Принцесса морей - Валерия Вербинина

– Ну что ж, – кивнул Сент-Илер, складывая письмо, – превосходно. Завтра мы отправляемся в Брест. Имейте в виду, что нашу миссию надо держать в тайне. Если окружающие будут допытываться, кто вы такой, отвечайте, что вы мой слуга.

Анри возмутился. В конце концов, он герцог, а не какой-нибудь там бедняк, вынужденный зарабатывать себе на пропитание.

– Так… – произнос шевалье тяжелым голосом. – Мы еще даже не добрались до порта, а вы уже мне перечите. Знаете что, сударь? Отправляйтесь-ка вы обратно в свою Бастилию, все равно от вас не будет никакого толку.

И Сент-Илер сел за стол, сделав вид, что хочет писать принцу де Порсиану письмо. Герцог не знал, что все было уже давным-давно решено и что король очень смеялся, узнав о том, какое именно решение его проблемы подыскал ловкий горбун. В самом деле, раз нельзя человека ни выпустить из тюрьмы, ни оставить в ней, легче всего сплавить его с глаз долой, и пусть он совершает подвиги во славу короля. Таким образом, и волки будут сыты, и овцы целы.

Повторяем, Анри ничего этого не знал. В душе его происходила жестокая борьба, и наконец, не выдержав, он решил пойти на попятный. Уж очень ему не хотелось вновь оказаться в стенах Бастилии под присмотром предупредительных тюремщиков.

– Ладно, – сказал герцог нехотя, – если все только понарошку… я имею в виду, выдавать себя за вашего слугу… тогда я согласен.

– Вот и прекрасно, – одобрил шевалье.

И на следующее утро Анри вместе с господином де Сент-Илером отбыли в Брест, где их ждал быстроходный корабль «Сен-Луи».

Впрочем, не успели путешественники подняться на его борт, как начались странности. Во-первых, Анри обнаружил, что господин де Сент-Илер вовсе не господин, а госпожа. Во-вторых, эта госпожа оказалась всего-навсего дочкой фехтовальщика, то есть особой, совершенно несравнимой по статусу с герцогом де Бельфором, род которого происходил от самого Генриха IV.

Однако, когда Анри попробовал заговорить на данную тему, Габриэль отрезала:

– Лично я веду свой род от Адама и Евы и вам желаю того же.

Сей аргумент окончательно выбил герцога из седла. Вдобавок вид моря, которое Анри увидел впервые в жизни, не внушал ему никакого доверия. В бескрайней головокружительной сини таилась угроза, которую он не мог себе объяснить, и оттого его смятение только возрастало.

– Скажите, а мы что же, поплывем морем? – нерешительно спросил Анри.

Габриэль подтвердила, что так оно и есть.

– А… – Герцог собрался с духом. – Но ведь в море можно утонуть?

– Проще простого, – последовал ответ.

Герцог де Бельфор был устроен так, что боялся только бога, короля и сифилиса, но теперь к ним прибавилось и море. Молодой человек наконец понял, что за опасность в нем таится: оно хотело его гибели. Поэтому Анри с великой неохотой ступил на качающуюся под ногами палубу.

– Скажите, – слабым голосом поинтересовался он через полчаса, – мы еще плывем или уже тонем?

Габриэль раздраженно покосилась на него и сухо добавила:

– Мы еще не вышли из гавани.

Анри застонал и отвернулся к стене.

Надо добавить, что, когда они наконец вышли в море, оказалось: дочь презренного фехтовальщика на ходящей ходуном палубе чувствует себя как дома и ничуть не страдает от морской болезни, в то время как сиятельного Анри де Бельфора при каждом движении корабля буквально выворачивало наизнанку. Совершенно зеленый, весь в поту, он лежал на кровати, когда море штормило особенно жестоко, в то время как на соседней кровати Габриэль, подперев щеку рукой, читала стихотворения Вийона, томик которого предусмотрительно захватила с собой в плавание.

– Как это прекрасно, – восклицала спутница время от времени. – Вот послушайте строки…

Мне уходить давно пора,Я не вернусь – меня не ждут.Не из железа сделан я,Не ржавчина сожрет мой труп.Жизнь человека, как лоскут,Рвет смерть по лопнувшему шву,И, отправляясь в дальний путь,Я завещание пишу.[41]

Герцог в ответ издавал жалобный стон и выбегал из каюты.

– А вы зря ушли, – замечала ему Габриэль, когда он, совершенно обессиленный, приползал по стенке обратно. – Знаете, у Вийона есть такие слова…

От жажды у фонтана умираю,От холода в безмерный зной дрожу;И родину, что многим слаще рая,Лишь на чужбине горькой нахожу.Нагой, как червь, я богачом гляжу;Смеюсь сквозь слезы, радуюсь всем бедам;Отчаянье меня утешит следом,А наслажденье подарит тоской.Без власти властелин, на свете этомВезде я свой и всем всегда чужой.[42]

В такие мгновения герцог думал, что если и есть на свете кто-то, кого он ненавидит всеми фибрами души, то вовсе даже не мадемуазель Курсель. О, нет! Потому что Габриэль де Сент-Илер определенно еще хуже, чем его уродливая нареченная невеста.

Теша себя мыслями о своей ненависти, герцог и сам не заметил, как начал чувствовать себя на палубе все уверенней. Его уже почти не тошнило, а вскоре он настолько привык к качке, что попросту перестал обращать на нее внимание.

Итак, «Сен-Луи» прибыл на остров Сент-Кристофер, губернатор которого, как уже упоминалось, считался главным представителем французской короны во всем Карибском море. Габриэль ввела его в курс своей миссии и предъявила письмо короля. Губернатор снабдил путешественников подробными картами, а сверх того дал еще одно письмо, предписывающее всем властям сотрудничать с искателями сокровищ, и Габриэль с Анри вновь двинулись в путь.

Они на совесть обследовали несколько островов, и после каждого такого обследования морщинка на переносице Габриэль становилась все глубже. Анри уже догадался, в чем дело. Карта безбожно лгала. Ни в одной точке, отмеченной на ней, сокровищ не оказалось.

И наконец наступил тот печальный день, когда появившийся неизвестно откуда английский бриг обстрелял их. Анри не успел даже понять, что произошло, как «Сен-Луи» взлетел на воздух, а сам он по шею очутился в море.

– Габриэль! – заверещал герцог-слуга, барахтаясь в воде и что есть мочи колотя по ней руками. – Черт подери, Габриэль! Я не умею плавать!

– Ну так учитесь, благо у вас есть такая возможность! – крикнула Габриэль в ответ. – Не надо делать лишних движений, вода сама вытолкнет ваше тело!

Анри послушался ее совета и, к своему великому удивлению, не пошел ко дну. Неподалеку от них плыла опрокинутая шлюпка. Заметив, что Габриэль пытается вернуть лодку в нормальное положение, Анри подплыл к девушке и помог ей. Они забрались в шлюпку, но в ней не было даже весел, не говоря уже обо всем прочем.

Мимо проплыло тело капитана их корабля, колыхаясь в кровавом пятне. Анри содрогнулся. А шлюпку уже подхватило течение и понесло прочь.