Ревность - Кристина Французова

— Я говорила, что люблю тебя?

— Мира, — у неё сорвался голос. А я, заметив, как она поджала побелевшие губы, поспешно продолжила:

— Они с Прохором вернулись вчера вечером выпившие и в компании двух полуголых девиц. Меня муж выставил вон.

— Вот же козлиный урод!

— Да, я бы сама не осталась. Компания, сама понимаешь, подобралась не по мне. А ночью приснился идиотский кошмар, благодаря которому я спустилась вниз за водой и заодно найти отсутствующего в спальне мужа. В это время в его кабинете транслировался прямой эфир для тех, кому исполнилось восемнадцать. На его рабочем столе, — вздрогнула всем телом от омерзения, спровоцированного свежими воспоминаниями.

— Мирка! — громко охнула подруга и прижала руку к сердцу, словно ей также больно, как и мне сейчас. — Мир, мне очень жаль. Правда. — В её круглых голубых глазах плескались слезы, точно такие же, как и у меня. — Каким бы ни был Подольский козлом, но закончить всё вот так… Если бы рассказал кто-то другой, а не ты, я ни за что бы не поверила, что ваша история может закончиться настолько пошло и скверно. Это…

— Не надо Мариш, только не ты, — перебила, зажимая пальцами переносицу. Переждав резь в глазах, я продолжила самым решительным голосом, на который была способна сейчас, — пожалуйста, не жалей меня, иначе я не выдержу. Сама не понимаю на каких морально-волевых держусь до сих пор.

Не знаю почему мой взгляд всё время возвращался к надкусанному бутерброду, ни с того ни с сего меня это разозлило до чёртиков. Бутерброд не мой муж, чтобы вызывать схожие чувства. Поэтому я решила проблему радикальным, но самым правильным способом — в несколько укусов отправила бутер в желудок, устраняя причину раздражения. Чем провинился передо мной кусок хлеба?

— Ну ничего. Всё в жизни рано или поздно проходит и это пройдёт. Мы с тобой и не такое переживали. Ты молодая, умная, красивая. Мы тебе быстренько нового жениха отыщем, получше ублюдка-Подольского.

— Уймись, Марин. Беру тебя в свидетельницы и ответственно заявляю, что даю обет безбрачия. Никаких мужиков и тем более замужества. Надоело. Всех мужиков в сад, а лучше сразу опуская букву «с», то есть к чёрту.

— Эй, полегче с клятвами-то. Совсем сбрендила? Не вали всё в одну кучу. Чтобы выйти за кого-то замуж неплохо бы для начала развестись с козлом, а во-вторых, отказываться от приятных ни к чему необязывающих свиданий для собственного здоровья преждевременно. Ты остынь, прими изменившуюся реальность, тебе ещё через развод проходить. Кто знает, что козлиному ублюдку в голову взбредёт. Но у меня уже есть на примете толковый адвокат. Я правда не успела с ним связаться, но пособирала отзывы от тёток, пользовавшихся его услугами. Те в один голос уверяют, что не мужик — зверь. Рвёт оппонентов, как тузик грелку, даром что сам мужик. В общем женщин защищает на совесть.

— Спасибо. — Рот искривился в зевоте, которую я даже не старалась прикрыть ладонью, усталость накатывала неотвратимо: — Ты не будешь сильно возражать, если я какое-то время поживу у тебя? — мой самый болезненный вопрос. Не считая будущего развода, само собой. Ибо ни собственных денег, ни жилья, ни работы у меня не было. Ушла с чем пришла, м-да.

— Мирка, с ума сошла?! Конечно нет. Живи сколько потребуется, — искренне возмутилась добродушная подруга.

— А твоим встречам с Савелием я случайно не помешаю?

— Не переживай, — она лишь беспечно махнула рукой на моё возражение, — у него своя жилплощадь, так что мы найдём, где уединиться.

— Спасибо подруга, ты меня очень выручила. — С моих плеч действительно свалился один немаленький груз. Хотя бы о жилье можно не думать на первых порах.

— Хватит благодарностей. Ты раззевалась. Давай-ка попробуем отдохнуть, может выкроем пару часов для сна.

— Кофе напились, какой отдыхать? А тебе на работу скоро собираться, — возразила, но Маринка меня уже не слушала.

— Мира! — раздался её крик из глубины квартиры, — на диване чистое постельное белье и одеяло с подушкой. Устраивайся. Я лично попробую поспать хоть чуть-чуть.

Она скрылась в спальне, а я, так и не прикоснувшись к постельному белью, как была в джинсах и свитере вскоре свернулась калачиком на диване и закрыла глаза…

Я приоткрыла дверь из комнаты и прислушалась. Вроде тихо. Крадучись словно вор в собственном доме, бесшумно спустилась по лестнице, сразу прошмыгнув на кухню. Вдоволь напившись воды, только было направилась обратно в спальню, но почти сразу же неудовлетворённый любопытствующий интерес, подогреваемый… ревностью, чего уж там, потребовал обещанного вознаграждения. Где Гера разместил гостей и где расположился сам? В гостиной никого не было и я бросила взгляд в коридор, в котором из-под одной из закрытых дверей пробивалась полоска света. Но это же его кабинет… Неприятное удивление отразилось гримасой на моём лице. Обычно он не разрешал посещать его святая святых, особенно посторонним, даже уборка в этой комнате проводилась реже остальных. Потому как муж категорически не терпел чужеродных рук на документах, с которыми работал. Я прокралась на цыпочках к двери и покосилась на замок. Дверь прикрыта, но не до конца. Мне оставалось потянуть осторожно за ручку, чтобы увеличить зазор. Но когда я заглянула внутрь… то очень сильно пожалела, что открыла ящик Пандоры…

На рабочем столе, среди важных бумаг, к которым не разрешалось прикасаться никому кроме него, мой некогда любимый и любящий супруг убивал нашу семью. Сам. Добровольно. Своими же руками… Нет, не руками. Членом, который беспощадно долбил рыжую девицу. «Волосы ниже живота рыжие, значит не крашеная», — отметила про себя отстранённо. Затем взгляд непроизвольно выхватил Прохора, вольготно расположившегося на диване, а между его широко расставленных ног, стоя коленями на полу, блондинка в установленном ритме покачивала вниз-вверх головой. От омерзения и гадливости тошнота подкатила к горлу, но я заставила себя снова взглянуть на Геру. Ещё один раз…

Мужское лицо по-прежнему свирепое, лютое, ненавидящее будто саму жизнь, губы презрительно кривились. Могло показаться, что происходящее ему омерзительно также как и мне. Но его член доказывал обратное. Он без стеснения сношал проститутку в доме, под крышей которого спала его собственная жена. Большего цинизма вообразить невозможно. Это даже не конец. Это полнейший крах.

Острая боль пронзала на сквозь. Я схватилась за сердце. В ушах загудело кровяное давление. И мне казалось, что я прямо сейчас слышала, как глашатай зачитывал обвинительный приговор нашему некогда счастливому браку. Кто виноват в том, что мы начали смотрели друг на друга глазами полными ненависти, тогда как несколько месяцев назад мы ждали