Они не поверили - Александр Варго

— А ну вали отсюда, б…дь чертова! — продолжал он, замахиваясь ногой для удара.

Раздалось злобное рычание, челюсти Ральфа с молниеносной быстротой сомкнулись на щиколотке Вита.

— Ты, сука! — завопил он, прыгая на одной ноге, пытаясь освободиться от зубов собаки. Наконец Виту удалось вырваться, и он торопливо отбежал в сторону. Собака для приличия еще немного поворчала и с жадностью продолжила вылизывать траву.

Я в оцепенении наблюдал за ней. Ральф громко фыркнул и радостно заурчал. При отблесках костра я, чувствуя, как спазмы схватывают мой желудок, увидел, как овчарка ловко подхватила палец Ирины.

— Ну ладно, падаль. Жри свой ужин! — раздался за моей спиной глухой голос Виталия, и в следующее мгновенье оглушительный грохот разорвал ночь. Холодный воздух наполнился запахом пороха. Ольга нервно вскрикнула, но ее голос заглушил истошный вой.

Когда дым рассеялся, я увидел Ральфа, который в неистовстве кружился на одном месте, будто пытаясь поймать собственный хвост. Вскоре Ральф обессиленно опустился на землю, подняв на нас мутнеющие глаза.

Я хотел повернуться и уйти, но что-то, оказавшееся сильнее меня, заставляло стоять на месте как вкопанного и неотрывно смотреть в глаза умирающей собаке. В боку у Ральфа зияла огромная дыра, из нее хлестала кровь, унося с собой жизнь животного.

— Вит… Пристрели его… — прошептал я, с трудом разлепив спекшиеся губы.

Виталий, безучастно наблюдавший за агонией собаки, неспешно подошел к ней поближе.

— Прекратите! Прекратите это!!! — раздался полный боли голос Ольги.

Вит скривился, словно безуспешно пытаясь преподнести нам одну из самых обаятельных улыбок, после чего приставил ствол ружья к поникшей голове Ральфа и нажал на спусковой крючок.

БА-БА-А-Х!!!

Я закашлялся.

— Адиос, амиго, — печально произнес Вит, бросив ружье на землю. — Теперь у нас есть еда. — Парень зашелся в безумном хохоте.

Неожиданно я с ужасающей отчетливостью понял, как чувствует себя животное, попавшее в капкан, заслышав мерный топот сапог приближающегося охотника. Из леса повеяло мертвым холодом.

— По-моему, он сошел с ума. Я боюсь находиться с ним рядом. Как можно…

На небе взошла луна, постелив на успокоившемся ночном море серебристую дорожку. На чернильном небе вспыхивали все новые звезды, переливаясь и перемигиваясь невообразимыми фантастическими цветами.

Я задрал голову, отыскивая созвездие Большой Медведицы. Это единственное созвездие, которое я знаю, его еще в детстве научила меня распознавать мать. Знакомый «ковш» был на своем месте, безразлично взирая со своей высоты на нас.

— …только так. И никто не гарантирует, что он может выкинуть в следующий раз. Я точно…

Я вполуха слушал торопливый голос Игоря, сидящего на корточках у костра, его монотонная речь была для меня не более чем фоном, подобно старому трескучему радиоприемнику. Соглашаясь с его высказываниями, я изредка кивал и не отрываясь смотрел в лес.

«Если долго всматриваться в темноту, то скоро темнота будет всматриваться в тебя», — я вспомнил чье-то изречение, только кому принадлежало это высказывание, я не знаю.

После смерти Ирины мы в спешном порядке собрались и продолжили путь. Только безудержный страх позволил преодолеть нам непроходимые кустарники и заросли ежевики. Пройдя метров семьсот, мы нашли еще одну небольшую площадку у обрыва, где и было решено разбить лагерь. Ди мы так и не нашли, и никто не старался поднимать вопрос ее поисков. Думается, никто из нас уже не верил, что она жива.

Где-то внизу шумело море, угли жарко потрескивали. Скоро до ноздрей стал доноситься дразнящий запах жарящегося мяса.

— Дима! Эй! Ты слышишь меня? — Гуфи испуганно затряс меня за плечо, и я от неожиданности чуть не выронил прут с нанизанным на него ломтем мяса, срезанного десять минут назад с мертвой собаки.

Разделывали Ральфа мы с Гуфи — несмотря на слабые протесты последнего, я буквально силой заставил его снять с овчарки шкуру (давай, Игорек, привыкай!), а сам выпотрошил тушу (при этом Игорь дважды убегал в кусты, и я слышал, как его пустой желудок сотрясается в спазмах). Ножа у Игоря не было, и я отдал ему свой.

После этого я отделил Ральфу голову (точнее будет сказать — то, что от нее осталось) — ножом Клима это было сделать нетрудно. Когда я выбрасывал голову с обрыва, из ее рта вместе с кровью вывалился странный предмет. Несколько секунд я с тупым недоумением разглядывал его, после чего до моего сознания дошло, что это остатки пальца Ирины. Носком ботинка я отправил последнее, что осталось от нашей подруги, в море, после чего разрезал тушу на несколько равных частей. Признаться, мяса оказалось немного.

После разделки туши мы с Гуфи походили на шотландских воинов Уильяма Уолласа[5] после успешной битвы над англичанами — руки, грудь и даже наши лица были измазаны кровью. Теперь у нас есть еда.

Да, теперь проблема с питанием временно решена. Возможно, Ольга с Гуфи и откажутся есть собачатину, но лично мне уже было на это наплевать. Не захотят — я сам съем эту чертову псину и еще поблагодарю бога за это.

— Дима!

Я взглянул на Гуфи.

— Я спрашиваю, а вдруг Ральф заразился бешенством?

— Ну и что? — устало спросил я, переворачивая «шампур» другим боком, оранжевые языки пламени моментально набросились на мясо. — Следи лучше за шашлыком, у тебя подгорает.

— Ни хрена себе шашлык, — еле слышно пробурчал Игорь. Затем, вздохнув, заерзал на месте, пытаясь устроиться удобнее. — Дима, с Виталием что-то не так. Точно тебе говорю, он свихнулся. Нужно забрать у него ружье.

Я немного помолчал, затем произнес:

— И кто это будет делать? Ты, что ли? Или Оля?

— Мы можем вместе:

— Нет, увольте. И вообще, какая тебе разница? Мы такие же психи, как и он, точно так же, как он такой же, как мы. Ясно?

Игорь растерянно смотрел на меня, не в силах понять выстроенной мной логической цепочки, в отблесках пламени его расширенные глаза за толстыми линзами очков смотрелись одновременно беззащитно и по-детски смешно. Одно стекло у очков треснуло.

— Нет. Ни черта мне не ясно, — пробормотал парень и перевернул палку с мясом на другую сторону.

— Как твоя задница?

— Как-как. Болит, — проворчал Гуфи.

(На первом привале Гуфи приперло облегчить кишечник, и он не нашел ничего лучше, как использовать в качестве туалетной бумаги борщевик. Несмотря на наше положение, мы с Витом ржали, пока у нас не заболели животы.)

У палатки послышалась какая-то возня, и через мгновенье в свет костра, хромая, вышел Вит. Правая штанина его спортивных брюк была закатана до колена, голая икра замотана платком. На плече у него висело ружье, в правой руке — початая бутылка водки.