От солдата до генерала: воспоминания о войне - Академия исторических наук

Исход боя решали мгновения. Потому-то везучий отчаянный комбат, спасший не одну колонну, и развернул свой дальномер рядом с боевой машиной, почти на голой площадке. Стоял в полный рост, веселый, злой, даже видом добавляя уверенности и прыти своим бывалым питомцам. Ответа духи ждали недолго. Теперь охота обратилась дуэлью. А это уже совсем другое дело. Везение, а скорее, и опыт оказались на нашей стороне. Напор убежденного в безнаказанности бандформирования стал терять силу. Чувствовалось: духи несут потери. Вот тут-то они и сосредоточили огонь на минометной батарее шурави. Но время было упущено, колонна из-под обстрела ушла. Боевая задача выполнена.

В тот день погиб старший лейтенант Талашов, двадцатипятилетний боевой офицер, и еще два минометчика-украинца — Сергей Ямка и Вася Костенко, многие пограничники получили ранения. В их числе и я. Осколки мины, которые хирург вытащил из моего тела, я храню в дембельском альбоме.

Вообще-то свидетельства о том, что в Афганистане воевали погранцы, перевозить через границу, строго запрещалось: тогда тема носила гриф «совершенно секретно». Но у таможни рука не поднялась конфисковать у меня этот самый дембельский альбом с фотографиями, кассету любимых песен, написанных мною, и гитару.

Гитару сослуживцы «демобилизовали» на Родину как видавшую виды дорогую боевую подругу. А. еще я вынес из ДРА свой главный жизненный принцип, которому научился у погибшего командира: в решительные моменты выходить на линию огня и брать ответственность на себя. С момента боя, который окрасил в траурный цвет 7 мая 1984 года, минуло четверть века.

Домой я приехал сюрпризом. На станции меня узнала наша соседка, которая сразу позвонила моим родителям и сказала: «Оля, что же ты не встречаешь своего сына?» «Кого Сашу, Васю? (это мои братья)», — последовал вопрос. «Да нет, Володя вернулся!» — сказала соседка.

Мои родители как были одеты (а это был снежный ноябрь), так и выбежали мне навстречу в домашних тапочках. И на пол дороги от станции до дома я увидел двух самых родных человека, которые ждали меня как никто другой в этой жизни. Я никогда не забуду этих объятий, у меня с головы падает зелёная фуражка, на которую ложиться снег, и в этот момент понимаешь, что всё самое страшное позади. Каждый раз, вспоминая эту долгожданную встречу с родителями, подкатывает комок к горлу и наворачиваются слёзы. Более сильных впечатлений я не испытывал в своей жизни. Через несколько лет я написал песню «Мама»:

Мама, я вспоминаю Афган.Горы покрыты кровью от ран.Горе стучит к кому-то в окно.Как же нас от него сберегло?Сколько таких, как ты, матерейНе дождались сыновей,Не дождались сыновей…Мама, как ты, никто так не ждал.Знала, что письма — это обман.Только была готова отдатьТы все, чтоб снова узнать,Знакомый почерк узнать.Всюду ты доверялась однимЛишь только чувствам своим,Что было с сыном твоим.Мама, ну что ж ты плачешь? Зачем?Мама, ведь я пришел насовсем.Мама, любовь святая твояВсегда хранила меня,Всегда спасала меня.Есть ли на свете что-то сильней,Чем доброта матерей?Спасибо, мама.

Целую неделю проходила встреча с друзьями и соседями. К нам в дом постоянно приходили люди, с которыми мы делились нашей радостью. К счастью все, кто уходил из нашего села и попал служить в Афганистан — вернулись домой.

Затем я продолжил учёбу в Киевском электромеханическом техникуме. Благодаря студенческой атмосфере, я начал отходить от тяжёлых мыслей и воспоминаний о войне. Но через несколько лет произошло переосмысление войны в Афганистане, и нахлынула сильная творческая волна, которая стала не просто увлечением или желанием высказаться, а моим образом жизни.

Так появились, пожалуй, самые главные песни в моём творчестве, отражающие моё отношение к войне и обществу.

Об этом забыть нам просто нельзя.На наших руках умирали друзья.На наших глазах проходила война.Но что же теперь пророчат для нас:Афганский синдром вам покоя не даст,Он будет повсюду преследовать вас.Афганский синдром от афганской войны —С тобою, братишка, мы с той стороны,Где снились нам сны родной тишины,И громкие фразы совсем не нужны.Гораздо важнее нам было с тобойОстаться живыми, вернуться домой.Но приняли нас за белых ворон…Каждый первый из тех, кто там был,Не забудет о том никогда.И если ему не хватало сил,Возвращался в мыслях туда.Каждый второй оборвет разговор,Пресекая его на корню,Если вдруг кто-то затеял спор:Кто ответит за эту войну?У каждого третьего нет больше сил,Чтобы что-то еще доказать.Но каждый четвертый еще не остылИ готов продолжать воевать.У каждого пятого нет ничего:Ни семьи, ни двора, ни кола.А каждый шестой отошел от всего,Выбрал Библию или Коран.

Припев:

Это не мистика тянет на дноТех, кто мечен Афганской войной.Это статистика, та, что давноЗатянула нас мертвой петлей.В этой ловушке мы все, как один,Только номер у каждого свой.Тех, кого этот синдром не добил,Добивают любою ценой.

Каждый седьмой был когда-то женат,Но теперь он уже разведен.И в этом не только вина ребят,Просто мало хороших жен.Ведь каждый восьмой приходил в орденах,И ему говорили: «Герой!»Теперь все развенчано в пух и прах —Кто считается с этой войной?Каждый девятый в холодном поту,Просыпаясь, кричит по ночам.Не потому, что он видел войну,Потому что он просто был там.Каждый десятый пролил свою кровь.Не бывает войны без потерь.Сегодня война возвращается вновь.Только кто же заплатит теперь?!

Припев.

Каждый двадцатый не видит вокругНичего, кроме водки и слез.Жизнь для него словно замкнутый круг —Так не долго до траурных роз.Каждый тридцатый сидит на игле,Но не верит, что он наркоман.И отогреть его в этой золеСможет только лишь новый дурман.Каждый «трехсотый» без рук или ногИ протезы не в радость ему.Кто ему в жизни хоть чем-то помог?Эти льготы уже не к чему.И если один выпадает на стоКто в тюрьме продолжает свой путь —Это не мало, и именно то,Чем нас любят не раз упрекнуть.

Припев.