Верен до конца - Василий Козлов

Пришел однажды Кирилл Иванович к себе на квартиру. На полу около стола сидели со своими игрушками четверо его маленьких детей. Жена возилась у печки, но движения ее были такие вялые, безразличные, что казалось, все из рук валится. «Что будет с детьми? — эта мысль больно ранила его сердце. — Хватит ли сил, выдержки, умения защитить их от лишений и страданий, принесенных врагом, удастся ли пережить вместе с ними все испытания, которые встретятся на их пути?»

Александра Владимировна заметила тревогу на лице мужа. Мелькнула мысль, что он нездоров или что-нибудь стряслось на заводе. Спросила, а он молчит, словно не знает, что ответить. Молчал Кирилл Иванович долго, а потом взял на руки самого маленького, двухлетнего сына, крепко прижал к груди.

— Тяжкое время, детки, выпало на вашу долю, — тихо промолвил он. — На вашу и на нашу.

Жена еще больше насторожилась, и Кирилл Иванович под большим секретом сказал ей, что он решил включиться в активную борьбу с фашистскими захватчиками.

— А о них подумал? — показала Александра Владимировна на детей.

— Что ж теперь сделаешь, — развел руками муж. — Конечно, легче тому, у кого их нет. Но не сидеть же мне сложа руки. Не такое теперь время.

Группа, организованная Трусовым на заводе, быстро росла. Вместе с пожилыми кадровыми рабочими в ней активно действовали комсомольцы. Подпольщики принимали по радио сводки Совинформбюро, размножали их и распространяли среди рабочих, собирали и прятали в надежных местах оружие и боеприпасы. Члены подпольной группы работали во всех наиболее важных цехах и вредили оккупантам. Однажды, например, рабочим колесного цеха было поручено сменить колесные пары в вагонах немецкого эшелона. Колеса сменили, а через несколько километров вагон сошел с рельсов, и произошло крушение. Много военной техники было разбито, погибло около двухсот фашистских солдат.

В ремонтном цехе подпольщики засыпа́ли в буксы песок. В пути буксы загорались, поезда останавливались и стояли до тех пор, пока меняли буксы. График движения поездов срывался, военные эшелоны задерживались.

Подпольная группа все шире разворачивала свою деятельность. Постепенно налаживалась связь с подпольщиками других заводов и пригородных районов. Но вскоре группу постигло большое несчастье. То ли была допущена какая-то оплошность в конспирации, то ли выдал провокатор — 14 октября 1941 года Трусова арестовали.

Шесть дней истязали фашисты Кирилла Ивановича.

Семье Трусова пришлось вынести страшные испытания. Не проходило дня, чтобы не являлись гестаповцы и не устраивали допросов с угрозами и побоями. Не найдя ничего подозрительного в доме, фашисты все же арестовали Александру Владимировну и посадили в тюрьму. Дети остались одни.

Бесстрашно, стойко перенесла женщина все издевательства и пытки, не дрогнула, не смалодушничала.

Домой она пришла через три дня, измученная, без сил. Дети с запавшими от голода и бессонных ночей глазами бросились ей навстречу.

— А где тата? — тихонько, чтоб не услыхали малыши, спросила старшая дочка Аня.

Она несколько раз бегала к тюремным воротам, подолгу стояла там, надеясь хоть что-нибудь узнать о судьбе отца. Домой девочка возвращалась печальная, а маленьким говорила, что видела папу и маму и они скоро придут домой.

Александра Владимировна закрыла лицо руками и заплакала. Дети тоже заплакали.

— Придет тата, — сказала Александра Владимировна. — Не плачьте!

На следующий день утром поднялась с постели и хотела пойти к тюрьме узнать, где Кирилл Иванович, жив ли? Едва сделав шаг, поняла, что не дойдет и до порога: болела голова, ныли руки и ноги, перед глазами плавали желтые круги.

— Аня! — тихо позвала она дочку. — Сходи, детка, в город, подойди к тюрьме. Может, узнаешь, что-нибудь, услышишь…

Аня вернулась домой, когда стемнело. От испуга и отчаяния она не могла вымолвить ни слова, а потом, когда малыши уснули, рассказала матери все, что узнала и увидела.

Она долго стояла и ждала возле ворот. Подошли еще люди и стояли вместе с ней, ждали. Кто-то сказал, что вчера немцы повесили многих советских патриотов. Некоторые пошли посмотреть, нет ли среди повешенных своих. Пошла с ними и Аня. До самого вечера она бродил по городу. Задыхалась от ужаса, ноги подкашивались, когда подходила к виселицам… Не найдя среди повешенных отца, шла дальше.

