Асы против асов. В борьбе за господство - Олег Смыслов

Второе. 1110 самолето-вылетов, как Хартману предписывают. Ну простите пожалуйста. Я за всю войну произвел 500 вылетов, 520. Это учитывая московскую зону, когда тут каждую ночь два вылета, а днем пять вылетов. Разве он мог с 1943 по 1945 г. произвести 1110 вылетов? Он ведь оказался в Сибири.

Поэтому третье.

Я смотрел его список побед. Он же сбивал там, где не было тех самолетов, на котором фронте он воевал. 1де он воевал, там не было этих самолетов. У него записаны ЛаГГ-3, еще какие-то, а их там не было. Не бреши. Когда мне задают вопрос насчет Хартмана, я говорю: «Вы знаете, мы к этому времени еще не научились врать». А что касается побед, мы победили. Мы столько сбили, сколько нам нужно было для победы. Кстати говоря, у меня книжка где-то есть. Один из германских генералов, анализируя и войну вообще, и воздушную войну в частности, говорит, что «мы потерпели поражения из-за того, что русские завоевали господство в воздухе».

После Хартмана А. Ф. Ковачевич перешел к разговору о своем 9-м гвардейском полку.

 — Тут понимаете, в чем дело. Когда смотришь на 9-й гвардейский полк со стороны, кажется, полк как полк. Но когда нас собрали, вот этих ребят, которые посбивали десять и больше самолетов, мы изучили тактику немцев, разработали свою тактику, отработали это все и пришли на фронт другими. Мы были совершенно другие. Недаром же Рихтгофен издал приказ: «Появились на фронте истребители, с которыми вступать в бой запрещаю. Только при наличии количественного и тактического превосходства можете вступать в бой». И мы это подтверждение получили, когда немцы открыли воздушный мост, спасать эту окруженную группировку Паулюса. Сами истребители не лезли, никто не подходил. Мы бьем Ю-52, ну хоть бы один подошел. А они ходят, пара, четверки.

 — То есть вы считаете, что все эти немецкие асы и их победы — это пропаганда чистой воды? — спросил я.

 — Конечно. В 1944 г. мы сбили летчика в Крыму, где была директива Геббельса: «Прекратить пропаганду и восхваление немецких летчиков незаслуженно». Хартмана Гитлер принимал, свадьбу устроил.

 — Скажите, Аркадий Федорович, а почему Покрышкин верил в немецкие победы? Этому есть подтверждение? — задаю новый вопрос.

 — Видите ли, потери немецких ВВС и Советских ВВС почти равны. У нас только больше не боевых потерь. Почему? Я возмущаюсь этому. Были дивизии, группы РГВК — там держали летчиков, которые должны были прийти на фронт и сделать голубое небо. Они приходили на формирование и т.д.

Но статистика, и германская, и наша, говорит о том, что мы потеряли столько-то самолетов в бою, немцы потеряли столько-то. Но тут вопрос вот в чем. У немцев было всегда меньше самолетов. У нас больше было. Хотя под Сталинградом к 30 сентября соотношение сил было один к пяти. Я помню 18 сентября. Нас поднимал командующий Воздушной армией. Массовый вылет истребителей. Нас поднялось 18 самолетов, мы пришли на Сталинград, и, слава богу, там не было никого из немцев. А то там было бы...

По статистическим данным, немцы потеряли столько же, но не столько, а меньше, чем мы.

 — А какие еще критерии оценки можно использовать в данной тематике, чтобы можно было бы вполне точно говорить, могли немцы сбивать 200 и 300 или нет? — уточняю я.

 — Здесь критерии могут быть такими: количество выпущенных самолетов промышленностью, их и нашей; количество потерь этих самолетов ими и нами, при этом надо смотреть — потери боевые или не боевые!

Потому что у них также много не боевых потерь. Вот эти показатели надо смотреть.

После встречи с Аркадием Федоровичем я решил уточнить, были ли «лагги» там, где воевал Хартман.

Согласно летной книжке этого немецкого аса, он сбил 6 ЛаГГ-3 (в феврале — 1, в апреле — 3, в мае — 2).

И вполне мог, потому что на этом типе истребителя в июне 1943 г. работал 88-й истребительный авиаполк 4-й Воздушной армии Северо-Кавказского фронта.

А по поводу критериев оценки было бы уместно поговорить несколько позже, в заключение этой главы.

2

В оценке немецкой стороной действий советских истребителей в 1944 г. можно отметить некоторое различие. Однако остановимся на благоприятных отзывах, так как к началу этого года ВВС Красной Армии превосходили люфтваффе более чем в три раза.

