Корона клинков - Елизавета Берестова

Затем Бестия возвратился во дворец и велел позвать начальника охраны. Забор вокруг сенаторского парка был слишком высок, чтобы через него мог перелезть даже молодой человек, старику ни за что не уйти таким образом. Да и солдат по всему парку много, непременно заметили бы.

Начальник прикрикнул на семёрку стражников, когда они вздумали переминаться с ноги на ногу.

— Кто-нибудь покидал вверенную вам территорию? — строго спросил Бестия.

— Никто, кроме вас, господин Второй консул, — чётко отрапортовал старший в группе.

— А старик? Старик не выходил? Возможно, он даже знал пароль.

— Никак нет. Никто, кроме вашей светлости не входил и не выходил за ворота.

— Значит, негодяй прячется где-то здесь, — с облегчением пробормотал консул, — возьмите людей и самым тщательным образом прочешите весь дом вместе с парком. Обыщите каждый закоулок, каждую пядь земли, только старикан должен быть пойман к исходу этого часа.

Очень скоро он увидел в окно, как солдаты зажигают фонари, как образуют цепь и начинают двигаться среди деревьев и аккуратных живых изгородей. Напряжение чуть-чуть отпустило Бестию. Во дворце повсюду захлопали двери, это начались последовательные обыски помещений.

Верный и незаметный секретарь накрыл лёгкий ужин. Он до тонкостей знал вкусы своего патрона, поэтому кроме кувшина с охлаждённым вином подал только запечённую говядину и ржаной хлеб.

Поиски результата не дали. Ни в саду, ни в доме старика не оказалось. Он буквально испарился, просто исчез, словно отрастил крылья и унёсся в ночное небо.

Снова перед рассерженным консулом стояла всё та же злополучная семёрка стражников, охранявших ворота.

— И как так получилось? — гремел Бестия, — никто не видел старика, никто не покидал парк, а пленника всё-таки нет! Вы в состоянии объяснить этот феномен?

Солдаты молчали, потому что знали, в такие минуты лучше не подавать никаких реплик. Второй консул взял себя в руки, сел и велел вспомнить в мельчайших подробностях всё, что происходило вечером во время их дежурства. Сначала рассказ не содержал ничего интересного или необычного, рутина и бесконечные уточнения незначительных деталей, вроде того, кто и насколько отлучался по нужде.

— Потом подошёл Гроза свиней, — наморщив лоб, сообщил старшина, — он одолжил Гаркалу своё огниво и хотел забрать его назад.

— Да нет, — возразил Гаркал, — Гроза свиней гораздо позже подходил.

— Ты что, — вскинулся старшина, — беспамятливый совсем? Это было аккурат перед тем, как иха светлость во второй раз выходила.

— Как это во второй раз? — удивился Бестия, — я сегодня, то есть уже вчера, выходил в город только один раз — первый, он же последний. Вы что несёте?

Все семеро недоумённо воззрились на него.

— Я глубоко извиняюсь, ваша светлость, — нерешительно кашлянул старший, — похоже, вы запамятовали. Мы присягнуть готовы, что видели вас два раза.

Первой мыслью Второго консула была мысль о широкомасштабной сети предательства, а затем он подумал о необходимости возвратить массовые казни. И только когда эмоции отступили на задний план, он сумел свести воедино концы и нити. Встали на место и сданный честь по чести караул, и его собственный выход за ворота.

— Как я выглядел, когда выходил в первый раз? — поинтересовался Бестия уже почти спокойно.

— Хорошо выглядели, — с опаской ответил старшина, — вполне здоровым и бодрым выглядели, как и всегда.

— Да я не об этом, болван. Что на мне было надето?

Старшина недоумённо пожал плечами:

— То же платье, что и сейчас, ваша светлость.

— Это понятно, — Бестия кивнул. Он не переодевался сегодня, и старик видел его в той же одежде. — А меч при мне был? А охрана? Сколько человек?

Тут пошли разночтения: двое говорили, что Второй консул имел при себе меч, трое клялись, что оружия не было, а последний вообще не обратил на это внимания, зато он запомнил точно, что отсутствовала шляпа.

Попросив мысленно у богов терпения, Бестия принялся детально расспрашивать стражников, составляя с их слов целостную картину. Получалось вот что: в начале десятого он без меча, охраны и шляпы покинул дворец Тита Северуса, после чего удалился в неизвестном направлении. А где-то ещё через час он вышел вторично, уже с оружием и охраной.

— Вы когда-нибудь видели меня без меча и охраны? — зло спросил Бестия, переводя взгляд с одного лица на другое, — вы спросили у меня пароль?