Перед сумерками девочка пришла на Ляховку. Там, на воротах дрожжевого завода, она увидела повешенных. Возле ворот стоял немец, и подойти ближе было нельзя. Она стала вглядываться: один из повешенных — еще совсем молодой и ростом меньше, чем отец, другая — девушка с обмотанными марлей ногами, а третий…

Аня с криком бросилась к виселице и свалилась у ног часового. Третьим был Кирилл Иванович…

Часовой, немолодой немец, опасливо посмотрел кругом, взял девочку за руку и отвел на другую сторону улицы. Здесь, у дверей полуразрушенного магазина, она стояла, пока не стемнело, и плакала. Вечером подъехала грузовая машина, какие-то люди сняли казненных. Когда машина двинулась дальше, девочка побежала за ней. Ей хотелось узнать, где похоронят отца, и хоть об этом сказать матери. Но разве угонишься за машиной!

Так погиб Кирилл Иванович, один из первых организаторов минского подполья.

Память хранит множество других случаев патриотической деятельности советских граждан в первые же месяцы оккупации. И если я сейчас рассказал этот, то потому, что он был первым, о котором мы узнали с такими подробностями.

В ту бессонную ночь я передумал о многом. Очевидно, что в сельских местностях обком сделал уже немало. На города же мы пока меньше обращали внимания, хотя в городах борьба проходила в более сложных условиях. С Борисовом, Крупками, Логойском и Заславлем мы сносились через Ходоркевича и Яраша, а позже через Смирнова и Федорова. Через Шашуру, Ольховца, Храпко и Полонейчика наладили связь с Бобруйском, Осиповичами, Старыми Дорогами. О делах в Пуховичах, Червене и частично о Минске нас информировал Покровский.

Однако этого было явно недостаточно. Десятки подпольных партийных организаций и групп требовали более оперативного и ежедневного руководства. А ведь ясно, что даже одна подпольная группа в Минске может многое сделать. Да и сообщения из Минска имели очень большую ценность. Если это военный план — то план крупных масштабов, если директива — так из самой ставки! Диверсия в Минске — нож в сердце врага. Наконец, создание широкого минского подполья могло бы серьезно помочь массовому развертыванию партизанского движения в пригородных районах. Минским областным комитетом партии там были оставлены надежные люди. Проверенные, стойкие коммунисты работали в Руденске, Заславле, Логойске, Пуховичах, Червене, Дзержинске, Смолевичах. Если они будут связаны с минскими коммунистами, им легче стать на ноги, развернуть партизанское движение в больших масштабах. Из Минска пойдут в окрестные леса оружие и медикаменты, шрифты и типографские машины, бумага и все необходимое. А главное — люди.

Нам было известно и то, что в августе — сентябре 1941 года в Минске были организованы на уцелевших предприятиях и на железнодорожном узле подпольные группы. Наиболее активными организаторами явились коммунисты Никифоров Вячеслав Кондратьевич (Ватик), Жудро Василий Степанович, Шугаев Александр Николаевич, Герасименко Назар Евстратович, Зайцев Степан Иванович. Значительную работу в подполье проводили коммунисты Осипова Мария Борисовна, Мазаник Елена Григорьевна, Матюшко Варвара Феофиловна, Калиновский Арсений Викентьевич, Кузнецов Федор Спиридонович, Езубчик Анна Андреевна, Савицкая Ядвига Михайловна; беспартийные Сайчик Василий Иванович, Дементьев Александр Николаевич.

Крупные диверсии были проведены подпольной группой железнодорожников, которую возглавил коммунист Федор Спиридонович Кузнецов. Диверсии проводились подпольными группами на заводе имени Ворошилова, войлочной фабрике и на других предприятиях города.

Первые сведения о подпольной деятельности в Минске с начала оккупации и до сентября 1941 года были получены обкомом от членов партии Герасима Гальчени и Романа Кацнельсона, которые побывали в городе. Обсудив их сообщения, мы поняли, что нам настоятельно необходимо усилить связь с городскими подпольщиками. Из членов обкома была создана группа для постоянной помощи минским подпольщикам. Ее возглавил секретарь обкома партии Иван Денисович Варвашеня. В состав группы вошли Савелий Лященя, Роман Кацнельсон, Александр Сакевич. С осени 1941 года связи обкома с подпольными группами в Минске, Борисове, Слуцке и в других районах области значительно расширились благодаря личным контактам членов обкома партии с подпольщиками.

ЦК КП(б)Б и Минским подпольным обкомом партии было принято специальное решение по усилению борьбы с немецко-фашистскими оккупантами в городе Минске. Для массово-политической работы среди населения города, мобилизации трудящихся на борьбу против гитлеровских оккупантов подпольным обкомом была направлена вместе с секретарями горкома Савелием Лященей, Георгием Мошковым и Иваном Паромчиком группа в 25 коммунистов и комсомольцев. Среди них был и секретарь Минского райкома партии Николай Альхимович. Одновременно с этим Центральным Комитетом КП Белоруссии и Минским подпольным обкомом партии было принято решение об организации выпуска газеты «Минский большевик».