«С 1944 г. русские пилоты, — отмечали наши противники, — показывали себя совершенно с другой стороны, в бою они полностью игнорировали чувство самосохранения. Русские прорывались через плотный заградительный огонь и вели огонь изо всех стволов с самой близкой дистанции. Несмотря на большие потери, их агрессивность и боевой дух были как никогда высоки. Причиной тому служило постоянное численное преимущество, достижение технического паритета и возросший уровень летной подготовки».

«Внезапное появление истребительного авиакорпуса в районе боев практически всегда означало, что здесь в ближайшее время начнется наступление Советской армии.

В ходе наступления истребительная авиация, которая концентрировалась как можно ближе к линии фронта и в ближайшем тылу, отвечала за безопасность сосредоточений наземных войск, других родов авиации и передовых наступающих частей (обычно это были бронетанковые части). Во время прорыва линии фронта истребители прикрывали наступающие войска. Контроль воздушного пространства над полем боя осуществлялся патрулированием, а также вылетали на «свободную охоту».

Советские истребители действовали на всех высотах ниже 6000 м.

Для того чтобы добиться наибольшей концентрации в районе, где находились наступающие наземные войска, применение истребителей в других операциях сводилось к минимуму.

Истребители оперировали отдельными группами в составе от эскадрильи до полка вдоль главного оборонительного рубежа или перпендикулярно линии фронта на расстоянии примерно 20 км. Если в деле участвовали несколько авиаполков, каждому из них назначался определенный район действий. К концу войны операции такого рода позволяли русским добиться превосходства в воздухе не только в прифронтовой полосе, но и далеко в тылу немецких войск, когда советские истребители, преследуя противника, появлялись над хорошо защищенными зенитной артиллерией немецкими аэродромами. В то время оборона советских тыловых областей стала достаточно рутинным и спокойным мероприятием, и в этих районах русские истребители вели себя пассивно.

Кроме заданий по прикрытию войск над полем боя и в тыловых прифронтовых областях советские истребители участвовали в сопровождении штурмовиков, бомбардировщиков. Все чаще русские совершали массированные налеты бомбардировочной и штурмовой авиации под сильным прикрытием истребителей. В Восточной Пруссии, например весной 1945 г., такие операции проводились по нескольку раз в день. Тактика налетов основывалась на наиболее полном использовании технических возможностей своих самолетов.

Руководство действием истребителей по радио стало общим правилом, особенно в районе главного удара наземного наступления», — писал немецкий генерал В. Швабедиссен.

По его утверждению, командиры люфтваффе единодушно подчеркивали, что немецкие истребители все же завоевывали первенство в воздушном бою, несмотря на неблагоприятное численное соотношение и некоторое техническое превосходство советских истребителей над немецкими в 1945 г. «Несомненно, — подчеркивает генерал, — немецкие подразделения обладали лучшим руководством, большим боевым опытом и более совершенной тактикой. Эти факторы и были решающими в воздушном бою, что признавали сами русские. Лейтенант, летчик одного из гвардейских истребительных полков, попавший в плен, так отозвался о действиях немецких летчиков-истребителей:

«Истребители 54-й (немецкой) истребительной эскадры в бою обычно находились в меньшинстве. Но когда они в небе, становилось горячо. Все они асы».

«Индивидуального превосходства немецких летчиков, однако, было недостаточно для предотвращения постепенного завоевания русскими — за счет численности-господства в воздухе. Это утверждение также подтверждает тот факт, что количество боевых вылетов немецких истребителей снижалось, в то время как немецкие потери, особенно среди молодых летчиков, устойчиво росли.

Большой количественный перевес и наличие современных типов самолетов-истребителей давали советским пилотам преимущество над немецкой истребительной авиацией. Осознание этого обстоятельства в некоторых случаях делало советских летчиков самонадеянными в бою, но иногда и очень бестолковыми.

В воздушном сражении они делали ставку на маневренный бой, чтобы в полной мере использовать достоинства своих самолетов».

В заключение В. Швабедиссен подводит любопытные итоги: «Советская истребительная авиация развивалась устойчиво и быстро. Ее вклад в общий успех был существенным. Начиная с лета 1944 г. советская истребительная авиация добилась количественного превосходства, которое в конце войны завершилось господством русских в воздухе. Только сконцентрировав свои истребители, немецкое командование могло завоевать превосходство в воздухе в ограниченных районах, которое к тому же было весьма кратковременным».