Битва колдуньи. Сага о мечах - Елизавета Дворецкая

Ингвиль посмотрела в лицо Одду, пытаясь понять, не смеется ли он, но не сумела уловить даже тени улыбки.

– Все же это так странно! – сказала она, поведя плечами. – Я никогда не слышала, чтобы гадали по камням. Мудрые люди гадают по облакам, по бараньим лопаткам, по рунам…

– Чему ты удивляешься – это же Свадебный камень! И я очень сильно ошибаюсь, если среди тех доблестных воинов ты не увидела твоего жениха. На самом деле, йомфру, главное – это уметь видеть. Кто умеет – тот увидит хоть в… Ты знаешь, что есть умельцы предсказывать судьбу по сношенным башмакам?

– А ты… – Ингвиль подошла ближе и заглянула ему в лицо. – Ты откуда… все это знаешь?

– Я… – Одд со скучающим видом поднял глаза к быстро темнеющему небу, как будто речь шла о невыразимо нудных делах. – Это долго рассказывать. А если проще… я один раз умирал и чуть было совсем не умер. Но Один выпихнул меня обратно и неплотно закрыл дверь. Теперь я знаю, где она, эта дверь.

Это было не самое ясное и полное объяснение, но Ингвиль больше ни о чем не спрашивала. Ей было слишком трудно разобраться со своими собственными тайнами, чтобы искать чужих.

Что касается ее видения, то Ингвиль рассказала отцу и другим не больше половины, но и этого было достаточно. Фрейвид хёвдинг не очень-то поверил, что сразу после их беседы боги послали его дочери ту самую весть, которая была ему нужна: войско фьяллей в Трехрогом фьорде в полной готовности, а Стюра конунга и близко нет. Фрейвид даже подумал, что дочь его разумнее, чем ему казалось раньше. Королева Далла тоже не слишком поверила в такое своевременное видение, но сомнения были ей невыгодны, и она без колебаний прогнала их. Перед ней открылась замечательная возможность заменить мужа, который относился к ней со снисходительным презрением, пасынком, который слушает ее и, между прочим, тоже вполне годится в мужья.

Наутро Фрейвид хёвдинг и королева Далла созвали на малый, так называемый домашний тинг народ со всего озера Фрейра и окрестностей. По обычаю местный тинг собирался на берегу, на площадке перед каменными воротами святилища. Рассказав о вестях с северной границы и видениях Ингвиль, они предложили людям провозгласить Виги конунгом квиттов, чтобы войско шло в бой с предводителем, без чего на удачу в бою нечего и рассчитывать. Виги ярл слушал громогласные хвалы себе, и на скулах его горел яркий румянец. В этот миг он чувствовал себя всемогущим.

Кубок Конунгов хранился в Тюрсхейме, и взамен Виги подали другой, но тоже золотой. Стоя в толпе, Ингвиль с затаенным дыханием следила за тем, как Фрейвид подает Виги кубок с медом, чтобы тот вылил его к подножию священного камня, как Виги протягивает к нему руки… На его правом запястье блестит золотой дракон – волшебное обручье, которое по руке каждому новому владельцу. Какая-то ледяная иголочка кольнула в сердце Ингвиль, и она едва не крикнула: «Не бери!»

Одд, стоявший у нее за спиной, вдруг незаметно положил руку ей на плечо и слегка сжал, как будто хотел удержать от необдуманных поступков. Без слов она поняла, что он хотел сказать. Боги дали каждому человеку свою судьбу и свою голову, а с ними право идти своей дорогой и обязанность отвечать за свои поступки. И если кто-то схватился за меч не по руке, то ему же достанутся все последствия.

Глава 19

За ночь поверх наста выпал снежок, так что теперь бежать на лыжах было одно удовольствие: Хёрдис бодро скользила вперед, а Серый трусил за ней, не увязая в снегу. «Может, я научилась еще и заклинать погоду? – с веселым удивлением думала Хёрдис на бегу. – Вот бы узнать, как у меня это получилось!»

Но незнание этого важного обстоятельства не могло испортить ей настроения. Одна долина сменялась другой, со свистом, как казалось Хёрдис, улетали назад еловые перелески, и, хотя края Медного Леса еще не было видно, она не сомневалась, что доберется точно в срок. То есть гораздо быстрее, чем люди считают возможным!

– Они думают, дурачье, что можно отнять у Хёрдис Колдуньи ее законное имущество и спокойненько им владеть! Они сильно ошибаются! – на каждом привале твердила она Серому. Серый уже давно все понял, но других собеседников победительнице фьяллей судьба пока не посылала. – Сильно ошибаются! Раз мой Дракон Судьбы не может сам ко мне вернуться, так я пойду за ним! Он – мой и должен быть у меня! Я прокляла его новых владельцев таким страшным проклятьем, что ради их же блага мой Дракон должен вернуться ко мне! И он вернется! Не будь я Хёрдис Колдунья!

