Зона поражения - Василий Орехов

Миша Пустельга издал короткий горловой звук. Безумный военный сталкер рывком вскинул голову, прислушиваясь, потом вскочил, переведя «М-16» в боевое положение.

– Бюреры! – выкрикнул он, выпустив в нашу сторону длинную очередь. – Выходите, твари!

Мы едва успели убрать головы – пули защелкали по торцевой стене коридора, отбивая от нее кусочки бетона. Заискрил перебитый кабель.

Выпустив по нам половину магазина, безумец затих. Я напряженно вслушивался в пространство, но в тоннеле за углом не было слышно ни звука. Не думаю, что человек мог бы бесшумно подкрасться к нам по залитому водой и покрытому мусором полу, но полное отсутствие звуков все равно действовало на нервы. Невольно закралось в душу подозрение, что это действительно призрак и сейчас он, беззвучно шагая по воздуху и вздернув свою винтовку, вывернет нам навстречу из стены тоннеля. Вот вроде бы плеснуло что-то вдали, вот снова – еще дальше. Я уже готов был сам выкатиться из-за угла на разведку, когда услышал вдалеке раскатистый безумный вопль заблудившегося сталкера: бедолага решил отступить, на ходу оглашая тоннели боевым кличем.

Вообще-то встреча с заблудившимся сталкером, как и сообщение о смерти Семецкого, считается хорошей приметой. Почему-то там, где он бродит, никогда не бывает бюреров. То ли он их чем-то отпугивает, то ли еще что. Я даже готов поверить, что его безумие является священным в их религиозных взглядах, и потому они стараются с ним не встречаться. Черт его разберет. Легенды о том, что он непревзойденный стрелок и просто уничтожает всех телекинетиков на своем пути, на мой взгляд, смехотворны. Однако как-то же он выживал здесь все эти годы.

Миша все же получил свою плюху, даже целых две плюхи, и вынужден был признать, что получил за дело.

Остаток пути мы проделали без происшествий и векоре достигли цели. Это была бетонная стена с вакуум-затвором посередине, не таким огромным, как на входе, но все-таки достаточно большим. Его, похоже, даже не пытались взрывать. Сенсорный пульт электронного замка, естественно, был выворочен с корнем и выпотрошен до основания, но охотники перенесли это стоически. Альваро при помощи своего компьютера тут же померил напряжение в торчащем из стены обрывке кабеля, деловито подключился к нему через какой-то хитрый разъем и начал колдовать над клавиатурой.

Вообще у меня сложилось впечатление, что как только мы добрались до точки назначения, я сразу отошел на второй план. Не то чтобы меня перестали замечать, но у каждого из моей команды тут же обнаружилось какое-нибудь важное дело, и лишь я стоял посреди всей этой кипучей деятельности дурак-дураком, ибо моя миссия пока была исчерпана.

Код к дверям подобрали почти сразу. Возможно, Альваро даже не подбирал его, а просто загрузил с ком-. пакт-компьютера – слишком быстро все произошло. До-нахью с Галлахером разом навалились на металлический штурвал вакуум-затвора, крякнув, провернули его и деловито сдвинули в сторону протяжно заскрипевшую дверь. В лицо пахнуло затхлым. С открытием двери сработало какое-то реле, и внутри одна за другой начали загораться лампы дневного света. Стеценко тут же нырнул внутрь, опередив мой протестующий возглас, затем показался снаружи: все чисто.

Я сунулся за ним. Помещение оказалось не очень большим, размером примерно с две Динкины комнаты. У выхода был установлен обычный письменный стол, видимо, для секретаря-охранника. В центре помещения располагались сдвинутые вместе лабораторные столы, на которых громоздилось нечто бесформенное, массивное и угловатое, накрытое брезентом. На противоположной стене над большим экраном висели в ряд несколько циферблатов с непонятными обозначениями под каждым (если это были часы, в чем у меня почти не возникло сомнений, то все они давно стояли), под ними распласталась большая армейская эмблема, на которой сидел гриб-невидимка. Он настолько искусно изобразил на своей поверхности ту часть эмблемы, которую прикрыл собой, что мне даже пришлось напрячь зрение, чтобы убедиться, что я не ошибся. Вдоль с ген выстроились высокие металлические шкафы с прозрачными дверями, за которыми виднелись перекрученные жгуты тонких кабелей и световодов, офисная оргтехника и какие-то картонные коробки, упакованные и готовые к отправке, – видимо, во время бегства военные просто бросили их тут, не успев забрать с собой. Я ковырнул ближайшую ко мне коробку, но Стеценко тут же коршуном метнулся ко мне и придавил ее сверху ладонью, не давая откинуть крышку: нельзя. Я равнодушно выпрямился: ну, нельзя так нельзя.

