Никто не знает тебя - Брианна Лабускес

Но умерла ли Тесс — вот в чем вопрос, на который Гретхен, сколько ни билась, не находила ответа.

Решив немного отвлечься, она загрузила популярный новостной сайт, чьи владельцы, в отличие от множества им подобных, более тщательно проверяли размещаемую информацию. Семейка Кентов давно исчезла с главной страницы. Шесть месяцев для цифровых СМИ — что шесть лет для обычных. И все же поверхностный поиск выдал на-гора несколько дюжин коротеньких ярких статеек, ворох официальных фотографий Клэр и Рида, выложенных с единственной целью — накрутить просмотры, и парочку солидных обзоров, подписанных именами настоящих журналистов. Первым делом Гретхен открыла обширную публикацию о сыновьях Рида.

Разумеется, чтение подобных статей она считала верхом дурновкусия. И рискни кто-нибудь предложить ей ознакомиться с публикацией в людном месте, она даже не взглянула бы на нее. Но сейчас, находясь в одиночестве в запертой комнате, она позволила себе толику пошлого любопытства.

Публикация содержала как постановочные фотографии, над которыми трудились приглашенные папарацци, так и личные, проданные либо вероломным другом семьи, либо нечистой на руку экономкой, соблазнившейся легкой наживой.

На этих снимках Майло и Себастиан выглядели обычными мальчуганами. Не в меру избалованными и богатыми, но обычными.

Однако в публикации были и совсем иные фото, снятые на следующий день после смерти Клэр, когда коттедж Кентов наводнили полицейские ищейки. Некий тип с длиннофокусным объективом сумел застать мальчиков врасплох — осунувшимися, потерявшими нежный младенческий румянец. Высокое качество снимков позволяло даже заметить синяки и шрамы на руках Себастиана. А на одном, особо заинтересовавшем Гретхен кадре, где два полицейских уводили Виолу из дома, тщедушный Себастиан, потупив взгляд, скрючился, словно от невыносимой боли.

Да за такой снимок медаль полагается. Гретхен вытащила блокнот и записала имя фотографа. Мастера своего дела — на вес золота. Их всегда надо иметь под боком. Никогда не знаешь, когда они тебе пригодятся.

С этой мыслью Гретхен вытащила телефон, отыскала нужного абонента и позвонила, хотя часы показывали пять утра.

Включился автоответчик. Не желая оставлять сообщение, Гретхен отстучала коротенькую эсэмэску:

Есть работа.

Ответная эсэмэска, свидетельствовавшая, что собеседник на том конце провода не спал, а просто поленился взять трубку, прискакала через три секунды.

Еще раз позвонишь в такую рань, заблокирую твой номер не только у себя, но и на мобилах полудюжины пристойных хакеров города.

Гретхен закатила глаза — пустобрехством ее не проймешь — и подождала пять минут.

Что за работа?

Гретхен провела пальцем по фотографии, сделанной на следующий день после гибели Клэр, где Майло засняли с закованной в гипс рукой, и, не тратя времени на эсэмэс, повторно набрала номер:

— Отчеты органов опеки.

— Местных? Как два пальца, — беззаботно ответила Фред без тени враждебности, сквозившей в ее недавнем сообщении.

Друзей у Гретхен было мало, а вот полезных знакомых, готовых прийти ей на помощь в расследовании сложного дела, — хоть отбавляй. Например, тот же Райан Келли, бумагомарака в бульварной газетенке. Или Лена.

Фред, вероятно, стоила их всех, вместе взятых. Данное ей при рождении имя Уиннифред Джеймс она ненавидела и обещала проткнуть Гретхен сонную артерию заточенным карандашом, если та хоть раз осмелится назвать ее Уинни или Уиннифред. В том, что Фред свою угрозу выполнит, Гретхен не сомневалась. По ее мнению, девушка была той еще психопаткой.

Но психопаткой чрезвычайно полезной. Поэтому, каких бы титанических усилий Гретхен это ни стоило, время от времени она шла у девушки на поводу и угождала ее прихотям. Однако во всем, что касалось рационального мышления или вопросов морали, Фред придерживалась сходных с ней взглядов. И, не погрязни Фред в мизантропии, Гретхен с удовольствием внесла бы ее в число друзей. Или хотя бы собутыльников.

— Любая информация о Себастиане и Майло Кентах, — пояснила Гретхен.

Стараниями Виолы мальчики как пить дать посещали травмпункты с завидной регулярностью, и кто-нибудь из лечащих врачей наверняка сообщил об этом в государственные органы.

— Мне нужно время.

— Я заскочу к тебе сегодня, — произнесла Гретхен, не отрывая глаз от залитого слезами лица крохи Майло. — Чуть позже.

— Вместе с кругленькой суммой.

— Само собой, само собой, — пробормотала Гретхен.

За ценную информацию она с легкостью заложила бы душу.

— И насчет полуночных звонков я не шутила.

— Больше такого не повторится, — поклялась Гретхен.

Верь она в приметы, скрестила бы пальцы. С другой стороны, Фред никогда не придерживалась строгого распорядка, так что полуночные звонки вряд ли были для нее чем-то из ряда вон выходящим.

Фред недоверчиво хмыкнула и повесила трубку.

Гретхен отбросила телефон и пристально вгляделась в фотографию Майло. Странно, но в полицейских отчетах о его сломанной руке не упоминалось.

Разумеется, как только возбудили дело об убийстве Клэр Кент, Гретхен немедленно ознакомилась со всеми подробностями и деталями, включая фотографии. Убийство, что неудивительно, взволновало ее необычайно: девочки, тем более в столь юном возрасте, среди убийц-психопатов попадались нечасто. Гретхен и не скрывала повышенного интереса к этому делу — в конце концов, изучение психопатов входило в ее профессиональные обязанности.

Да и кто обвинил бы ее в чрезмерном усердии и любопытстве? Убийство Клэр Кент один в один напоминало убийство тетушки Роуэн, и только слепой мог не заметить связующих их нитей, идущих внахлест, словно катящиеся друг за другом волны.

Но откуда взялся гипс на руке Майло? Гретхен не помнила, чтобы фотография с мальчиком в гипсе попадалась ей на глаза. Как и не помнила она того, чтобы в перечне травм Майло, описанных в полицейском отчете, фигурировала сломанная рука.

Внезапно все чудесным образом переменилось.

И в формах кролика начали проступать контуры утки…

46. Рид. Через шесть месяцев после гибели Клэр…

Иногда в вашу жизнь вторгаются люди-землетрясения и выбивают почву у вас из-под ног. А иногда — люди-всполохи, которые, озарив вашу жизнь на мгновение, тут же забываются, словно выемки на асфальте, заставившие вас неловко споткнуться.

Тесс вошла в жизнь Рида незаметно, на детской игровой площадке. Мило улыбнувшись, она протянула ему половинку бутерброда с арахисовой пастой.

Лена ворвалась в его жизнь, словно молния. Руки в боки, она выросла перед мальчишкой-забиякой, дразнившим Тесс, и повалила его на землю. Мальчишка заревел.

Затем настал черед Эйнсли, вопящего багроволицего комочка, который ему не позволили взять на руки. Но когда он протянул к сестренке дрожащую ладонь, она обхватила его большой палец крохотными пальчиками и крепко-накрепко стиснула, не желая выпускать.

А потом… Потом появилась Клэр. Землетрясение, всепожирающее пламя, снежная буря, укутавшая морозным холодом выжженную