Вот уже пять дней, как Хёрдис сбежала из Кремнистого Склона, не особенно заботясь о том, когда и как она туда вернется. В дорогу она запаслась лыжами и маленьким, но вполне надежным охотничьим луком. Стрелять ее никогда не учили, но сбить рябчика, которого потом поймает Серый, ей было вполне по силам.

Разумеется, свое чудесное огниво она тоже не забыла. Оно висело у нее на цепочке под застежкой платья, на всякий случай привязанное ремешком, и на ходу Хёрдис ощущала, как оно бьется под меховой накидкой. Не каждый выдержал бы этот сумасшедший бег через безлюдные просторы Медного Леса, продолжавшийся шестой день подряд, с ночевками прямо на снегу, на еловых лапах, возле костра. Даже Серый похудел и падал без сил, как только хозяйка позволяла ему передохнуть.

– Я, между прочим, тебя вовсе не звала с собой! – напоминала она, если пес начинал подвывать и смотреть на нее жалобными глазами, умоляя о передышке. – Сидел бы дома!

Сама Хёрдис не знала усталости, словно была выкована из знаменитого квиттингского железа. Жажда отомстить обидчику и вернуть свое сокровище гнала и гнала ее вперед. Иногда Хёрдис сама удивлялась своей неутомимости. Сидя ночами у костра, дожидаясь, пока прожарится подстреленная по пути куропатка, она совершенно забывала и о Драконе Судьбы, и о Фрейвиде, а просто радовалась оставшемуся позади пространству, как будто это беспрерывное движение через заснеженные долины и было настоящим смыслом ее жизни. «Кажется, я никогда не ела сырого оленьего сердца, а бегаю лучше любого оленя!» – удивлялась она сама себе. Хёрдис смутно ощущала, как в сумрачных глубинах ее неугомонной души бродят какие-то огромные, еще не до конца проявившиеся силы. Эти силы не давали ей сидеть дома, это они погнали ее куда-то вдаль. Ей не место там, где она родилась, и пришло время вылупиться из прежней жизни, как птенец вылупляется из скорлупы, чтобы учиться летать. Главное – это бежать, а зачем – будет ясно на месте. Хёрдис верила в это, даже когда не понимала себя, а жалеть об оставленном доме ей было нечего. Кремнистый Склон никогда не казался ей настоящим домом. А где ее дом, если он вообще есть где-нибудь, – вот это ей и хотелось бы знать.

Кончался шестой день ее путешествия, когда Серый вдруг начал подвывать.

– Да ну тебя! – коротко огрызнулась Хёрдис на бегу. – Еще светло. Отдыхать рано.

Но пес не унимался. Хёрдис замедлила шаг и обернулась.

– Ну, чего тебе? – недовольно спросила она, но тут же перевела взгляд с собаки на снег позади, не упуская случая еще раз полюбоваться делом своих рук.

Если бы кто-то попытался проследить путь Хёрдис, у него бы ничего не вышло. Следы ее лыж и лап Серого сами собой затягивались снегом и исчезали, едва лишь она успевала отойти на два-три шага. Это тоже было заслугой волшебного огнива. Перед тем как выйти из дома, Хёрдис нацарапала острым краем огнива на нижней стороне каждой лыжи руну Эар – руну праха. Этой руне ее научил один иноземный пленник, который целую зиму жил в усадьбе Фрейвида, дожидаясь, пока за него пришлют выкуп. Как он говорил, эта руна означает завершение и возвращение к тому, что было. Хёрдис требовалось, чтобы позади нее снег остался таким, каким был раньше, и она использовала чужеземную руну для заметания следов. Конечно, умная бабушка Сигнехильда сказала бы, что использовать иноземное колдовство очень опасно, если ты в нем совсем не разбираешься, но осторожность Хёрдис даром отдавала кому угодно. Следы заметались, у нее опять получалось задуманное, а до остального ей не было дела.

Видя, что хозяйка обернулась, Серый тут же сел на снег, тихо поскуливая и жалобно глядя на нее своими желтыми глазами.

– И не стыдно тебе? – укоризненно спросила Хёрдис. – Тоже мне, хёвдинг болотных кочек! Законоговоритель жабьего тинга! А еще гривну носишь! Даже тот козлиноголовый берсерк, с которого мы ее сняли, наверняка прошел бы эту дорогу без нытья! А уж тебе сам Видар велел! Пошли же, ну! Великие волки Гери и Фреки смотрят на тебя и гордятся тобой!

Но Серый не тронулся с места, а продолжал скулить, то оглядываясь назад, то поворачивая морду к Хёрдис. Что-то было не так. Насторожившись, она потянула носом воздух, оглядела сумрачный небосклон, потемневший перед близкой ночью, скользнула взглядом по верхушкам елей на взгорке позади. Что-то было не так…

– Пахнет чем-то паршивым, – задумчиво сказала Хёрдис и посмотрела в глаза Серому. – Ну-ка, храбрый хёвдинг, кончай ныть и подумай – что это такое?