Через высокий порог шагнул Пустельга. На его обычно простодушном полудетском лице была нарисована такая озабоченная серьезность, что я даже не поверил своим глазам. Он устремился к столу, ухватил брезент за угол и рывком сдернул его на пол. Нашим глазам предстали четыре больших доисторических монитора, у которых торчали сзади огромные электронные трубки, что выглядело крайне непривычно. На экранах блеснули тонкие поперечные полосы, после чего начала загружаться заставка «Windows» какой-то древней версии: Альваро снаружи продолжал манипулировать своим волшебным компактом.

Миша плюхнулся за ближайший компьютер, постучал по клавишам устаревшей кнопочной клавиатуры, остановив загрузку программной оболочки, и на экран вывалилось файловое дерево «Norton». Переводчик весь преобразился, стал сосредоточенным и деловым, все его движения стали скупыми и точными. Он явно попал в свою стихию. И если Стеценко действительно был полковником, то Пустельгу вполне можно было представить майором, начальником компьютерной службы этого командного поста.

Да нет, не может такого быть. Когда отсюда бежала армия, ему было не больше десяти лет. Впрочем, я бы уже ничему не удивился.

Мимо нас протиснулся Камачо, опустился за монитор напротив Миши, лицом к нам, что-то подключил к стационарному системному блоку под столом. Мне не было видно, что происходит у него на мониторе, но я не думаю, что картина отличалась от той, что была у Миши. Ребята готовились к атаке на сеть Хозяев Зоны.

Бесшумно подошли и встали за моей спиной Дона-хью и Галлахер. Я чуть повернул голову – затаив дыхание, они разглядывали происходящее на мониторе Пустельги. Не уверен, правда, что они что-нибудь в этом понимали, так же как и я: сверху вниз по нему стремительно бежали ряды цифр и непонятных символов.

– Сэм и Мартин, – проговорил я вполголоса, – организуйте боевое охранение. Если бюреры накроют нас тут, эта комната станет для нас склепом.

На всякий случай я пошел вместе с ними и лично поставил их в ключевых точках тоннеля: Донахью – метров через тридцать слева по коридору, где его пересекал другой тоннель, Галлахера – метрах в пятнадцати справа, где коридор сворачивал за угол. По дороге пояснил, что нужно отслеживать: любое перемещение мутагенных форм на датчике, любые звуки, похожие на детские голоса, смех или топот, любое движение предметов без видимых причин – стрелять вдоль коридора немедленно и не задумываясь.

Расставив посты, я вернулся на командный пункт.

Здесь вроде бы ничего не изменилось: Камачо и Пустельга с сосредоточенным видом трудились над компьютерами, Стеценко стоял посреди комнаты и внимательно наблюдал за их действиями. Однако минуты через полторы Миша внезапно щелкнул пальцами левой руки, Альваро в ответ издал радостное «Йя-хха!».

– Взломали сетевую защиту, – не оборачиваясь, пояснил мне Стеценко. Камачо бросил на него короткий свирепый взгляд, и Андрей тут же заткнулся, чтобы не отвлекать хакеров. Теперь тишину командного пункта снова нарушали лишь гудение кулеров и непривычное щелканье пластмассовых клавиш.

Прошло еще полминуты, когда в помещении внезапно вырубился свет. Пронзительно запищали приборы батарейной защиты.

– Опа! – произнес Миша, не отрываясь от мерцающего в темноте монитора.

– Не нравится гадам, – пробурчал Камачо. – Бьют по площадям.

– Сколько эти штуки смогут поддерживать питание?

– Черт его знает. Военные должны были поставлять сюда все самое новое, но прошло столько лет, что это уже все равно седая древность. Больше чем на четверть часа я бы не рассчитывал.

– Понятно.

Тусклое красноватое освещение разорвало кромешную тьму. Пронзительный писк прекратился.

– Аварийный генератор, – произнес Стеценко.

– Живем, – отозвался Пустельга.

– Я потерял резервный канал, – сообщил Камачо.

– Фигня, – жизнерадостно сказал Миша. – Прорвемся! Будь готов перехватить управление системой внешнего контроля по моему сигналу.

Переводчик, оказавшийся видным специалистом по электронному взлому и явно главной фигурой в их связке с Камачо, оживал прямо на глазах. Перед ним стояла неимоверно сложная и увлекательная задача, и это постепенно приводило его в наилучшее расположение духа. Часть задачи они с Альваро уже решили и теперь явно выходили на финишную прямую.