— У вас-то пароль чего спрашивать, — смутился старшина, — вы ж сами его каждый день назначаете. А без оружия и шляпы один выходите — значит, на то серьёзная причина имеется. Да кто ж осмелится спрашивать!

«Верно, — подумал консул, — за подобное любопытство не то, что местом, головой поплатиться можно».

— А когда я во второй раз вышел, неужели никто не удивился?

— Дивиться-то дивились, чего греха таить, — помолчав, признался за всех старшина, — только все ведь знают, не в обиду вам будет сказано, вы ведь колдун. Потому можете в мгновение ока очутиться там, где захотите.

— Ладно, — бросил Бестия, — ступайте пока, но о нарушениях дисциплины на посту разговор будет отдельный, и выводы будут, и наказания.

Да, всё складывается, и складывается ловко. У Ясеня слуга — фавн, — думал он, оставшись один, — вот тебе и осёл, куча помощников разного возраста и вида. Интересно, сам Осокорь догадался или нет. Если догадался и смолчал? А вот это вряд ли. Не мог он сопротивляться заклятию Правды, выходит, не сообразил. Не так уж и хорош этот легат, как о нём болтают.

Консулу не особенно нравился этот любимчик Барса, полевой сыскарь, присланный императором вроде бы в его распоряжение, как только был подписан мир. Не любил Бестия чужаков в своём ведомстве, не доверял им. А этот мягкий, деловой, лояльный, но душа к нему всё равно не лежит. А, — усмехнулся Бестия, — всё одно, расходный материал. Барса больше нет, и его протеже жив, пока мальчик с императорским именем не доставлен на «Горгону».

Секретарь, неслышно ступая мягкой войлочной обувью (Второго консула жутко раздражали чужие шаги) убрал остатки ужина и принёс хозяину коллекцию трубок, чтобы тот мог хоть немного расслабиться.

Бестия закурил. Он не терпел никакие расы, кроме людей. Фавнов же считал практически животными и рьяно истреблял. И вот теперь получалось, что один из этих парнокопытных обманул его, как глупого сосунка, сперва изображая немощного старца, потом отправил в таверну на другом конце города, а в довершение всего сбежал, нацепив на себя его же собственную личину! Эта мысль буквально жгла. Фавн покинул дворец на глазах полусотни бойцов. Но кто-то же должен был ему помогать. Несомненно, это Тит Северус. Старый лис не мог не знать об истинной сущности слуги приятеля, но на этот раз он с интригами перемудрил. Необходимо немедленно поговорить с ним.

Бестия бросил трубку на серебряный поднос, поднялся с кресла и вышел из комнаты.

Сенатор Тит Северус не спал, хотя ночь давно перевалила за половину. Как всегда безупречно одетый и причёсанный он сидел за письменным столом в своём кабинете. Тяжёлые шторы на окнах были плотно задёрнуты, в камине горел огонь, не смотря на душную погоду.

— А, Марк Луций, проходи, — он оторвался от бумаг и сделал широкий приглашающий жест, — располагайся. Мгновение, и я буду в полном твоём распоряжении.

Бестия сжал зубы и уселся в мягкое кресло. Как только Старому лису удаётся вести себя так, будто он — хозяин положения, а не пленник, запертый в трёх комнатах личных покоев на втором этаже.

Тит Северус перечитал несколько строк, написанных на листе пергамента, что-то исправил и отложил в сторону.

— Теперь я весь твой, Марк. Полагаю, не только бессонница привела тебя сюда? У молодых сон крепок. Это мы, старики, вынуждены занимать свои пустые ночи чем придётся. Я вот, например, слагаю стихи, правда, скверные, но время проводить помогает. Не полюбопытствуешь? — сенатор указал глазами на отложенный листок.

— Нет, уволь, — у Бестии буквально сводило зубы от этой непринуждённости, — лучше я сразу перейду к делу. Это ты помог бежать слуге Меллорна.

— Так он убежал? — восхитился сенатор, — впрочем, это меня не удивляет. Тебе просто льстят, когда называют отличным руководителем.

— Значит, всё-таки ты.

— Я?! — седые брови сенатора картинно взлетели вверх, — ты значительно преувеличиваешь мои возможности, Второй консул. Я заперт, мои люди изолированы от меня (надеюсь, все они живы?), — Бестия машинально кивнул, — я даже понятия не имею, где ты держал этого несчастного.

— В винном погребе.

— Умно. Но его побег — не моя заслуга. Хотя, если бы я мог, то обязательно посодействовал бы. Но, увы! пленник в собственном доме — это не лучшее положение.

— Тебе было известно, что слуга твоего приятеля — фавн?