.

В то время было много историй с детьми. Алексея Каплера несколько раз сажали, все из-за романа со Светланой. В первый раз посадили к концу войны, Аллилуева была еще студенткой. Знаменита история, где пострадали и дети Микояна. Там был дипломат наш, он потом был послом в Штатах или в Мексике, сейчас не могу вспомнить его фамилию. Он при очень странных обстоятельствах погиб, в авиационной катастрофе при полете из Штатов в Мексику. А до этого была история, что в нее был безумно влюблен сын Шахурина. И так она унижала его самолюбие, что он ее застрелил. В общем, дошло до Сталина, тот выслал участников дела в разные города — и приказал ввести раздельное обучение мальчиков и девочек в школах! Это послужило ему поводом — так он всегда шел, от эпизода к эпизоду. Любимое занятие Сталина было придавать давно задуманным действиям форму случайности. Теперь историку, пользующемуся его архивами, нужно обладать большим даром реконструкции, чтобы восстановить его логику.

Пройдет еще какое-то время, и над нашим Сталиным станут посмеиваться. И верно, нет в нем современной изысканности. Я был на последней даче, для него выстроенной где-то в лесу, — там пять ворот! Человек со мной ходил очень осведомленный, я спрашиваю: эти пять ворот для чего? Чтобы Сталин всякий раз выезжал из других.

У него была гениальная способность всех вокруг сводить с ума, делая безумцами. Вообрази только: пять ворот!

— И в марте 1953-го они ему отомстили.

— Ты же понимаешь, что значит не оказать первой помощи при инсульте? А Сталин как раз инсульта боялся, боясь участи Ленина, — инсульт которого его спас в 1923 году. Ленина он с тех пор тайно ненавидел, это моя давешняя гипотеза.