Спорим, влюбишься? - Наталья Юнина

Глава 27

Как бы мне ни хотелось это признавать, Миша и я – совершенно гиблый несовместимый вариант. Он никогда меня не похвалит и не поблагодарит. Не знаю, что нужно приготовить, чтобы он снизошел до комплиментов. А ведь шницель был вкусный! Не знаю, почему мне нужна эта самая похвала, возможно, потому что я ее никогда и не получала. Папа в принципе скуп на эмоции. Но мне нужна она сейчас от Медведева. И не только она.

Миша как будто специально не покидает квартиру уже второй день. Его присутствие меня одновременно радует и напрягает. Я не понимаю, кто мы друг другу. Мне неловко смотреть ему в глаза. И по-прежнему стыдно за мои слова.

Перевожу взгляд на нарисованный портрет и понимаю, что переборщила с бородой. Это уже не Миша, а реальный одичавший лесник. Но выглядит это забавно. Хоть я и не люблю рисунки в цвете, сейчас я как никогда довольна нарисованным. Как будто передо мной и вправду живой Медведев в профиле.

– Я всерьез обеспокоен твоим слухом, – вздрагиваю, когда рядом со мной на кровать садится Миша. – То кино смотришь никого не замечая, то барабанную дробь в дверь не слышишь.

– У меня все в порядке со слухом. Дело в увлечении.

Ну вот почему я не нарисовала кого-нибудь другого? Теперь сиди и оправдывайся, почему именно он на бумаге.

– А почему я в футболке, если позади снег?

– Не знаю. Так увиделось. Учитывая, что позади тебя деревенский домик, можно представить, что ты вышел на улицу без верхней одежды… ну скажем, рубить дрова. Ты же чем-то должен топить печь, – вот уже чего не ожидала, так это того, что Миша улыбнется. Без злобы и иронии. По-доброму. – Почему ты улыбаешься?

– Да так. Картинка вполне реальная. Только, мне кажется, я пострашнее в жизни.

– Это твоя борода страшная, а сам ты очень даже ничего.

– И задница у меня красивая, – ну какой же гад! – Я помню. Пойдем.

– Куда? – растерянно бормочу я.

– Елку украшать. Я ее наконец-то собрал.

– Елку? До нового года почти месяц.

– И что? Надо ждать тридцать первое декабря? А чтобы съесть селедку под шубой с оливье еще и полночь?

– Ну с едой это вроде бы традиция.

– Какая, к чертям собачьим, традиция? Ты знаешь, меня мать вечно била по рукам, когда я пытался что-нибудь схватить со стола во время готовки «не тронь, это на новый год». В итоге после двенадцати есть уже не хотелось. А если и хотелось – наедался чем-нибудь одним. На все меня не хватало. А на следующий день эти салаты потом уже жрать никто не хотел. Так что на хрен это все. Если хочется – делай сейчас. Потом может быть уже поздно.

– Это ко всему относится?

– Ты о чем?

– Если хочется – делай это сейчас, ты так сказал, – кажется, мой вопрос озадачил Мишу. Переведя на меня взгляд, он как-то грустно ухмыльнулся.

– Не ко всему. Иногда хотелки могут стоить жизни. Пойдем, – резко встает с кровати и тут же протягивает мне руку.

Да что же это такое? Может, у меня какое-то психическое заболевание? Почему меня так штормит? То плакать хочется навзрыд от стойкой убежденности, что Медведеву на меня плевать. То улыбаться как дура за почищенную мандаринку и приглашение украсить елку. И целоваться. Как же мне хочется, чтобы он меня поцеловал.

– Ты чего?

– Не ожидала, что елка будет такой большой. Прям как ты.

– Игрушек достаточно. Не переживай.

О таком романтичном моменте я и не мечтала. Вешать игрушки бок о бок с Мишей, как минимум, приятно. Сердце в очередной раз начинает барабанить как сумасшедшее. Это просто игрушки, угомонись, Берсеньева.

Перехватываю Мишину руку, как только он пытается повесить на елку зеленый шар.

– Ты чего?

– Ну он же сюда не подходит. Ты что не видишь? Все сливается.

– То есть выбранные тобой розовые шары подходят? – не скрывая иронии в голосе, выдает Миша.

– Конечно. А ты еще мишуру повесь, которая лежит в коробке. И бусы сверху накинь. Ах да, дождиком еще укрась, ну и вишенка на торте электрическую гирлянду вдобавок. Побольше всего надо, да?

– Вообще-то я и собирался все это сделать. Мне так нравится.

– Не будь колхозником. Я научу тебя, Мишенька, красоте, раз никто не смог. Много – не равно хорошо. Сделаем акцент на одной цветовой гамме у шаров. Без мишуры и дождика. Но с электрической гирляндой. Не надо делать такое лицо. Бери розовые шары, звездочки… О! Сердечки. Ты покупал?

– По акции первого января, все по десять рублей.

– Так дешево? Ты шутишь?

– Нет.

– И ты ходишь первого января по магазинам?

– Конечно, скидок до хрена.

– Никогда не думала об этом.

– Ну еще бы ты об это думала.

– Ладно, давай вешай. Только не совсем близко друг к другу. Хорошо?

– Как получится.

Готова поклясться, что Медведев еле сдерживается, чтобы не послать меня на растение со всеми розовыми шарами, но держится.

Елка в итоге получилась прелестная. Жаль только, что нарядили мы ее слишком быстро.

– Ну как? Тебе нравится?

– Девчачья какая-то.

– Это не ответ. Тебе нравится?

– Нравится-не нравится, спи моя красавица.

– Ну я же чувствую, что она тебе нравится. Неужели так сложно это признать?

– Нравится. Все?

– Нет, не все. Ты зачем повесил сюда стеклянный шар?

– Наверное, потому что он розовый.

– Это небезопасно. Он может упасть и разбиться.

– В доме нет маленьких детей, так что пофиг. Советую больше не компостировать мне мозги. Пазлы будешь со мной собирать? – это мне сейчас послышалось? Пазлы?

– Что ты сказал?

– Тебя все-таки показать ЛОРу?

– Буду!

***

Сколько себя помню – всегда терпеть не могла собирать пазлы. Это скучно и неинтересно. Возможно, это последствия того, что меня заставляли их собирать, мотивируя тем, что это развивает человека. Не знаю, что это развивает, но одно знаю точно, Мише это определенно нравится. И я готова это терпеть, только потому что мне нравится наблюдать за его сосредоточенным лицом. Несмотря на всю серьезность, выглядит он забавным. Этакая стокилограммовая махина сидит в позе лотоса на ковре и сосредоточенно ищет недостающие элементы. В лото бы еще предложил поиграть. Романтик, блин.