Осел и морковка (СИ) - Анна Стриковская

— Мы вызовем этих уважаемых господ, чтобы они засвидетельствовали вашу личность, — ровным тоном сообщил дознаватель, — А теперь…

Он позвонил в стоящий на столе колокольчик и сказал всунувшемуся в кабинет охраннику:

— Пригласите сюда потерпевшего.

Практически сразу вошел Лапунда. Ворвался как порыв ветра, сделал три быстрых шага к столу дознавателя, и тут внезапно ему на глаза попался тихо сидевший Армандо.

В первую минуту капитан оцепенел. Его противником был тощий, невыразительный блондин Лиселио Гаспарди, а сейчас перед ним сидел хоть и столь же тощий, но брюнет, и никто не назвал бы его лицо невыразительным. Но замешательство Лапунды длилось очень недолго. Вот в его глазах появилось узнавание, а в следующую минуту он улыбнулся довольной улыбкой сытого людоеда:

— Как удачно, что ты мне попался! — промурлыкал он Армандо и обратился чиновнику, — Ваша честь, если судить по телосложению, на меня напал именно этот парень, но теперь у него другое лицо.

— Другое? — удивился дознаватель.

— Именно, ваша честь. Того, кого я встретил на улице, я знал как мага Лиселио Гаспарди, а этого могу опознать как преступника Армандо Бастиана.

— Странно, — протянул чиновник. — Он не скрывает того, что он Бастиан. У него документы на это имя и сам он на него отзывается. В каких преступлениях вы его обвиняете?

— Он бежал из‑под стражи, куда был заключен за подстрекательства к дезертирству.

— Это было в Элидиане? — еще больше удивился дознаватель.

— Это было в Кортале.

— А, — успокоился лысый чиновник, — это не входит в нашу компетенцию. Сможете вывезти его в Кортал, тогда и предъявите ваши обвинения. Если нет…, — он выразительно пожал плечами.

Лапунда злобно сощурился:

— Я запомню ваш совет, ваша честь.

Чиновник снова позвонил в колокольчик и обратился к заглянувшему охраннику:

— Есть на месте кто‑то из тех, кто привел сюда задержанного?

— Сильван Рабо только что сменился, но еще не ушел.

— Пригласи его сюда. У нас временные трудности.

Ждать стражника пришлось минут десять. Все это время лапунда крутил в руках носовой платок и бросал на Армандо такие злобные взгляды, что чуть дырку в нем не прожег.

Наконец вошел Сильван Рабо и Армандо сразу его узнал. Этот высокий, плечистый парень с хитроватым рябым лицом как раз и запирал его в камеру. Должен был видеть, как спала личина, и доложить, но, видимо, не доложил.

Увидев Армандо, вспомнил о своем служебном упущении и начал быстро, пока следователь не начал его распекать, рассказывать о том, как в камере блондин превратился в брюнета. Почему не доложил? Так тюремщик сказал, что доложит. А у них сегодня работы непочатый край, они задержанного сдали и ушли работать. А что тюремщик не доложил, это у него надо спрашивать.

Дознавателю вся эта петрушка сильно надоела, но делать нечего, пришлось звать тюремщика. Тот гордо сообщил, что доклад о изменении внешности задержанного сделал. Кому? Начальству своему, кому же еще?

— Где эта докладная записка? Почему еще не на столе у того, кто ведет дело?

— А это к начальству!

Видно, отношения у подразделений участка были не самые лучшие, потому что дознаватель тяжело вздохнул и велел отвести Армандо в камеру. На сегодня хватит.

Он тоже думал, что приключений ему уже достаточно. Если бы знал, ни за что не поехал бы на родину. О том, что мама умерла, можно было, постаравшись, стороной узнать, а больше ему там делать было нечего.

Прошел и плюхнулся на твердый, застеленный всего лишь тонким одеялом топчан.

И тут в голове как стукнуло: а Армандина? Не поехал бы в Кортал, никогда бы ее не узнал. А она не смогла бы сбежать и сейчас была бы замужем за этим отвратным Лапундой или сидела бы в тюрьме за побег и дезертирство. Стоило себе это представить и становилось ясно: это судьба его направила.

Мысли о Дине всегда улучшали его настроение. Сейчас он попробует задремать и связаться с ней. Конечно, после всех событий успокоиться и расслабиться не так‑то просто, но надо же поделиться с девочкой своими происшествиями и узнать, как у нее дела?!

Сначала никак не получалось расслабить хотя бы тело, а это основное условие успешной связи через сон. Армандо вертелся на твердом топчане, пытаясь найти удобное положение. Затем плюнул и просто лег на спину, закрыв глаза. Помогло. Сознание потихоньку стало уплывать.

Когда по его ощущениям можно было начинать звать Дину, он вдруг услышал:

— Разлегся, голубчик?!

Чужой голос грубо вырвал его из сна. Армандо открыл глаза и застонал..

И как он не услышал, ни шагов по лестнице, ни того, что дверь открывается? Дверь в камеру была настежь, но антимагическая решетка опущена, а за ней на трехногой табуретке восседал капитан Ансельмо Лапунда собственной персоной.

Что гаду надо, он даже не обдумывал. Его беспокоило, что тот вообще смог появиться в этом месте. Камеры предварительного заключения не проходной двор, а Лапунда никакого веса в этой стране не имеет.

А капитан как раз был расположен поговорить. За этим, кажется, сюда и пришел.

— Что, удивился? И зря. Прекрасная все же страна Элидиана. За деньги здесь что хочешь можешь получить. Стоило чуть подмазать тюремщика, да пообещать, что я тебя не выпущу, и он дал мне ключики. От решетки тоже. Только я не дурак ее поднимать. Ты маг, я теперь точно знаю.

Ансельмо бросил на капитана уничтожающий взгляд и отвернулся к стенке.

— Что отворачиваешься? Не нравлюсь? А придется привыкнуть. Теперь куда ты, туда и я. Или я тебя сдам нашим кортальским властям, или ты мне сдашь эту девку. По носу вижу — ты знаешь, где она!

Как Лапунда что‑то мог видеть по носу, если Армандо повернулся к нему задницей? И что он там говорит про девку? Это он Дину имеет в виду? Убью! Пусть только выпустят.

Капитан же вдруг сменил тон и принялся жаловаться:

— Из‑за этой дряни меня разжаловали и уволили без содержания. А я же к ней всей душой! Я жениться хотел! Она бы у меня в шелках ходила, с золота ела! Стала бы уважаемой дамой, госпожой Лапундой, на нее никто косо посмотреть бы не смел. Нет! Сбежала и опозорила! И хоть бы намекнула, что ведьма, я бы связываться не стал. А начальству только дай повод! Полковник моих объяснений даже слушать не стал. Написал рапорт о неполном служебном соответствии и уволил! А на мое прошение о восстановлении ответил, что, если верну девицу на место или каким еще способом заслужу прощение, то он подумает! Подумает он! Как будто у него голова не для парадного кивера!

Тут Ансельмо снова сменил тон с жалобного на грозный: